попадания он упал ничком в снег и задергал головой. Пуришкевич вспоминал: «Я подбежал к нему и изо всех сил ударил его ногою в висок. Он лежал с далеко вытянутыми руками, сгребая снег и как будто бы желая ползти вперед на брюхе, но передвигаться он уже не мог и только лязгал и скрежетал зубами. Я был уверен, что сейчас его песня спета и что больше ему не встать».