– И вот мы подъезжаем к цели нашей экскурсии. «Государственный Эрмитаж», до 1917 года – «Императорский Эрмитаж», с1964 года – «Ордена Ленина Государственный Эрмитаж» – музей изобразительного и декоративно-прикладного искусства. Основан 7 декабря 1764 года. Является одним из крупнейших художественных музеев в мир, – торжественно объявила нам наш гид.

Пока выходили из машины и шли ко входу в музей, а главный вход в Эрмитаж расположен на Дворцовой площади, напротив Александровской колонны, она продолжала трещать:

– Далее по ходу от Невского проспекта идёт Дворцовый проезд и расположен Дворцовый мост – разводной мост через реку Неву. Соединяет центральную часть города, Адмиралтейский остров и Васильевский остров. Длина моста – 250 метров, ширина – 28 метров. Состоит из пяти пролётов. Разведённый центральный двукрылый пролёт Дворцового моста – один из символов города…

И была снова прервана Василисой:

– А когда, его разводят?

– В час ночи, – коротко ответила гид и продолжила:

– Здание на той стороне Дворцового проезда, это здание Главного адмиралтейства…

– Ого, ещё одно, – это не выдержал уже я.

– Что значит «ещё одно»? Молодой человек, – опешив спросила меня гид.

– Ну там, возле нашей гостиницы, вроде ещё одно есть?, – ответил я ей неуверенно.

– Ах, это, – облегченно та сказала и продолжила, – это одно и тоже здание. Тут до Вашей гостиницы «рукой подать». Я просто сделала Вам небольшую обзорную экскурсию по центру города.

– И так, это комплекс адмиралтейских построек в Санкт-Петербурге на 2-м Адмиралтейском острове, расположенный на берегу реки Нева, значительный памятник архитектуры русского классицизма. Изначально построенный в качестве верфи, подвергался перестройке в XVIII-XIX веках. «Кораблик» на шпиле здания рассматривается, как один из исторических символов города наряду с «Медным всадником» и ангелом на шпиле Петропавловского собора Петропавловской крепости. Адмиралтейская игла запечатлена на медали «За оборону Ленинграда», – сообщила нам гид.

– А что, это за «Медный всадник»?, – продолжила позорить меня и себя Василиса.

Но гидша уже была на чеку и просто так её нельзя было «взять врасплох» и «вывести из себя» нашим невежеством. И она, не меняя интонации своего менторского голоса, ответила:

– «Медный всадник» – неофициальное название одного из памятников Петру I, закрепившееся за ним после выхода одноименной поэмы Александра Сергеевича Пушкина в 1837 году. Монумент, выполненный из бронзы, и находится на Сенатской площади. Там, – и она небрежно махнула в сторону Адмиралтейства, и добавила: – на обратном пути проедем мимо.

– Кто такой Пушкин, надеюсь знаете?, – вполне серьёзно она поинтересовалась у нас.

– Конечно. Он у моей пра-пра-пра-бабки двоюродной, этаж снимал тут недалеко, на Мойке, – тоже небрежно, копируя гидщу, махнула куда то в сторону Василиса.

Тут уже я опешил и открыл непроизвольно рот и посмотрел туда, куда указала подруга.

– Во-первых, Мемориальный музей-квартира Пушкина, рассказывающий о последних месяцах жизни поэта, находится вон там, – указала величественно рукой гидша в сторону, обратную от указанной Василисой, куда-то за Александровскую колону.

И продолжила вещать: – Там, в доме княгини Волконской, на набережной реки Мойки «у Конюшенного моста», Александр Сергеевич Пушкин снимал квартиру с начала сентября 1836 года. Как сказано в договоре, «…весь, от одних ворот до других, нижний этаж из одиннадцати комнат состоящий, со службами…», – дословно видимо, процитировала наша гид строку из договора-найма.

– А во-вторых, милочка, какое отношение ты имеешь к Волконским?, – вопрошала с надменностью Мария Фёдоровна, с таким видом, будто это она их наследница, а не какая то «замухрышка необразованная».

– С двух сторон прямое, – непонятно, но гордо заявила Василиса, вздёрнув подбородок и выпятив грудь.

– Это как?, – тут уже я не выдержал.

– А так. По линии мамы, мой пра-пра-пра-дед оренбургский генерал-губернатор, а она, стало быть, евонная дочь. А по линии папы, от ейного братца, героя-декабриста, в Сибирь, в Иркутск сосланного, – выложила Василиса дворянские корни своего генеалогического древа.

