© Герберт Грёз, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как посмотреть

Синее на белом или белое на синем? Морозное, словно хрустящее, полярное небо, украшенное редкими мазками перистых облаков, и уходящие в бесконечность искристые снежные равнины. Вековое безмолвие, ужасающее своей скрытой мощью. Кажущийся радостным блеск солнца, обманчивый, как и все вокруг. Сейчас снег сияет миллиардами цветных вспышек, но не пройдет и двух недель, как все здесь затянет черной пеленой зловещей ночи длиной в полгода.

«Матерь Север, – подумал Кристиан. – Как ты красива, когда улыбаешься, и как ты ужасна, когда хмуришься…»

– Ты за топливом следишь? – прервал его медитацию низкий строгий голос. – Или опять впал в думы?

Серебристый вертолет размеренным стрекотом рубил умиротворенную тишину замерзшего неба. Два викинга везли оборудование и продовольствие для большой полярной экспедиции, и только от них сейчас зависели десятки жизней и судеб, хотя они и сами были под властью холодных северных ветров и обманчивого солнца. Сотни километров впереди, сотни позади, и половину груза составляет топливо. Бьорн, командир экипажа, уже пять лет летает этими маршрутами. И всегда одно и то же: холод, мрак и чувство постоянной опасности. Его напарник, Кристиан, всего год в компании. Еще не утратил восторженности новичка: всё его радует, всё во славу Одина. Даже пробиваясь через заиндевевший шквал не теряет оптимизма и какого-то детского восторга. Дурак.

– Слежу, – кивнул Кристиан. – Минут на тридцать.

– Садиться надо, – буркнул Бьорн. – Только где? Ума не приложу.

– А вон что-то виднеется, вроде бы даже как строение какое-то?

– Где? А… Чёрт. Хелльсхольм… Подходящее место, что и говорить.

– Да ладно тебе, зато площадка хорошая. Только кому в голову пришло строить здесь замок – в такой-то глуши?

– Когда-то это не была глушь… Кьелльсхольм, так раньше называли это поместье, славился богатством и гостеприимством. Знатный род жил здесь, честный. Только Матерь немилостива была к ним: холод наступал, снега затягивали окрестности. Люди уходили на юг, пустели леса, некому стало охотиться в здешних угодьях, да и не на кого. Умирали дети, пустели дома. И настал день, когда последний из Кьеллей покинул этот славный замок. С тех пор, говорят, поместье это заселили призраки. Словно сам Локи занял этот дом. Страшное это место, Кристиан, нехорошее.

– Почему же нехорошее, раз такие славные викинги жили здесь столетия? Сядем, заправимся, переночуем в замке. А наутро с новыми силами вылетим. Двенадцать часов – это уже перебор. Я едва за приборами следить могу.

– А как утром запускаться будем? Минус сорок, дружище!

– А как всегда запускались? И в минус пятьдесят бывало, а?

– Ну, да, если вспомнить… Ладно. Твоя правда, уже глаза сами закрываются. Сажай.

Устало замолчали лопасти, осел колючий снег, поднятый в воздух могучим вихрем. Забулькало топливо, переливаясь из огромных канистр в баки вертолета. Кристиан смотрел на величественный замок, в молчаливой тоске возвышавшийся над незыблемыми снегами. Какая мощь, какое спокойствие! И что это Бьорн говорит про какие-то страхи? Мечта, а не поместье. Пройтись бы на лыжах поутру, скатиться бы со склона! Посмотреть на снежинки, тихо падающие в Рождественскую ночь… Дивный замок!

Внутри, правда, царила разруха. Видно было, что последние жители не особо заботились о сохранности отчего дома: выломанные двери, разбитые стекла, развороченная мебель. Бьорн с отвращением перешагивал через кучи мусора на полу. «Что за идиотская идея: остаться здесь на ночевку? И, главное, почему я – командир экспедиции, позволил этому сопляку убедить меня?» Не в силах сдержать эмоции, он плюнул прямо в идущего впереди Кристиана, попав на светящуюся в полутьме надпись на куртке напарника «NPS – Norsk Polar Supplies».

– Ты чего? – обернувшись, спросил Кристиан.

– А того, – прорычал Бьорн. – Сгинем мы здесь, благодаря тебе! Затащил меня в этот чертов Хелльсхольм, хотя куча площадок было по пути!

– Да? – с сомнением в голосе отозвался Кристиан. – Мне еще, значит, учиться и учиться. Я-то ни одной не увидал.

– Вальгаллы тебе не увидать, соплежуй, – вполголоса проворчал Бьорн.

Наконец они нашли уютную маленькую комнату, единственное окно в которой было цело. Кристиан ловко соорудил костер из обломков мебели и набросал на пол каких-то тряпок.

– Вот! И тепло, и мягко, – гордо сказал он.

– Чего у тебя не отнять, так это умения выживать в самых паршивых условиях, – вздохнул Бьорн. – Ладно, давай спать, завтра вылетаем в семь.

– Есть, командир, – бодро ответил Кристиан и замолчал.

Но обоим не спалось. Какие-то странные звуки доносились до них со всего замка. Словно обрывки разговоров, торопливые шаги, хлопающие двери…

– Нет, всё, я так на хрен больше не могу! – взвыл Бьорн минут через пятнадцать. – Надо разведать, что здесь за хрень творится. Ты идешь в левое крыло, а я – в правое. Оружие с собой?

– Не думаю, что оно понадобится, – ответил Кристиан. – Но мне тоже это надоело. Идем!

– Э… Кристиан?

– Да?

– А, ладно… Ничего. Прости меня, если что.

