Все книги священника Георгия Чистякова поражают искренностью и горением. «Над строками Нового Завета» - моя любимая. В ней открытие за открытием, от самых новоначальных до сложнейших лингвистических: почему Евангелий четыре, на каких языках и для кого они создавались, как менялись тексты, что привнесли или удалили переводчики и политики, что такое синоптические Евангелия, как получилось, что в мысль «... и воздаст тебе» закралось лишнее слово «явно» и еще сотни других «как» и «почему»... Ни один из сложнейших вопросов, поставленных отцом Георгием, не брошен без ответа. Все очень доказательно, точно, завораживающе одухотворенно. В каждой строке – вера и любовь. После этой книги появляется чувство полета, ощущение, что своя вера – вялая, унылая – вдруг встряхивается, оживает, вливает в тебя жизнь. И это не мистика, не щенячий восторг. Это следствие глубокой работы автора книги. Ему доверяешь, вот в чем дело.
Его образованность, самоотдача, глубочайшее знание предмета – в каждой строчке. Отец Георгий из тех священников, которым чужда двойная жизнь. Все, во что такие люди верят, они воплощают. (Как хорошо, что они верят в Бога!) Судьба и роль этого человека поразительны. Побольше бы таких священников – искренних, знающих, сильных. То, что он делал в жизни, отразило все заветы Христа. Он работал до крови, служил, преподавал, проповедовал, собирал средства, занимался тяжелобольными детьми, создал храм в Российской детской клинической больнице (Москва) – отдал всего себя. Он умер в 2007 году молодым, не дожив даже до 55-летия. Светлая память. У отца Георгия осталось много духовных детей, они молодцы, что не дают его наследию исчезнуть, много издают, в том числе в интернете. Спасибо им.
Неспешный Матфей с его медитативно-заторможенным повествованием. Типично греческий историк Лука, чем-то похожий на Плутарха. Порывистый и безграмотный Марк. У авторов трех Евангелий очень непохожие характеры, разный уровень образованности, разный язык, разный темперамент и, наконец, разные потенциальные адресаты или читатели.
В чем различие между поздним текстом, с которого был сделан Синодальный перевод, и ранними рукописями, с которых сделан известный теперь перевод епископа Кассиана (Безобразова)? Сравнив эти два русских перевода Нового Завета, мы увидим, что принципиальных отличий очень немного - не больше десяти. <…>
«И Отец твой, видящий втайне, воздаст тебе», - говорится в древнейших рукописях, на которых основан перевод епископа Кассиана. Однако в более поздних появилось слово «явно». В Синодальном переводе читаем: «И Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (здесь и далее выделено мной. - Г.Ч.). Синодальный перевод, сделанный с поздних рукописей, сохранил именно этот, исправленный вариант, ориентирующий читателя на зримую награду и, следовательно, на лёгкий результат. <…>
То же самое можно сказать о слове «напрасно». «Всякий, гневающийся на брата своего, будет подлежать суду» (Мф 5: 22). Так написано в раннем варианте, а в поздних рукописях здесь подставлено слово «напрасно»: «Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду». Однако это «напрасно» снимает всю напряженность текста, лишает его ослепительной белизны и ориентированности на полное преображение жизни. «Всякий, гневающийся на брата своего, будет подлежать суду». А мы все гневаемся. Поэтому, вслушиваясь в этот текст, каждый из нас должен сказать: я гневаюсь - и я первый должен подлежать этому суду.
В Евангелии почти всегда так: Христос дает нам не какие-то конкретные, буквально выполнимые предписания, - Он задает направление, по которому мы должны идти. Не гневаться вообще бесконечно трудно, быть может, просто невозможно, но Иисус зовет нас идти именно по этому пути, указывает на цель, добираться до которой, вероятно, придется всю жизнь.