Летом, еще когда мы работали с Дзаватини, я как-то поехал к мастеру советоваться. Михаил Константинович сидел за столом и рассматривал в лупу пластинку с собачкой и граммофоном на этикетке. Держал он пластинку особым способом, большим пальцем за кромку, мизинцем за дырочку, чтобы не прикасаться рукой к поверхности. (Калатозов был страстным коллекционером пластинок.) Он усадил меня рядом, дал мне лупу и повернул пластинку ко мне.
– Пате и Гамон. Коллекционная. Володя Марон подарил (Марон – постоянный директор Калатозова). Посмотрите.
Я посмотрел в лупу и увидел на пластинке черные бороздки.
– Видите, какие дорожки? – с гордостью спросил он.
– Вижу. Очень хорошие дорожки.
– Поэтому и звук соответствующий. Брамс, «Верное сердце». Знаете?
– Нет.
– Изумительная мелодия, – он поставил пластинку на диск, включил проигрыватель, пластинка закрутилась. Затем достал из ящичка щеточку с перламутровой ручкой в виде скрипичного ключа и приставил ее к пластинке.
– Колонок, идеально снимает пыль, – объяснил он.
– Она же новая.
– Пыль всегда есть. За пластинками надо ухаживать. Иначе это не пластинки.