Цитаты из книги «Россия во мгле»

Поразительно, что цветы до сих пор продаются и покупаются в этом городе, где большинство оставшихся жителей почти умирает с голоду и вряд ли у кого-нибудь найдется второй костюм или смена изношенного и залатанного белья. За пять тысяч рублей – примерно 7 шиллингов по теперешнему курсу – можно купить очень красивый букет больших хризантем.

Ибо единство мира вовсе не подразумевает единообразия; оно означает полное право на оригинальность. Только война заковывает людей в одинаковую броню и форму цвета хаки.

Все великие державы Европы накануне 1914 г. пребывали в состоянии агрессивного национализма и постепенно скатывались к войне; Германия просто шла во главе этого всеобщего движения. Она первой свалилась в пропасть и упала глубже других. Она превратилась в ужасающий пример, на который громко жаловались ее лишь немногим менее грешные соседи.

Все, что делают люди и нации, является выходом инстинктивных побуждений, реагирующих на те идеи, которые через разговоры, книги, газеты и школьных учителей попадают в сознание людей.

Особенной популярностью пользуется знаменитая часовня чудотворной Иверской божьей матери возле Спасских ворот; многие крестьянки, не сумевшие пробраться внутрь, целуют ее каменные стены. Как раз напротив нее на стене дома выведен в рамке знаменитый ныне лозунг: «Религия – опиум для народа». Действенность этой надписи, сделанной в начале революции, значительно снижается тем, что русский народ не умеет читать.

Ленин – не человек пера; его опубликованные труды не дают правильного представления о нем. Написанные в резком тоне брошюры и памфлеты, выходящие в Москве за его подписью, полные ложных концепций о психологии рабочих Запада и упорно отстаивающие абсурдное утверждение, что в России произошла именно предсказанная Марксом социальная революция, вряд ли отражают даже частицу подлинного ленинского ума, в котором я убедился во время нашей беседы.

По своей неорганизованности, отсутствию четкости и действенности Петроградский Совет так же отличается от английского парламента, как груда разрозненных часовых колесиков от старомодных, неточных, но все еще показывающих время часов.

По существу, это был многолюдный митинг, который мог, самое большее, одобрить или не одобрить предложения правительства, но сам не способен ни на какую настоящую законодательную деятельность.

Я видел, как готовили обед для детей (в Советской России дети питаются в школе); он был вкусно сварен из продуктов гораздо лучшего качества, чем обед, который мы видели в районной кухне.

Что касается остальных русских, как в самой стране, так и за ее пределами, – это пестрая смесь более или менее культурных людей, не связанных ни общими политическими идеями, ни общими стремлениями. Они способны только на пустые споры и беспочвенные авантюры.