Отзывы на книгу «Групповой портрет с дамой»

Как бесконечно долго я читала «Групповой портрет с дамой». Не потому что не нравился (очень нравился), не потому что тяжело читается (специфично, но читается легко), не потому что огромный объем (объем средний, хотя и не самый маленький, но разве нас этим напугаешь?). А вот чёрт знает, почему. Я процеживала сквозь себя по десятку страничек в день и откладывала, читала другое. Что самое интересное, то же самое и с написанием отзыва. Отжимание за каждую букву, подтягивание за абзац.
И всё же это прекрасное и необычное чтение, тот самый Бёлль, который заставляет меня обжигать лодыжки кипятком и маниакально скупать все его издания, что я вижу в магазинах. В центре романа – дева Мария и не-дева Магдалина в одном лице, случайно родившаяся в самый разгар омерзительной ситуации в Германии. На самом деле, вот Магдалиной-то её видят только другие, а вот настоящее её «ангельское» содержание выплёскивается на окружение так, что вся Германия в недоумении. Что это? Что это такое непонятное? Почему она сама по себе, не марширует строем, не радуется тому, что её признали самой арийской девочкой школы? Почему она относится к каждому человеку, как к человеку, не взирая на его социальный статус и условности? Ну вот почему она такая получилась настоящая и теперь своей красотой и естественностью выжигает всем остальным сердца? Неизвестно, как так получилось, но факт остаётся фактом – Лени более человечна, чем остальные, и именно за это её ненавидят. За то, что по сравнению с ней остальные люди чувствуют себя неполными и гадкими. Может быть, именно поэтому автор и рассказывает о ней только окольными путями через тысячу ширм, чтобы мы не ослепли от её блеска. Заодно и отсылка к библии, хотя апостолы такого Евангелия оставляют желать лучшего. В итоге получается интереснейшая подача: полубюрократическая информация в форме досье, со специальными вставками, канцеляритами, доходящими до абсурда. Как будто действительно автор и рассказчик вместе с ним пытаются воссоздать человека из праха этой бюрократической лабуды. С другой стороны – прием, который был отлично использован Гомером в «Илиаде». Помните, как там была описана красота Елены? А никак. Само описание девы, из-за которой разгорелась Троянская война, Гомер не привёл. Но он сделал лучше – показал реакцию на неё других людей. Появляется Елена и мы видим, что старики охают, молодые краснеют и даже девушки волнуются. Такая Елена куда круче, чем могло бы быть описание «глаза крупные, карие, плечи сексуальные, волосы золотые до пят». Каждый здесь может домыслить свою идеальную Елену, опираясь на то, какое впечатление она произвела на других персонажей. С Лени то же самое – мы знаем, как к ней все относятся, читаем её описание чужими глазами, и оно меняется раз от раза, остаётся только общее впечатление. И прекрасное впечатление.
Так о чём же, собственно, сюжет? Ещё одна ширма: некий рассказчик, который себя позиционирует как автор едва ли не документальной биографии Лени, собирает о ней материал. Зачем это надо нам так и не станет понятно, зато сразу очевидно, что этот рассказчик явно не соотносится с Бёллем. Рассказчик долго-долго по крупинкам собирает сведения о Лени, расспрашивает различных людей… И вот что удивительно, в конце концов получается, что почти о каждом «побочном» персонаже мы будем знать больше, чем о персонаже главном. И каждая история будет весьма наглядная. А сама Лени во плоти и крови появится лишь на секунду, даже её точными цитатами мы будем обладать скорее для комического эффекта, чем для трагического, который присущ всему роману.
А Лени — это простая немецкая девушка, потом женщина, которой по боку весь этот нацизм. Она его просто не видит, как не видит всю гадость и грязь мира. Слегка блаженная, вот оно как. В её жизни будет и богатство, и мужчины, и трагические истории (особенно они), и нищета, и несправедливость, но она проплывёт через всё это в лёгком флёре эксцентричности и благости. Можно остаться человеком в той страшной ситуации, ещё как можно.
Для восприятия роман очень непрост, впрочем, Бёлль простых вещиц и не пишет. Традиционный смех сквозь слёзы, приятный слог, немного экспериментов с подачей текста и языком. Всё в меру. Отличное пополнение домашней библиотеки.