Тут с нашей гидшей стали происходить странные метаморфозы. Она то присела, то привстала, потом оббежала Василису, и при этом внимательно в неё всматриваясь и щурясь, как будто впервые увидала диковинку и хочет рассмотреть получше.

И в конце, с твёрдостью в голосе заявила: «Похожа, чертовка, ай похожа. Рюриковичей кровь !».

Потом, успокоившись, добавила, вздохнув: – эх девонька, документов небось нету? Так только, семейные предания. А таких, знаешь сколько тут объявляется кажен год? Ты вот Волконской обозвалась, а тут, бери выше. В Цари метят !, – и махнув рукой, как ни в чём не бывало, продолжила:

– Взгляните сюда. Это Александровская колонна. Воздвигнута в стиле ампир в 1834 году в центре Дворцовой площади, уже известным Вам, французским архитектором Огюстом Монферраном, по указу императора Николая I в память о победе его старшего брата Александра I над Наполеоном в Отечественной войне 1812 года. Барельефы на пьедестале колонны в аллегорической форме прославляют победу русского оружия и символизируют отвагу российской армии. Монолит розового гранита был изготовлен в каменоломне под Выборгом в 1830-1832 годах. С большими сложностями он был перевезён из каменоломни в 1832 году на специально сконструированной для этой цели барже в Санкт-Петербург. Монолит не закреплён и держится только силой собственного веса, – вещала гид монотонно, много раз повторяемый ею текст.

При этих её словах, нам с Василисой, одновременно показалось, что колона начала падать прямо на нас и мы заметно шарахнулись в сторону.

– Не бойтесь. Это эффект плывущих в небе облаков, – напомнила нам гид о известном нам явлении и продолжила:

– Памятник венчает фигура ангела работы Бориса Орловского.

– Колонна – один из известнейших памятников Петербурга. Нередко её ошибочно называют «Александрийский столп», по стихотворению Пушкина «Памятник»:

«Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

К нему не зарастёт народная тропа,

Вознёсся выше он главою непокорной Александрийского столпа.», -

процитировала Мария Фёдоровна известные бессмертные строки.

– Вот и цель нашей небольшой пешей экскурсии, – указала она на здание Зимнего дворца, где и находился Эрмитаж.

Нам уже давно было видно огромную очередь во чрево Музея и от этого делалось не по себе. Хоть на улице и не было мороза, как в Москве, и было заметно теплее, но стоять в очереди совершенно не хотелось. Но не успел я открыть рот, чтобы высказать возражение, как наша гид заявила:

– Для вип-гостей у нас есть другой вход, через который Вы попадёте сразу в основную экспозицию Эрмитажа и уже по желанию проследуете посмотреть легендарную лестницу Зимнего дворца, по которой поднимались революционные массы, во время его штурма в октябре 1917 года, чтобы низложить временное правительство Керенского, который к тому времени сбежал в женском платье в посольство США на автомобиле английского посла, как Вы знаете.

Я при этом заметно расслабился и стал крутить головой, всё с интересом рассматривая вместе с Василисой.

– А, где ворота? – спросила та.

– Вот же, – гид указала на ворота в ограде Зимнего.

– Да не эти. А на которые люди лезли во время штурма, – уточнила Лиса.

– Ах, те, из фильма Эйзенштейна? Так вон они, – указала гид в обратную сторону от Зимнего, на другой край Площади, – то ворота Триумфальной арки Главного штаба были сняты в фильме. Хотя Вам прекрасно видно, что сюда можно было спокойно попасть со стороны Дворцового проезда, как мы с Вами и поступили.

– Так, а зачем тогда народ в ворота ломился?, – задала Василиса закономерный вопрос.

– Ну, это нужно у режиссёра спросить, – отмахнулась гидша, но тут же, спохватившись, добавила, – как оно на самом деле было, не важно. Важно то, что осталось на плёнке. Значит там нельзя было пройти и применили такую вот военную хитрость, – защитила достоверность официальной легенды героического штурма Зимнего, Мария Фёдоровна, – как она про себя подумала: «От греха подальше».

– Понятно, – сказал я, теряя к этой, скользкой идеологической, теме интерес.

– Нам туда, – указала гид дальше вдоль здания Зимнего и добавила, – там с улицы Миллионной или Халтурина есть вход в так называемый Новый Эрмитаж.

