Георгий Савицкий
Позывной «Волкодав». Выжечь бандеровскую нечисть!

Пролог

Тиха украинская ночь… Укрытые седым туманом над верхушками сосен, елей и столетних дубов спят Карпатские горы. Только ухнет в ночи филин или издалека донесется протяжный волчий вой. А то полыхнут во тьме светящиеся янтарно-желтые рысьи глаза – большая кошка вышла на охоту. Скрипят под ветром стволы деревьев, шумят ветви. Раздастся треск сухих сучьев на тропе: то ли кабан или лось продирается через бурелом, то ли кто еще…

Умиротворенный покой окружающего леса обманчив, а для затерянного в глухих карпатских лесах советского гарнизона – еще и смертельно опасен. Пограничник на вышке всегда настороже: места здесь глухие и подмога в случае внезапного нападения придет не скоро, если вообще придет… А их тут на заставе всего два десятка человек при двух ручных пулеметах и одном «Максиме». Долго ли получится отбиваться?..

В Карпатах неспокойно. Бродят по лесам и крутым горным тропам бандеровцы, на словах «борцы за Украину для украинцев», а на деле – «за Украину без украинцев». Гитлеровские недобитки прорываются к своим – на запад. Просто бандиты терроризируют округу, грабят и убивают, совершают набеги на убогие, затерянные в лесной глухомани украинские деревеньки.

Застава в горах – единственная надежда селян на защиту. Но у самих пограничников возможности, к сожалению, невелики – всего-то порядком раздолбанный «Додж и три четверти» и трофейный немецкий мотоцикл с коляской, тоже отнюдь не первой молодости. Да еще телега, запряженная отнюдь не выдающейся в плане скорости кобылой.

Но при этом маленький гарнизон службу нес исправно, пограничные наряды выходили на маршруты, иногда задерживали нарушителей. Но все чаще напарывались на отлично вооруженных головорезов с трезубцами на немецких полевых кепи. Завязывались скоротечные и яростные перестрелки, а на заставе ревела сирена боевой тревоги, и старенький, побитый фронтовыми дорогами «Додж и три четверти» с мотоманевренной группой мчался на выручку. Пограничники слыли отчаянными парнями, им не было равных в огневом бою и в рукопашной схватке, а тактическая выучка позволяла успешно противостоять превосходящим по численности бандеровским бандам. Но все же везде они успеть не могли и тоже несли потери в этой тяжелой и затяжной войне уже в тылу Красной армии на освобожденной от гитлеровских оккупантов земле Советской Украины.

* * *

За полночь где-то вдалеке на карпатском перевале послышались приглушенные звуки стрельбы и раскаты взрывов. На погранзаставе объявили боевую тревогу, подняли «в ружье» маневренную группу и усилили наблюдение. Но рация молчала, никаких сообщений на специальных радиочастотах передано не было.

Спустя еще пару часов, которые прошли в напряженном ожидании на позициях, радист передал командиру заставы бланк радиограммы с красной полосой – знаком секретности. Старший лейтенант внимательно просмотрел текст и, не говоря ни слова, поднес к листку огонек трофейной немецкой зажигалки. Радиодонесение особой важности рассыпалось пеплом.

– Отбой боевой тревоги. Сейчас на заставу приедут грузовики с нашими пограничниками. Приказано встретить и обеспечить всем необходимым. Старшина, обеспечьте прием «ночным гостям».

– Есть, товарищ командир.

Вскоре за воротами затерянной в карпатской ночи советской погранзаставы раздался рокот моторов мощных грузовиков. Трехосные «Студебекеры» неспешно вкатились во двор пограничной заставы. Эти машины были не похожи на обычные грузовики – кабины забраны металлическими щитками, массивные вытянутые капоты и радиаторы имели дополнительную бронезащиту, а мощные стальные бамперы были непривычной клиновидной формы. Наверное, чтобы разбивать баррикады и завалы на лесных дорогах. Борта кузова прятались под тентом, но командир погранзаставы почему-то был уверен, что там тоже броневая сталь. К слову, он не ошибся…

Приглядевшись, старлей заметил пулевые отметины на угловатой броне кабин и продырявленный брезент тентов на кузовах. У пары грузовиков белели трещинами пробоины на ветровых стеклах, разбиты забранные решетками фары. Видимо, серьезной оказалась переделка, в которую попала неизвестная автоколонна.

Открылась массивная дверца бронированной кабины головного грузовика, и на плац спрыгнул среднего роста военный в маскировочной пятнистой куртке и широких мешковатых штанах, заправленных в сапоги. Поверх куртки был надет жилет со множеством карманов и подсумков. Под рукой на ремне висел пистолет-пулемет Судаева с необычно длинным и толстым стволом. На компактном автомате сверху был установлен массивный прицел, как на снайперских винтовках, только другой, неизвестной конструкции. На бедре у незнакомца командир погранзаставы разглядел кобуру с пистолетом. Лицо воина было скрыто глубоким капюшоном маскировочной куртки и маской-«балаклавой». В прорезь были видны только внимательные глаза, отливающие в свете фонарей стальным блеском.

– Здравия желаю, товарищ командир заставы. Мой позывной – «Волкодав». Соответствующую радиограмму вы получили.

– Так точно. Все будет сделано согласно приказу.

– Всем – из машин!

Безмолвно из грузовиков высыпали до зубов вооруженные солдаты в точно такой же, чудной, экипировке, как и их командир. Лица скрыты глубокими капюшонами курток и масками, движения бесшумные и плавные, словно танец пантер. Вытащили из кузова двоих раненых – на голове и руке одного белели бинты, у другого повязка была на ноге. Солдаты подставили боевым товарищам крепкие плечи.

– Нужна медицинская помощь, у нас есть и свой фельдшер, но в полевых условиях многого не сделать.

– Да, у нас есть медсанчасть. Послать в село за еще одним медиком?

– Ни в коем случае! Все, что нужно: горячая вода, яркий электрический свет и толковый ассистент.

– Все это у нас найдется, – кивнул командир заставы.

Пока офицеры разговаривали, водители занялись грузовиками. «Студебекеры» отогнали в капониры, укрыли маскировочными сетями. Выставили возле них караул.

Из бронированного кузова одного из грузовиков вытащили четырех пленных, связанных по рукам и ногам тонкими ремнями. Во рту – кляпы.

– Этих нужно куда-то посадить…

– У нас гауптвахты нет.

– А служебные собаки у вас в вольерах живут?

– Точно так, четыре овчарки.

– Замечательно! Как раз и этих зверей четверо. Только караул я к ним свой поставлю, вы уж не обессудьте, товарищ старший лейтенант.

* * *

Загадочным воинам, явившимся незваными и неназванными среди ночи, дали места для ночлега и еды. А прежде растопили для гостей небольшую баньку на территории заставы. Смыть с себя болотную грязь и едкий соленый пот – какое это было наслаждение!

Четверых пленных, как и обещали, посадили в собачьи вольеры. Их охраняли двое из прибывшего подразделения в полной боевой экипировке. Бойцы были молчаливы, караул несли по три часа, не сомкнув глаз, впрочем, на то и пограничники. Кстати, четвероногие обитатели вольеров были не в восторге от новых постояльцев. Тренированные пограничные овчарки скалили клыки, шерсть на загривках вздыбилась – они чуяли знакомый запах врага: дух сырости, давно нестиранной одежды, металла и ружейного масла. И дикий запах страха, смешанного с ненавистью.

«Зеленые фуражки» зря языками не треплют, но гарнизон маленькой заставы шептался за спиной у «полночных гостей». Многие о них слышали, но мало кто видел. О секретном подразделении по борьбе с бандеровскими бандами в лесах Западной Украины ходили легенды. Будто бы они не знают ни усталости, ни сомнений, всегда идут по следу, и не было еще бандеровской банды, которая смогла бы ускользнуть от жестокого, но справедливого возмездия. Таинственные воины НКВД обладали изощренным умом и потрясающим чутьем, они, словно волкодавы, вцеплялись в глотки бешеным волкам – бандеровцам. До последнего не разжимали своей стальной хватки.

Поутру, забрав своих раненых и четверых пленников, таинственная спецгруппа погрузилась в бронированные «Студебекеры» и растворилась в утреннем карпатском тумане. Остался только терпкий запах крови, смешанный с крепким духом сгоревшего пороха и ружейного масла.