Роман с интересной композицией, которую я у автора уже видела в «Потерянной чести Каталины Блюм» - самой героине он слова не дает, вместо этого добросовестно документируя свидетельства ее знакомых, создавая портрет с чужих слов. Кто она, Лени Груйтен - чудачка не от мира сего или же святая? Вместе с автором, присутствующим в тексте как «авт.», мы проследим ее путь с самого детства и примерно до 48 лет, причем особое внимание будет уделено военному времени.

С юных лет Лени увлекалась музыкой, поэзией, живописью и мистицизмом, но не в теологическом смысле, а основанном на вере в чудеса. В этом на нее сильно повлияла любимая наставница Рахиль Гинцбург, которая была вроде как человеком науки, но вместе с тем и с довольно странными загонами, чего стоят ее гадания на говнах (хотя это со стороны кажется фигней, а на деле ежедневный поверхностный анализ кала способен мгновенно дать понять, что в организме не так и на что стоит обратить внимание). Отец Лени владел преуспевающей строительной фирмой и очень расстраивался, что сын Генрих не хочет идти по его стопам. Тем больнее было им всем, когда в первые дни войны Генрих и его друг, тайная любовь Лени, совершили глупейший поступок и были расстреляны в назидание. Так Лени потеряла первого возлюбленного, чуть позже спешно вышла замуж за нелюбимого, но настойчивого поклонника Алоиса Пфайфера. То подобие чувств к нему, которое она было начала испытывать, тут же испарилось сразу после свадьбы, когда новоиспеченный муж начал настаивать на исполнении супружеского долга вотпрямщаснемедленно, потому что ему вдруг захотелось, и взял свое силой. К счастью для Лени, брак продлился совсем недолго - Алоиса призвали на фронт, где он вскоре и был убит.

Первые военные годы в их родном городе в Руре проходили относительно спокойно - ну да, дефицит, приходилось исхитряться, но была работа в похоронном бюро (уж гробовщики во время войны живут всегда припеваючи!), и появился новый интерес, русский военнопленный Борис. Надо сказать, Лени как-то всегда было фиолетово на национальность, вероисповедание, цвет глаз, политические убеждения и т.п. - если человек ей нравится, чем-то цепляет, она будет общаться, невзирая на эти условности. Мне, правда, совсем не верится, что во времена Третьего Рейха можно было существовать в информационном пузыре и ну совсем ничего не слышать про гонения на евреев и коммунистов, а с началом войны на восточном фронте - и на русских. Тем не менее - уже в 1944 Борис (тоже молодец) посоветовал Лени почитать Кафку и та на голубом глазу заявилась в городскую библиотеку и спросила. У библиотекарши глаза на лоб полезли, но благо, что Лени в ее незамутненности часто везло на людей, иначе при Гитлере да и после она не раз могла загреметь за решетку, если не что похуже.

Реалистично описан и конец войны, когда кольцо союзников сжимается, на немецкие города сыплются зажигательные бомбы, оголодавшее местное население разграбляет склады, а единственное место, где люди чувствуют себя в безопасности - старое кладбище. Уже после войны Лени не принимает новый западногерманский капитализм, чем очень расстраивает своего бывшего соседа Хойбера, ныне владельца доходного дома, ранее бывшего в собственности семьи Груйтен, и его сыновей. Вот не дает им покоя, что Лени сдает иностранцам комнаты по цене ниже рыночной, недополучают они прибыли-с, и надо бы вытурить из дома эту Лени со всеми ее квартирантами - и пофиг, сколько всего доброго Груйтены сделали Хойберам, один-единственный поступок папаши Груйтена перечеркнул все хорошее.