– А чего, такое название улицы?, – влезла с новым вопросом Василиса.

– «Миллионная» название царское, а «народника Халтурина» послереволюционное. Как вот Невский назвали проспектом «25 октября», а Дворцовую площадь, площадью «Урицкого», – стала пояснять Мария Фёдоровна по ходу продвижения нами к нашей цели, – но в 1944 году, в честь снятия Блокады, почти всему вернули их исторические названия и потом процесс продолжился. А сейчас вышло постановление, что можно и так и так называть. Как кому хочется. Это в рамках окончательного примирения гражданского конфликта 1917-1922 годов. Например, Ленинград вполне уместно называть, как просто Питером, так и полностью Санкт-Петербургом. Но вот Ленобласть, Петербуржской или Питерской называть неудобно и это не будет соответствовать исторической правдивости, – добавила она.

Через некоторое время гидша торжественно сообщила нам, – ну вот мы и пришли, – указывая на красивый портик Нового Эрмитажа, который поддерживали десять фигур Атлантов.

– Если у Вас есть сокровенное желание, то Вы можете заручиться поддержкой гиганта, для этого дотянитесь до большого пальца его правой ноги и загадайте, – предложила Мария Фёдоровна вполне серьёзно и сама это проделала, попутно поясняя:

– Мы ленинградцы уверены, что они охраняют город и его жителей, а также исполняют сокровенные желания. Это поверье пошло ещё со времён блокады Ленинграда, когда один из снарядов попал в Атланта, разрушив ему торс практически наполовину. Но он выстоял.

Я и Василиса тоже подбежали в след за гидом к гигантскому исполину и совершили ритуал. Я не знаю, кто что, загадывал, я всегда просил в таких случаях мира и здоровья моим родным.

Затем мы быстро прошли во внутрь. Марию Фёдоровну там знали и никаких вопросов не последовало. Разоблачившись от верхней одежды в гардеробе, наша меленькая экскурсия вышла в начало экспозиции. Не успели мы совершить и нескольких шагов, как мимо нас прошмыгнула пара котов.

На немой наш вопрос, не дожидаясь его озвучивания, ответила гид:

– Есть много легенд о Зимнем дворце. Я их Вам сегодня расскажу. Эта история, наверное, самая правдоподобная из всех. В Эрмитаже существует самая настоящая «почетная государственная служба», основными служителями которой являются коты, – торжественно она заявила и увидев наше недоверие, продолжила:

– Появилась она во времена Петра I. Тот из Голландии привез красивого, и довольно крупного кота. Позже коты были привезены также и из Казани. Во времена Екатерины II, которая была поклонницей собак, возникла даже «война кошек и собак». Собаки полностью вытеснили кошек в подвалы. Советская власть свергла не только царскую династию, но и династию царских котов. Тяжелые революционные годы коты перенесли довольно стойко, за счёт истребления крыс и мышей. А вот годы Блокады Ленинграда им пережить не удалось. Все они были съедены и Ленинград заполонили крысы. После войны сюда привезли два вагона, загруженные кошками. Проблема распространения крыс быстро решилась, но появилась другая, размножающиеся кошки заполонили дворец. Периодически музей устраивает акции по поиску хозяев для них. Надо сказать, что их очень уважают за их верную службу. У каждого из 60-ти котов Зимнего дворца есть паспорт с фотографией, их любят, кормят и лечат. Единственный минус неофициального создания этой службы – было отсутствие финансирования. Но сейчас у Эрмитажа есть средств на содержание кошек, и они живут и несут службу за счет доходов музея уже официально.

– Ничего себе, – высказались мы хором, когда гид окончила свой рассказ.

Мы шли по анфиладам и переходам залов музея. Гид пыталась нам делать пояснения, но нам после истории с котами, это было не совсем интересно. Она это заметила и снова вернулась к теме легенд Эрмитажа:

– Я вижу Вам нравятся легенды. Так вот самой популярной легендой о Зимнем дворце является присутствие тут призраков. Как рассказывают музейные работники, очень часто в коридорах, затемненных помещениях и кладовых можно встретить тени российских императоров. По ночам по залам бродят духи Екатерины Великой, вот она изображена на этой картине, – указала гид на огромное полотнище.

