Отзывы на книгу «Бильярд в половине десятого»

Есть поступки, которые нельзя искупить даже раскаянием.

Есть книги, к чтению которых я никогда не буду готова. Сюда относится тот же Ремарк, практически каждый роман которого жестоко рвет меня на куски и оставляет зализывать раны в углу. Генрих Бёлль попадает в ту же категорию - вот уже несколько дней прошло, как я наконец-то дочитала "Бильярд...", но до сих пор я не могу внятно говорить об этом романе, а в области грудной клетки словно осколок застрял.
Казалось бы, всего лишь один день, но вместо того перед нами целый калейдоскоп образов, образующих воронку в несколько десятилетий. Требуется некоторое время, чтобы приспособиться, расставить действующие фигуры на доске и и уловить, о какой эпохе идет речь. Каждый персонаж будет несколько раз рассказчиком и палачом, судьей и свидетелем, усталым путником или многоликим. Каждое сознание и каждый голос есть часть единого целого, множество событий и взрывная волна эмоций, заключенных в, казалось бы, простые слова...

У каждого персонажа свои тайны. Каждый берет слово несколько раз, повторяя ту или иную мысль настолько часто, что создается ощущение, что ты попал в ловушку, тесную комнату, из которой не выбраться. Потому что в этих монологах война, фашизм, трагедия семьи, где отказывались принимать то самое "причастие буйвола", здесь смерть и погибель поколений, усталость от невозможности вернуть павших в мир живых и спрятать в те дни живых тиранов в мир мертвых. Страшная книга, по которой призраком бродит мысль: "А что было бы, если..." И вся эта какофония исторических событий и воспоминаний самый страшный фон и основа для разворачивающейся трагедии семьи, в которой все-таки возможен покой, счастье, умиротворение и успех в поисках себя самого. Да, есть поступки, которые нельзя простить, но есть поступки, которые дают возможность начать все заново, отпустить прошлое и смотреть только вперед, какие бы ужасы не творились в твоей памяти. Сколько бы людей не съел фашизм. Сколько бы жестоких улыбок ты не видел от людей в этой форме. Сколько бы ошибок ты не сотворил сам, потому что хотел что-то (кому-то?) доказать.

...мне позволено даже выходить, если я захочу, потому что я не опасна, нисколько не опасна, но я, мальчик, не хочу выходить, я не хочу глядеть на этот мир, не хочу снова и снова сознавать, что они убили затаенный смех отца, что скрытая пружинка в скрытом часовом механизме лопнула...

Как итог - читать по главе в день, не более, иначе эта история нескоро отдаст обратно вашу душу. Когда-нибудь я научусь писать так же, чтобы уместить мир в одном дне, чтобы монологи и сознание лавиной крушили все тихой грустью и немым отчаянием. Один день, множество лиц, история семьи среди истории народа, крики на фоне сухой тишины. Когда-нибудь я смогу так рассказать о чем-то стоящем. А сейчас я просто сижу в своем углу и думаю о том, что, слава богам, они не победили.

У Гуго кружилась голова, все эти события произошли задолго до его рождения, и это отбрасывало его на десятилетия, на пятидесятилетия назад – 1885, 1903 и 1935, эти годы были скрыты в глуби времен, и все же они реально существовали; они воскресли в голосе Фемеля, который, прислонясь к бильярду, смотрел на площадь перед Святым Северином.

Вот и познакомилась я с еще одним лауреатом Нобелевской премии по литературе, с которым давно уже хотела свести знакомство. В универе мы его то ли несколько обошли вниманием, то ли, возможно, это именно я пропустила посвященные ему лекции, не суть, главное, что подходила я к нему с чистым сознанием, абсолютно не зная, чего ожидать. И знакомство прошло очень даже успешно, зародив интерес к автору. Думаю, в будущем я доберусь и до других его произведений, успевших стать классикой немецкой литературы.

Этот же роман произвел на меня сильное, но довольно неоднозначное впечатление, и виной тому и авторское мировоззрение (христианин-социалист это для меня что то новенькое), и авторские стилистические приемы только усиливающие противоречивость и двойственность романа. Вот, например, временные рамки. С одной стороны, весь роман это всего лишь один день, даже не сутки, 6 сентября 1958 года, день, когда глава семейства Генрих Фемель справляет свой юбилей, своё восьмидесятилетие, а с другой стороны, он вмещает в себя полвека германской истории с 1908 года, когда совсем еще молодой архитектор Генрих приехал покорять столицу, видя свое будущее на много лет вперед - успешная карьера, любимая жена, множество детей и внуков. Но в его планы вмешался 20 век со своими войнами, режимами и диктаторами...

То же самое и с событийностью, с одной стороны, кажется, что ничего толком то и не происходит, несмотря на то что герои живут в такие страшные времена, ведь все это уже воспоминания разных членов семьи, ничего не изменить, ничего не исправить... А с другой стороны, тут и постройка аббатства, и участие в двух мировых войнах, рождения, смерти, сопротивление режиму, побег в Голландию, заключение в сумасшедшем доме, взрывы культурных и исторических ценностей... И с посылом опять же та же история, то, что на первый взгляд кажется романом-воспоминанием, попыткой переосмыслить свое прошлое и прошлое своей страны, превращается скорее в наставление ныне живущим, попыткой предупредить, чтобы снова не повторилось. Ведь не зря в тексте нигде нет прямого упоминания нацизма или Гитлера или концлагерей, принявшие причастие буйвола это в принципе все милитаристы, все диктаторские режимы, все бесчинства власть имущих, когда за один жест, за одно слово, за сам факт твоего рождения тебя могут уничтожить...