Последняя в книге любовь Лени, турок Мехмед, оставивший жену и детей на родине, раскрыт слабо, но последние строки дают понять, что Лени снова придется угождать и прогибаться. Не очень я поняла и ее отношения с сыном - ну да, она не хотела отпускать его в школу, потому что там парня дразнили ублюдком, большевистским отродьем и русской свиньей (денацификация, говорили они). Но потом как-то увлеклась она личной жизнью и вообще продолжила вести себя как ребенок, не осознающий полноту ответственности, и в итоге сыну пришлось слишком рано взрослеть, брать ответственность на себя, что и привело к печальным для него последствиям в виде тюремного срока. Вообще Лени всегда везло в том плане, что ее проблемы всегда решались чужими руками - хотя фиг знает, если бы автор дал ей микрофон, может, ее версия истории оказалась бы иной. Но был один момент, из которого показалось мне, что Лени сама по себе отмалчивалась всю жизнь, лишь изредка что-то говорила, потому эти фразы и запомнились другим людям, и позволяла делать выводы и выносить суждения другим, а сама просто жила как живется.

Утомляли при чтении вечные сокращения, выдержки из словаря, чтобы потом не прописывать слова полностью - на всю жизнь запомню, блин, что С1 - это смех, а С2 - страдание, Б1 - боль, а Б2 блаженство. Но в отпуске, когда ничего не отвлекало, прочиталась книга легко и с интересом.

Первым прочитанным произведением Генриха Бёлля для меня стал роман «Глазами клоуна», написанный прекрасно и тонко, затронувший серьёзные темы. Затем был «Бильярд» - и опять в цель! Но больше всего меня впечатлил роман «И не сказал не единого слова». Я считаю, что эту книгу должны прочитать все молодые пары, только что узаконившие свои отношения.
Совершенно удивительный роман – «Групповой портрет с дамой». Очень советую прочитать.
Лени Пфайфер – странная женщина с необычной судьбой, чудаковатыми привычками и манерами, которые автор описывает с большим удовольствием. Бёлль придумал замечательную героиню. Читая, я представляла как она сидит напротив, выкуривает сигарету и параллельно жуёт булочку, а потом резко встаёт и бежит к пианино играть один из двух этюдов Шуберта.
Автор пытается узнать о героине как можно больше, препарировать её сущность, залезть в личную жизнь и порыться в грязном белье. Я знаю, что заглядывать в чужую замочную скважину неприлично, но Лени так увлекла меня своей персоной, что я последовала за каждым словом автора, как собачка на поводке.
Лени – наивная женщина, не умеющая говорить «нет», проживающая непростую жизнь, но ищущая уединения и покоя. Она живёт своей жизнью, избегая общения с ненужными людьми. Мне понравилась героиня Бёлля. Возможно, я даже вижу в ней черты, присущие мне самой.
Одним словом, рекомендую.

Понимаю, что последнее время у меня отзывы на книги не для широкой аудитории. Что эти книги не все читают и не будут читать. Но, поверьте, это возможно только сейчас так. А через несколько лет вам захочется сложного, рефлексивного и грустного Бёлля.

Возможно, потом вам захочется окунуться в его грустные миры, пофилософствовать чуток, взглянуть на важные исторические события под другим углом, точнее с другой стороны.

Тогда вэлком Бёлль.

Он прекрасно пишет. Его текст плотен, многослоен.

Но есть одно «но». Если вы не готовы читать как жилось немцам во время и после войны, тогда Бёлль не для вас. Его книги — это обратная сторона тех страшных событий. И, поверьте, те, обычные люди о которых тут идет речь, не виноваты во всех ужасах войны.

Бёлль — это не Ремарк. Хотя очень рядом по темам. Бёлль сильнее, жестче, сложнее (мне так кажется).

Но вернемся к роману.

Итак, «Групповой портрет с дамой».

