Не было для мальчишки ничего лучше, чем книги Георгия Тушкана. Перестрелки, кони, басмачи, винтовки, Памир, Кашгария. Облик Средней Азии складывался из "Джуры", соловьевского Ходжи Насреддина, , "Рубин эмира бухарского" Казанина, "Утро нашей жизни" Улуг-Зоды. Все эти книги (кроме последней) были когда-то написаны совсем не местными аборигенами, а людьми, которые ни разрезом глаз, ни цветом кожи не напоминали жителей занесенных песком кишлаков. Потому каждая вторая-третья фраза посвящалась прославлению власти советской и все эти труды ждет забвение - как только вымрем мы, те, кто рос на этих книгах, в связи с чем продолжает время от времени перечитывать это сомнительную литературу. Может быть я вообще последний, кто пишет на эту тему, учитывая тот факт, что Средняя Азия для нас нынешних - это набор совершенно других государств и книги мы теперь в основном читаем о том, как какой-нибудь мусульманский мальчик борется с советскими поработителями.
Тем не менее, все эти книги во все времена имели совершенно иную ценность. Особый колорит местности 1929-1931 гг. передан Георгием Тушканом идеально, хотя "Джура" и не блещет литературным совершенством. Несколько раз изданный в серии разных Библиотек Приключений, этот труд был скорее подростковым, интересным детям всех возрастов и поколений. "Джура" - это состояние души. В каждой фразе, каждом обороте у автора сквозит реальный практический опыт. Восток - дело не только тонкое, но у Тушкана это дело еще и дикое, неистовое, будоражащее. Сколько лет прошло, а "Джуру" читаешь как в первый раз - нервно переживая за героев, с трудом продираясь через эмоционально трудные места. Дико раздражают повсеместные лозунги, а целостному восприятию текста мешают, как это ни удивительно, отдельные куски, которые память воспроизводит образно и наизусть. Хорошо было читать ребенку - глаза могли найти только действительно интересное, а вся замшелая советчина оставалась как бы за кадром. Не так и глупо было со стороны советской власти (если опираться исключительно на "Джуру") навязывать, пусть и в авторитарной форме, что-то новое вместо застывшего средневекового традиционного. И сейчас невольно соглашаешься со многим - ни к чему замшелая древность, если она ничего, кроме глупости, собой не несет. Для себя, для народа логично бы было оставлять только то, что имеет общечеловеческую ценность, что полезно и в чем сохранена вековая мудрость. Отдельные фразы, впрочем, которые даже цензура не подчистила, убивают. Например, "Расстреляем. Сразу. Без суда". Слова чекиста, естественно, и не по отношению к противнику с оружием.
Память любезно сохранила только прекрасное о "Джуре" - заснеженные вершины Памира, охоту на архаров, умиротворение кишлачной чайханы, непередаваемая среднеазиатская повседневщина. Да и образы героев поданы прекрасно - попадаются очень оригинальные и самобытные. Трусливый и наивный манасчи Кучак, контрабандист Саид - неизлечимый игрок в кости и образец коммуникабельности, старуха Курляуш, умудрившаяся слепить заговор и получить деньги с заказчика, исполнителя, терпилы и заинтересованных сторон. Даже чекист Максимов, изучающий в свободное время Коран, интересен как человек, полагающийся в первую очередь на разум. У Тушкана он по сути является символом советской власти. Сам Джура, молодой охотник, очень показателен тем, что олицетворяет собой (автор специально поместил его в изолированную среду - высокогорный кишлак, здраво рассудив, что так с мусульманином легче бороться) молодой, формирующийся организм, который попадает в лапы к большевикам. По сути ему все равно - кого мочить, лишь бы проявить самого себя, жестокий и злобный ребенок - он делит мир на черное и белое. Что самое интересное - встречаются и ныне восторженные женские отзывы, считающие Джуру образцом мужской доблести. Его и смысловой его аналог из другой книги Тушкана "Друзья и враги Анатолия Русакова". В чем-то эти женщины правы, ибо Джура - это вся страна того времени. Да и нынешнего.
Нужно признать, что именно этот герой наиболее близок автору, хотя и воплотился в тексте несколько иначе. От Джуры мы получили устрашающую жестокую приключенческую повесть с азиатским душком. Но подобные вещи во все времена только закаляли мальчиков. Описание отрезанных голов, дикого голода, сбора дерьма для удобрений (буквально за человеком, идущим по надобности, следовал сборщик, чтобы этот кусок дерьма сразу продать), полчища нищих, смерть на каждом шагу, опиум, прокаженные, стаи собак, пожирающие все на своем пути - в "Джуре" найдется все, это поистине капитальный труд своего времени.
Что теперь делать с этой книгой? Вот уж не знаю. Хорошо бы было ее переписать - выбросить всю советскую требуху, но боюсь, что от этого она потеряет свое изначальное назначение. Советчины оказалось слишком много. Да и нужны ли теперь подобные книги, писанные советским человеком, писателем несуществующей уже страны, о странах уже совсем иных, но где сохранилась описываемая в "Джуре" косность и древность. Для нас эта литература устаревшая, а для них - вражеская.