– И ты меня.

Серый и черный. Копоть от факелов на серых камнях. Разбитые витражи, изогнутые канделябры. Потрескавшиеся своды потолков, истертые ступени лестниц. Доски и ткань. Скорбь, тлен и забвение.

Интересно, что чувствовали люди, уходившие отсюда? Кому молились? Одину или Христу? Да неважно… Какой чудовищный контраст – в окна бьет яркий свет, а в самом замке непроглядная тьма, будто полярная ночь здесь никогда не кончалась.

Бьорн шел по узким коридорам, прислушиваясь к малейшему шороху. Непонятная тяжесть сковывала движения, даже дышать было трудно. Вдруг словно тысячи теней схватили викинга, потащили его вдоль по коридорам. И в каждом дверном проеме виделись ему скелеты, висящие под потолком, злобные, оскаленные лица, окровавленные и истерзанные тела. Бьорн сопротивлялся, отталкивался ногами и руками, но всё было тщетно. Мертвецы с вываленными кишками, с выломанными конечностями, окружали его и старались схватить своими осклизлыми пальцами. А неведомая сила тащила его через лужи крови, через груды костей… Мелькали по пути гробы, в которых еще горели свечи, мимо летали сами по себе погребальные саваны. Бьорн крестился и пытался молиться, но слова не шли. Сердце сковало ледяным холодом, еще более суровым, чем сама Матерь Север…

Кристиану каждый шаг давался легко, словно он шел по воздуху. Остатки витражей светились сапфирами и изумрудами, вокруг звучала волшебная, чарующая музыка. Викинг вошел в большой зал и остановился, оторопев. Везде сияли сотни свечей, на больших дубовых столах, покрытых атласными скатертями, стояли огромные блюда с роскошными яствами. Там были и зажаренные поросята, и свежие лососи, и что-то еще, чего Кристиан не распознал… Вокруг сновали вышколенные слуги, а чуть поодаль, в соседнем зале, кружились в завораживающем вальсе десятки пар. Сновали туда-сюда дети, и их заводной смех звенел, словно миллион колокольчиков. Прекрасные девушки в роскошных платьях проплывали мимо, а за ними шли галантные кавалеры, исполненные чести и благородства. Кристиан смотрел на всё это, и непонятное, но вполне осязаемое счастье проникало в самое его сердце, заставляя его улыбаться и радоваться.

В три ночи они встретились. Бьорн и Кристиан. NPS.

Не говоря друг другу ни слова, повалились на свои импровизированные лежанки и проспали до утра.

– Давай, заводись! Чертов вертолет, чего тебе не хватает? – Бьорн бесился, изо всех сил стараясь покинуть это страшное место.

– Сейчас, еще секундочку… Шаг выставлен, аккумуляторы… Есть! – Кристиан с довольным видом откинулся на спинку кресла.

Лопасти винта взрезали искристый воздух и потянули серебристую машину вверх.

– Уф, наконец-то! Хелльхольм, прощай навсегда!

– Да ладно! Славное местечко! – Кристиан с грустью посмотрел на замок, исчезающий вдали внизу.

– Славное? С ума сошел. Более гнусного пристанища в жизни не видел, – прорычал Бьорн.

– Да брось! Интересно, а кому сейчас принадлежит это поместье?

– Королю, надо полагать, – пожал плечами Бьорн. – А тебе-то это знать зачем?

– Надо, – сухо ответил Кристиан. – Королю, значит…

Прошло два года. За это время Кристиан покинул компанию NPS, невесть откуда раздобыл денег и выкупил Хелльсхольм. Следуя видению, отремонтировал здание и открыл в замке отель. Благоустройство отняло в три раза больше средств, чем стоило само поместье, но Кристиан не сворачивал с выбранного пути. Даже когда жена ушла от него, сказав, что она выходила замуж за пилота, а не за полярного отшельника, викинг не отчаялся.

И не прогадал. Уже через несколько недель отель стал пользоваться небывалой популярностью. Многие семьи хотели провести уикэнд в далекой заполярной глуши, катаясь на лыжах и забыв о цивилизации. Бронь приходилось расписывать на несколько месяцев вперед. По вечерам Кристиан давал балы, где тысячи свечей порой оказывались ярче северного сияния, а платья барышень, будь они вне времени, вызвали бы жгучую зависть у принцесс далекой эпохи.

И вот в один прекрасный вечер, на самом пороге полярной ночи, Кристиан стоял на балконе четвертого этажа левой башни и курил ароматную сигару, наслаждаясь красотой северной природы и тем удивительным чувством, которое охватывало его всякий раз, когда он вспоминал, из каких развалин он восстановил Кьелльсхольм. Вдруг он увидел черную точку в синеющем небе и услышал знакомый стрекот лопастей. «Надо спуститься, – подумал Кристиан. – Кажется, я знаю, кто это».

Вертолет приземлился на гостевой площадке отеля. Распахнулась дверца кабины, и Кристиан увидел своего старого знакомого.

– Бьорн! – воскликнул викинг.

– Крис, старина! – послышался ответ. – Вот и ты!

– Да, это я… Сколько лет! А ты все таскаешь водку этим полярным засранцам?

– А куда деваться-то? Не все же могут вот так, как ты – всё бросить и уйти в омут с головой.

– Я бы тоже не смог… Если бы не поместье. Ты знаешь…

– Знаю. Я той ночью пережил самый страшный кошмар в своей жизни. Более жуткого места и придумать нельзя. Я представить себе не могу, что движет твоими клиентами – а их много, я знаю, ты теперь богач, – но как-нибудь они увидят то же, что видел я.