Сначала ошибочно можно принять этот роман за портрет обычной женщины Лени Пфайффер, нарисованный словами ее окружающих. Обычный портрет, обычная женщина, обычная история ​ большой любви вспыхнувшей в разгар войны. Любви, которой не должно быть, любви которой не место и не время. А если приглядеться, вчитаться и вдуматься, - можно увидеть, что за всем этим автор рисует нам портрет жизни не Ленни, а всей Германии в военное время. Рисует честно, жирными черно-белыми мазками (словами).

Читать или нет, решать вам. Но рекомендую сохранить. Слишком достойный автор, чтобы проходить мимо.

Лени не озлоблена, но она совершенно не способна к раскаянию; она не раскаивается даже в том, что никогда не оплакивала своего первого мужа. Неумение, или, если хотите, нежелание раскаиваться столь неистребимо в Лени, что в применении к этому ее качеству нельзя говорить о «большем раскаянии» или о «меньшем раскаянии»; Лени, видимо, просто не знакома с этим чувством...

Прежде чем судить кого-то - не суди, да не судим будешь. Даже негодяя-соседа, который вышел в магазин за молоком.
Читая романы Генриха Белля, каждый раз сам себе киваешь, мол, Нобелевская премия получена не просто так. А в дополнение всегда рядом бежит мысль о том, что к каждому его произведению необходимо выработать подход.
"Групповой портрет с дамой" читался нелегко. Хотя, казалось бы, нормальный слог, без излишеств и прочее, в чем же дело. Одно слово - композиция. Она в этом романе такова, что с ходу формируется противоречивое впечатление и взгляд на историю, которую решил нам поведать автор.
Дотошно и местами с легко уловимой иронией, словно прокурор на заседании суда.
Дотошно и без каких-либо стеснений и умыкания интимных и неприятных моментов - словно перед нами пациент психиатрической клиники, а я студент-практикант, которого знакомят с интересным случаем моего куратора.
Дотошно и без какого-либо права персонажей на личное пространство, словно моя задача - стать главной героиней, выучить все о людях и этих людей, стать ими, перенестись в те времена и прожить их жизни. А что самое важное - прожить жизнь Лени и ее шкуру, вынести суждение и быть слушателем-свидетелем-диагностом-призраком. Я сижу в темноте и читаю, смотрю и пытаюсь проникнуть в головы всех персонажей, слиться с этой стаей показаний и стать самой Лени, проникнуть в ее мышление. Но у меня не получается, потому что, благодаря композиции романа, которая оставляет так мало для личного и скрытого, тем не менее, между мной и нашей героиней стена из толстого пуленепробиваемого стекла. Личного нет, но и на близко личное расстояние тоже не получается подойти. Я кричу об этом через страницу, эхо бродит по комнате, но автор ничего не хочет слышать, я должна изучить, я должна оценить все это полотно жизни Германии от и до, от арийских женщин, которые не плачут, и до самого конца. Изучить историю страны и жизни одной единственной девушки, которая была самой собой, теряла и находила, любила и молчала. Я кричу, что не могу быть ей, потому что об остальных персонажах я знаю на товарный состав больше, но видимо в том и должно заключаться мастерство, чтобы из осколков других жизней сложить ее судьбу, ее прошлое и будущее.

Как итог - масштабное полотно особого толка, которое отлично смотрелось бы на театральных помостках в минималистических тонах белого и черного, потому что мир не хочет признавать серый цвет, цвет мундиров и застывших разумов, цвет сплетен и лжи, ухищрений и шепота. Зачем знать о сером цвете, когда люди в большинстве своем сделаны из него. Фашизм - далеко не единственная беда в истории человечества, каждый обман и тень в жизни маленького человека тоже имеют свое пагубное влияние. Из произведений Белля любимым у меня по-прежнему остается его Бильярд в половине десятого , но чтение "Группового портрета с дамой" - это более чем интересный опыт и в плане сюжета, и в плане композиции.

Когда ты спустишься с высот Шмен де Дам, вспомни о крови, пролитой здесь.
Вспомни, что тысячи немецких солдат уже шли до тебя этой дорогой.
Ты – солдат 1940 года – должен пройти ее до конца.