– Также тут бродят призраки Николая I, Александра II, а в последнее время все чаще можно встретить призрак императора Николая II, – вот их портреты, жестом она привлекла наше внимание к ним и продолжила уже более интересное повествование:

– Призраки здесь были всегда: известен факт, однажды ночью, когда царская особа уже спала, в Тронном зале появился образ женщины, точь-в точь схожий с самой Анной Иоанновной. Дежурный караул замер при виде императрицы, офицер пытается отдать честь с помощью обнаженной шпаги. Женщина ходила туда-сюда по залу, не замечая караульных, – вот и её портрет, кстати.

– Призрак же Николая I схож по характеру со своим прообразом, настоящим императором. Он часто задерживался вот в этом своем кабинете, где он очень много думал о судьбе России, искал пути ее развития и совершенствования способов руководства страной, – вот он тут изображён довольно скромно, кивнула гид в сторону небольшого его портрета.

Несмотря на то, что по залам, одновременно с нами ходили сотни людей и в музее было заметно жарко, нас с Василисой начало немного бросать в дрожь, а Мария Фёдоровна продолжала нашу необычную мистическую экскурсию обычным гидовским тоном:

– Привидение Николая I появляется практически всегда в одном и том же месте. Его не раз пытались сфотографировать, но все время странные обстоятельства мешали сделать качественный снимок. То какая-то неведомая сила парализовала конечности и не давала нажать на кнопку фотоаппарата. И даже если удавалось запечатлеть образ Николая, то в итоге все равно изображения получались размытыми и разглядеть что-либо на них было невозможно.

– И как с этим сейчас?, – запинаясь и оглядываясь я спросил.

– Истории о привидениях Зимнего дворца продолжают всех будоражить. Недавно тут заменили сигнализацию на более чувствительную. В результате, в первое время она срабатывала без видимых причин. Сразу появились слухи о том, что, якобы, причиной этого является передвижение по залам призраков. Сейчас сигнализация перестала срабатывать невпопад. Сразу же нашлись объяснения: призраки теперь научились обходить ее стороной, – ответила гид на мой вопрос и затем торжественно произнесла:

– Часы «Павлин» – визитная карточка Эрмитажа ! Посмотреть на них съезжаются тысячи туристов со всего мира. В 1777 году их купил князь Григорий Потёмкин, чтобы сделать подарок для Екатерины Второй, у которой с ним был роман. Но сюрприз не удался: часы сильно пострадали при перевозке и ко двору попали в нерабочем состоянии. Реанимировать механизм князь поручил гениальному русскому мастеру Ивану Кулибину. Тот разобрал часы, понял их устройство, починил и заново собрал, добавив некоторые детали. Оживающий «Павлин» произвёл фурор при дворе. Когда часы заводили, птица распускала хвост, поворачивалась спиной к публике, ненадолго так замирала и возвращалась в исходное положение. Этим жестом птицы, Кулибин выразил своё отношение к царскому режиму, – пояснила Мария Фёдоровна чудачество мастера идеологической подоплёкой.

Мы с интересом рассматривали это чудо минут десять, а затем Мария Фёдоровна схватив нас под руки, потащила куда то в глубь залов музея, шепча заговорщицки: – я договорилась, сейчас там никого кроме нас не будет.

Потом мы вошли в небольшой зал, где на троне сидела фигура Петра Великого. Там действительно никого не было, кроме нас. За нами служки музея закрыли дверь и всё погрузилось в тишину. Мария Фёдоровна прикоснулась к своим губам указательным пальцем, что на всемирном языке жестов означает «тихо». А затем кивнула в строну фигуры, мол «смотрите внимательно».

Несколько минут ничего не происходило, и я уже собирался уйти, но как только я повернул голову в строну гида, чтобы ей сказать об этом, то краем глаза заметил шевеление. Я резко повернул голову в исходное положение и увидел, как Император Пётр Великий медленно встаёт со своего трона. При этом пристально смотрит на меня весёлыми глазами, улыбаясь. А встав, кланяется нам.

Я, Василиса и Мария Фёдоровна тоже инстинктивно поклонились ему, вернее, поклонился я, а они, видимо, как дамы, сделали книксен. – Где научились?, – пронеслось у меня в голове.

Затем, Император, постояв немного, рассмотрев нас внимательно, задержав взгляд на окаменевшей Василисе, усмехнулся и подмигнул ей, и потом указал на дверь и снова занял своё место.

Я не знаю сколько мы так простояли, первой очнулась Василиса и тут же спросила:

– А, так и должно было быть?

Ответила ей, тихо, но в гидовской манере Мария Фёдоровна: