Генрих Соломонович Книжник
Гошка-волчонок

© ООО «Издательство «Мелик-Пашаев», 2022

Гошкины родители – геоботаники – опять уехали на всё лето в экспедицию за редкими растениями для Ботанического сада. Обычно на время их отъезда Гошка оставался на даче с бабушкой Настей. Но в этот раз торчать там все каникулы он категорически не хотел. Дачный кооператив, пятьдесят пять участочков по шесть соток, на бабушкином участке домик и будка с уборной и душем. Вода для душа нагревается солнцем в баке, но всё равно холодная. И грядки-грядки-грядки, которые всё время надо поливать, пропалывать, опрыскивать… И Гошка должен помогать, с ребятами не поиграешь. Да и нет почти ребят в этом дачном кооперативе, есть сколько-то девчонок, но не в куклы же с ними играть.

Гошка заявил, что на дачу к бабушке он не поедет ни за что, а отвезут – сбежит. Напросится к кому-нибудь из друзей. Наташка вот приглашала, Серёжка звал… И в доказательство твёрдости своего решения Гошка ушёл к себе в комнату, лёг на диванчик носом в стену и стал себя жалеть. Но по-настоящему пожалеть не успел, потому что вошёл папа и сказал:

– Поедешь к деду в Сибирь, на Биостанцию. Дед скоро приедет в Москву по делам и захватит тебя.

Гошка онемел. На самолёте! В тайгу! Какое счастье! Он часто-часто закивал головой и вскочил с диванчика.

– А что я там буду делать?

– Дед тебе занятие найдёт. И у деда ты не забалуешь.

Гошка задумался. Забалуешь, не забалуешь – там посмотрим.

Деда, папиного отца, он видел редко – только когда тот приезжал в Москву по делам своей Биостанции. Дед был большой, широкий, косматый, бородатый, мрачный, а глаза весёлые. Гошке он нравился. Он никогда не называл его Гошей или Гогой, а только Георгием или Егором, и привозил вкусные гостинцы. И ещё он очень интересно рассказывал про зверей.

Из его рассказов получалось, что все звери умные и умеют думать не хуже людей, а в чём-то их даже превосходят. И что они, как и люди, очень разные по характеру и поведению. Например, придёт лисица к Биостанции, сядет и ждёт – может быть, покормят. Даже попросит, чтобы покормили. А другая ни ждать, ни просить ни за что не станет, а постарается украсть. Или зайцы: один сядет на краю поляны и смотрит, как здесь люди живут, что делают, пока собаки не прогонят, а другой глянет без интереса и поскачет себе дальше.

Ещё про волков интересное рассказал:

«Однажды стая волков села на опушке, а один волк двинулся к нам. Дойти не смог – упал. Больной или раненый. Мы подошли к нему: волки вскочили и ощерились. Неприятно. Мы принесли миски с водой и мясом, поставили перед его мордой, то есть показали, что мы ему ничего дурного не сделаем. Волки поняли, успокоились и сели. А мы в воду добавили специальное снотворное. Волк уснул, я его осмотрел и увидел на шее за ухом огромный нарыв. Всё ясно. Нарыв мы вскрыли, волка поместили в клетку и оставили на поляне, чтобы волки его видели. Волки ещё посидели и ушли, но каждую ночь приходили, проверяли, как дела у собрата. Когда волк выздоровел, мы его отпустили, но он не кинулся сразу бежать, а постоял, поглядел на нас и ушёл не торопясь».

Ещё дед говорил, что звери могут молча обмениваться мыслями и разговаривать жестами и даже голосом: по-разному кричат, рычат, воют, пищат. И друг друга хорошо понимают.

Гошке очень хотелось посмотреть на всех дедовых зверей, и он не раз просил родителей отпустить его к деду. Но мама была категорически против: дикая природа, дикие звери… Мал ещё. Гошка ревел, папа и дед помалкивали, и мама побеждала.

Когда дед приезжал, он поселялся в Гошкиной комнате, а Гошка перебирался на время к родителям. Его диванчик был деду короток. Папа приставлял к нему табуретку и привязывал её, чтобы она не отъезжала от диванчика. После отъезда деда Гошка просил, чтобы табуретку не отвязывали, ведь он скоро вырастет, и она станет ему нужна. Но папа только улыбался и табуретку забирал.

Папа первым делом вёл деда в парикмахерскую, «приводить в человеческий вид», иначе не пустят ни в академию, ни в университет, а все полицейские патрули станут требовать, чтобы он предъявил документы. А в документах деда его фотографии без бороды! Дед тяжело вздыхал и подчинялся. После стрижки и бритья дед молодел, и оказывалось, что они с отцом очень похожи. Потом папа одевал деда в свои костюмы, рубашки и галстуки, и дед становился важным, даже величественным, и мог спокойно идти в академии и университеты и там разговаривать с важными людьми.

Мама с папой улетали в Бразилию через три недели, а дед должен был приехать в Москву через две недели. Гошка очень волновался, как бы дед не задержался или вообще не отменил поездку, – вдруг заболеет кто-нибудь из его зверей или загорится лес и надо будет спасать и лечить пострадавших… Такое уже случалось. И тогда Гошке придётся опять ехать к бабе Насте на дачу. Кошмар! Но дед приехал вовремя, Гошка кинулся к нему и даже поцеловал, первый раз в жизни. Дед засмеялся:

– Ну что, Егор? Готов?

Гошка яростно закивал и выдохнул:

– Да!

Улетали вечером. Дед опять был в своей лесной одежде, но подстриженный и побритый. Девушка, которая пропускала пассажиров в самолёт, улыбнулась ему:

– Домой, Пал Петрович? Как вы помолодели. Вам идёт. Опять к своим зверушкам? А это кто? Внук? Похож на вас. Смену готовите? Кого изучать будешь, малыш?

– Волков, – неожиданно для себя ответил Гошка и понял, что да – волки ему интереснее всех.

В самолёте Гошка уселся у окна смотреть на мир сверху. Когда взлетали, всё было уже уныло-серым, неинтересным, Гошка даже огорчился. И вдруг яркое, резкое солнце ударило по глазам, стало очень светло, солнечные пятна от окон побежали по салону и исчезли.

– Дед, что это? – спросил Гошка шёпотом. – Почему солнце, откуда?

– Поднялись выше, горизонт отодвинулся, – ответил дед. – Не замечал раньше? Весь двор и нижние этажи дома уже в тени, а в окнах вашего десятого этажа ещё солнце. А почему солнце пробежало по салону и исчезло? Потому что самолёт поворачивался к нему хвостом. Оно сейчас на западе, а мы летим на восток. Ну, ладно, давай спать. Ночь у нас будет короткая.

– Почему?

– Неужели по географии не проходили? Завтра объясню. Спать! – И дед укрыл Гошку пледом, лежавшим на сиденье.

Гошке вроде бы совсем не хотелось спать, но он почему-то мгновенно заснул и проснулся от толчка и тряски, когда самолёт уже ехал по земле.

Потом был завтрак в ресторане аэропорта, и Гошка сначала заволновался, пустят ли деда в его лесной одежде в ресторан. Но официанты деду улыбались и называли по имени-отчеству. Потом Гошка запереживал, не пропустят ли они свой самолёт, который должен был отвезти их в маленький городок недалеко от Биостанции. Потом боялся, что в самолёт забудут перенести их большой багаж: дед всегда вёз с собой из Москвы книги, журналы, какие-то склянки и мешки со звериными и человеческими лекарствами, инструменты и приборы. Но ничего не потерялось, всё погрузили прямо в салон маленького самолёта, и немногие пассажиры, а с ними и Гошка с дедом, расселись на металлических скамейках вдоль стенок самолёта. Самолёт разбежался и полетел.

Аэродром, на который сел их самолёт, был маленький, с одной бетонной полосой и небольшим зданием аэропорта. Все пассажиры направились туда, а Гошка с дедом подошли к вертолёту, который стоял на траве недалеко от бетонной полосы. Пришли какие-то дядьки, поздоровались с дедом, вытащили весь дедов и Гошкин багаж и перетащили его в вертолёт.

– Полетим на вертолёте? – замирая от восторга, спросил Гошка. – В самую-самую тайгу?

Дед кивнул.

– Вообще-то здесь недалеко, и обычно за нами приходит машина, но недавно были сильные дожди, и дорогу размыло, машине не проехать. Пришлось заказать вертолёт.

Вертолёт не гудел, а трещал, но Гошке это не мешало. Он смотрел в маленькое круглое окошко, а внизу проплывал сплошной тёмный лес с редкими серыми пятнами озёр и неожиданными светло-зелёными полянами.

– Болота, – коротко объяснил дед. – Очень опасные. Один никогда не подходи к ним близко. Кажется, что под мхом твёрдая земля, а там трясина. С этого момента запоминай всё, что я тебе буду говорить, если хочешь вернуться домой целым и невредимым.

Дед говорил, как всегда, спокойно, но Гошка вдруг понял до самой глубины души, что он приехал в другой мир, ему незнакомый и поэтому опасный, и надо слушать и запоминать всё-всё, что скажет дед.

Появилась большая поляна с коттеджами, несколькими строениями, длинными, низкими сараями, озером на краю и маленькой речкой, втекающей в него. Вертолёт мягко сел, перестал трещать, и наступила тишина. Винт над ним ещё некоторое время вертелся, но вот остановился и он. От домиков к вертолёту бежали люди. Пилот открыл дверцу. Гошка услышал негромкий гул ветра, плеск речки, голоса подбегавших людей. И вдруг такая радость охватила его, что он чуть не завизжал и не завертел головой, как малыш.

Гошка сдержался, солидно слез на траву и тут же попал в руки какой-то женщины. Он сразу же понял, что это новая его бабушка – вторая дедова жена, о которой он знал из разговоров папы и мамы. А прежняя его бабушка не захотела жить с дедом в лесу и ушла от него, когда Гошка ещё не родился. Новую бабушку звали Антонина Фёдоровна. Гошке она понравилась: хоть и серьёзная, но видно, что добрая и ему рада. И вообще, такой можно даже всё про себя рассказывать. Выслушает и, если надо, поможет или посоветует. Гошка это почувствовал сразу. Почему, он сам не знал. Почувствовал – и всё. А вот бабушкой он её называть не станет, она ещё слишком молодая. Она будет «тётя Тоня».

С Гошкой все хотели познакомиться, говорили, что он похож на деда, обнимали, гладили по голове, объясняли, что ему здесь будет хорошо и интересно. Но тётя Тоня сказала, что он, наверное, устал и голоден и все знакомства лучше отложить на завтра. И Гошка вдруг осознал, что он и вправду очень-очень устал, хочет есть и поскорее спать.

Проснулся Гошка рано и не сразу понял, где он. Встал, огляделся. Комната небольшая, в ней диван, на котором он спал, большой письменный стол, на нём лампа с зелёным абажуром, компьютер, бумаги, стаканчик с карандашами и ручками, несколько книг. Рядом стол поменьше, на нём микроскоп, какие-то склянки, стойки с пробирками, ещё какие-то стеклянные штуки. Шкафы с книгами и журналами…

«Дедов кабинет», – догадался Гошка.

Всего комнат оказалось три, как и в их московской квартире. Ещё одна с широкой кроватью и шкафами и третья с большим столом со стульями и креслами, диваном, низким столиком, буфетом и телевизором – гостиная. И ещё кухня, ванная и уборная. И ещё кладовка со всякими инструментами, куртками, сапогами – обычными и до пояса, – и вообще чего там только не было. Даже два ружья висели на стенке: одно с двумя стволами, другое с одним стволом и оптическим прицелом. Под потолком во всех комнатах люстры.

Гошка покрутил краны в ванной: из них текла вода, и холодная, и горячая. Он удивился: для горячей воды нужна электростанция, в Москве её трубы и башни виднелись из окна их квартиры. Может быть, здесь тоже есть такая, только маленькая? Решил спросить потом у деда.

Тёти Тони не было. Гошка выскочил на крыльцо, огляделся. Вон она, у речки, что-то делает… Разогнулась, оглянулась на Гошку… Улыбнулась. Гошка побежал к ней.

– Проснулся? Одевайся, умывайся. Есть хочешь?

Гошка кивнул и побежал обратно в дом. После еды он спохватился:

– Тётя Тоня, а где дед?

– По делам бегает. По хозяйственным и по научным. Его ведь десять дней не было, а он здесь за всё отвечает. Я домашние дела закончу и тоже пойду в лабораторию.

– А что ты там делаешь?

– Исследую насекомых. Особенно паразитов, которые живут на зверях.

– А какие они?

– Ой, много их, самых разных. Видел, наверное, как собаки чешутся? Это блохи. Есть и клещи, эти опасны и для животных, и для человека. Укус, если вовремя не спохватишься, может вызвать паралич. Они ведь кусают так, что ничего не чувствуешь.

Гошка вздрогнул.

– А если спохватишься?

– Сделают укол с антидотом, нейтрализующим их яд, и ничего не будет. Да ты не бойся! На даче от комаров обрызгивался, наверное? Вот и от клещей есть такие же средства, вон на полке стоят и бутылочки, и баллончики. Я тебя сейчас обрызгаю, и можешь до вечера спокойно бегать по поляне. Вон там под навесами вольеры со зверями, походи, посмотри, поговори с ними, они это любят. Только руки и пальцы сквозь решётку или сетку не просовывай, могут укусить. С собаками познакомься, дай им тебя обнюхать, они тебя примут за своего. Пошли.

Гошка с тётей Тоней вышли из дома, и к ним сразу подбежали два здоровенных чёрных пса с висячими ушами и один поменьше, разноцветный, с острыми ушами и закрученным вверх хвостом.

– Гобой, Фагот, – представила их тётя Тоня. – Их так назвал один наш сотрудник, любитель оркестровой музыки. У Гобоя голос звонкий, у Фагота – хрипловатый. Они пастухи-охранники, отгоняют волков от наших зверей, охраняют и людей. А это Чиркун. Почему так прозвали, не знаю, но прозвище прижилось. Он охотничья лайка, помогает, когда нужно отловить животное для исследований. Находит и лает: зовёт людей.

– А это Егор, – обратилась тётя к собакам. – Познакомьтесь, он новый член нашей общины, внук Павла Петровича, прошу любить и жаловать. Егор, протяни к ним руку. Дай понюхать, погладь.

Псы вызывали уважение, даже некоторый страх. Гошка протянул руку, псы потянулись к ней носами. Гошка опасливо погладил их по головам, сначала Фагота, потом Гобоя, потом Чиркуна. Псы вежливо переждали его ласку, чуть мотнули хвостами и повернули морды к тёте Тоне.

– Проводите Егора к вольерам, – сказала тётя Тоня. – Пусть познакомится со зверями, а потом идите по своим делам. Иди с ними, Егорушка, а мне на работу пора.

Собаки повернули головы к Гошке и двинулись вместе с ним. Чиркун потрусил впереди, Фагот пошёл справа, Гобой сзади.

«Ну, прямо как телохранители из фильмов, – восхитился Гошка. – Учили их этому, что ли?»

Собаки довели его до невысоких длинных строений, состоящих из отсеков-клеток. Фагот хрипловато гавкнул – попрощался, и собаки ушли. Гошка повернулся к первому вольеру. За частой сеткой с низкой, тоже сетчатой, запертой на замок дверцей никого не было. Возле дверцы в плоском ящике стояли три миски, две пустые и одна с водой. Ящик был с ручкой, которая торчала наружу. Гошка сразу догадался, что ящик выдвигается, в миски кладут еду и задвигают его обратно. И заходить в клетку не надо. И звери не могут выскочить. Здорово!

В глубине клетки, в задней стенке, Гошка увидел небольшое тёмное отверстие. Вдруг из него высунулась симпатичная усатая мордочка, исчезла и появилась вновь. Гошка замер. Через какое-то время показалась головка с круглыми ушками. Гошка не шевелился. Головка исчезла, снова показалась, и, наконец, из отверстия вылез зверёк: длинное тело на низких ножках, весь в густом тёмном меху. Зверёк подбежал к сетке и уставился на Гошку глазами-бусинками. Вслед за первым выскочил второй такой же зверёк, и уже две пары глаз смотрели с ожиданием на Гошку.

«Думают, что я пришёл их кормить, а у меня ничего нет, чтобы дать им, – огорчился Гошка. – В следующий раз захвачу. А что они едят? И вообще, кто это? – Он порылся в памяти и решил, что это, наверное, соболи. – А может быть, куницы. А может быть, норки. Или хорьки… У Наташки дома живёт хорёк, похож на этих, только светлее. Спрошу у деда».

Не дождавшись угощения, зверьки быстрыми прыжками, сгибая и разгибая длинное туловище, умчались обратно и исчезли в своей норе. Гошка перешёл к следующему вольеру. Он был точно такой же, как и первый, там тоже были миски в выдвижном ящике и отверстие в стенке, но оттуда никто не выглянул, и Гошка пошёл дальше.

Таких длинных домиков, разделённых на затянутые сеткой отсеки, было много. Гошка видел в них белок, лисиц, енотов, мрачного барсука, каких-то незнакомых ему зверей. Ещё были большие, высокие вольеры с птицами, загон с навесом, где жили лани и лоси, и много ещё кто. В одном сидела рысь. Она так поглядела на Гошку своими глазищами, что он попятился и поскорее отошёл от вольера.

Побывал он и у озера. Там были целые поля, отгороженные сеткой на вбитых в дно кольях. Зачем? Может, чтобы экспериментальная рыба не уплыла? Гошка и об этом решил обязательно спросить у деда.

В одном из больших вольеров жил волк. Он лежал недалеко от сетчатой стенки и глядел на лес. Когда Гошка остановился, волк посмотрел на него и опять стал глядеть вдаль. В глазах его была тоска. Гошка долго смотрел на него и вдруг неожиданно для самого себя произнёс:

– Как тебя зовут? – и устыдился.

Зачем спросил? Ведь это не сказочный волк, который говорит человеческим голосом. Он даже не смотрит в его, Гошкину, сторону.

Но волк вдруг повернул к нему голову, поднялся, подошёл вплотную к сетке и посмотрел Гошке прямо в глаза. Некоторое время они смотрели друг на друга. Гошка, забыв дедов наказ, просунул сквозь сетку пальцы. Волк понюхал их и лизнул. Потом вернулся на прежнее место, лёг и опять стал смотреть вдаль. Тёплая волна прошла по Гошкиному сердцу. Он наклонился к сетке и стал рассказывать волку, что он внук директора Биостанции, что приехал сюда потому, что его папа и мама, учёные-биологи, уехали на всё лето в джунгли за редкими растениями, что он перешёл в шестой класс и тоже хочет стать биологом. Волк повернул к нему одно ухо, потом и голову и стал на Гошку смотреть. Гошка обрадовался: волк явно слушал его.

– Егор! – услышал Гошка голос тёти Тони. – Иди скорей, дед пришёл, обедать будем.

Гошка оглянулся, быстро сказал волку:

– Извини, зовут обедать. Я к тебе ещё обязательно приду, – и убежал.

За обедом Гошка, переполненный впечатлениями, торопливо хлебал очень вкусный суп и рассказывал деду, каких зверей он повидал и что при этом думал. Дед слушал с довольным видом и время от времени переглядывался с улыбающейся тётей Тоней.

– Кто понравился больше всех? – спросил дед, когда Гошка, отдуваясь, положил наконец ложку.

– Волк, – сразу ответил Гошка. – Он очень умный, с ним интересно разговаривать. Он внимательно слушает и всё понимает, что я ему говорю. Не то что остальные звери: они только смотрят на руки, принёс ли я им что-нибудь, и сразу убегают, когда ничего съедобного не видят. Даже лиса подошла, посмотрела мне в глаза, потом на руки, вздохнула и пошла прочь.

– Так-таки вздохнула? – весело спросил дед.

Тётя Тоня засмеялась.

– Ну, может, и не вздохнула, но так посмотрела, как будто вздохнула. Дед, а можно, я буду приносить им что-нибудь вкусное? Чтобы они ко мне хорошо относились.

– Нет, Егор, нельзя. Мы ведь их исследуем, кормим определённой пищей, следим за тем, как её состав влияет на функции организма, на особенности их поведения и многое другое. Сейчас из-за изменений климата меняется кормовая база животных, а значит, и условия их жизни. Иначе говоря, исчезает обычная еда, а к новой они не привыкли. Это может привести даже к исчезновению многих видов зверей и птиц, и мы должны знать, как уберечь их. Если ты будешь давать им неизвестный корм, может нарушиться система исследования. А вот помогать нашим сотрудникам их кормить – это можно. У нас здесь летом всегда бывают дети сотрудников. Некоторые выбирают себе любимца из зверей и помогают ухаживать за ним, но обязательно вместе со взрослым. Ты выбери себе одного кого-нибудь для начала, попробуй, а там посмотрим. Кого выберешь?

– Волка! – выдохнул Гошка. – А можно, я придумаю ему имя?

– Это не волк, а волчица. И имя у неё есть: Донна. Тоня придумала, и мы все согласились. Донна – аристократка. Ведёт себя так, будто Институт благородных девиц в дореволюционном Петербурге окончила. На еду не набрасывается, как все остальные, ест аккуратно, вокруг миски ничего не раскидывает. Спокойна. Процедуры, анализы переносит терпеливо. Не любит, когда её разглядывают, уходит в дом. Удивительно, что от тебя она не ушла. Видимо, ты ей чем-то приглянулся. Поспишь после обеда?

– Не-е, я же не маленький. Я к волку, то есть к волчице побегу, я ей обещал.

– Я тоже не маленький, но посплю. Встал рано и вечером дома с новыми данными ещё поработаю. А ты беги. Сейчас Василий дежурит у хищников. Когда он будет кормить Донну, можешь помочь. Скажешь ему, что я разрешил. Ну, пока.