Насилию и жестокости причастившихся автор противопоставляет агнцев, тех, кто не готов причаститься кровью, кого не обмануть лозунгами и красивыми словами, но это и не сопротивление, тут уже идет скорее христианское непротивление злу, если на насилие ответить насилием, то и сам примешь причастие буйвола, насилие это не путь и не выход. И, если в целом я с автором вроде согласна, все же я считаю такой подход утопическим, подставить другую щеку никогда не казалось мне выходом... Возможно, отсюда и мое непринятие, а зачастую и неприятие той героини романа, через которую автор транслирует свои идеи, жена Генриха никогда не притворялась, никогда не молчала и за это оказалась в психиатрической больнице, потому что в разгар нацизма в Германии это был единственный шанс для ее родных спасти ей жизнь. И тут хочется отметить, что здесь и впрямь становится страшно, страшно жить в такое время, когда правду говорить дозволено лишь безумцам...

Так что же меня в ней оттолкнуло? Тут чистой воды имхо, но я считаю, что когда ты сам по себе, ты отвечаешь только за себя и тогда можешь ради своих убеждений, идей и принципов делать то, что считаешь нужным, хоть рисковать жизнью, хоть голодать, хоть еще что-то, но когда у тебя на руках малолетние дети, а потом и внуки, ты им все же обязана. А Иоганна раздает все продукты, которые ей присылает настоятель построенного ее мужем абатства и другие люди, от которых она не хочет ничего принимать, питается по карточкам и заставляет детей делать то же самое, они ходят в обносках, как вспоминает ее повзрослевшая внучка Рут пока бабушку не забрали в лечебницу я и не знала, что мы богатые. Для меня это ненормально и отсюда полное отсутствие симпатии к героине, хотя она и получается чуть ли не единственным персонажем, который творит добро, но имхо опять же за счет своих близких как-то это добро с привкусом у меня...

Что же касается остальных персонажей из тех, что не принял причастие буйвола, а это сам Генрих, его единственный выживший сын Роберт, его школьный товарищ и брат жены господин Шрелла, то основное чувство, которое они у меня вызывали, это не симпатия, а скорее жалость, потому что хороших по сути людей утянуло и перемололо жерновами истории. И сложно осуждать и Генриха, который сам зла не творил, но молчал, когда зло творилось повсюду, и Роберта, что пошел таки в гитлеровские войска, но инженером, взрывающим здания. Отец строил, а он взрывает и получает от этого какое-то извращенное удовольствие, потому что эти руины это его личный памятник всем погибшим ни за что, что такое исторические и культурные ценности, когда человеческая жизнь не стоит и ломаного гроша... По иронии судьбы сын уничтожает главное детище своего отца - аббатство, чье строительство дало Генриху билет в новую жизнь, но круг замыкает сын уже Роберта, тоже ставший архитектором, именно его приглашают на реставрацию аббатства и именно он должен переосмыслить что же именно оставила ему в наследство его семья и его страна, нацизм победили, но принявших причастие буйвола не уничтожить, люди все те же, не вынесшие уроков из произошедшего и, увы, это акутально и по сей день...

Мощный роман с сильным антивоенным посылом, с интересными и неоднозначными идеями, заставляющий задуматься и мысленно возвращаться к прочитанному снова и снова, но при этом рекомендовать его могу лишь с осторожностью, довольно необычное построение романа, отдающее модернизмом с его потоком сознания, тут сплошные очень длинные монологи, в которых мы скачем во времени то на 30 лет назад, то на 10, то на 50... Чтобы получить удовольствие от такого чтения, мне кажется, нужно суметь попасть в его внутренний ритм, но роман действительно стОящий, так что хотя бы попробовать однозначно рекомендую.

Сабли надо топтать ногами, мой мальчик, как и все привилегии;

Данная цитата – слова из произведения Генриха Бёлля «Бильярд в половине десятого», которые наилучшим образом отражают суть этого антифашистского семейного романа-воспоминания.
Действие романа охватывает всего один день – 6 сентября 1958 г., наполняясь при этом воспоминаниями пятидесятилетней немецкой истории от 1907 до 1957 г. В центре истории – семья Фемелей, состоящая из трех поколений архитекторов: Генриха Фемеля, его сына Роберта Фемеля и внука Йозефа. Ядром, связующим всю композицию романа, является юбилей Генриха Фемеля, которому 6 сентября 1958 г. исполняется восемьдесят лет. Это дает повод автору и его героям оценить прошлое в исторической ретроспективе.
Бёлль часто пользуется библейской символикой, наполняя ей свой роман. Так Генрих Фемель: творец, созидатель, – ассоциирует себя с библейским Авраамом, основоположником большого рода. Более пятидесяти лет назад полный надежд на успех и личное счастье Генрих Фемель подал на конкурс свой проект возведения аббатства Святого Антония, и осуществил свой проект. Но жизнь обманывает ожидания и надежды Генриха Фемеля на счастье. Он теряет 20-летнего сына Отто (погибшего под Киевом), который принял «причастие буйвола» и невестку Эдит; а жена Иоганна, оказывается в лечебнице для душевнобольных. В романе существенную роль играет следующее противопоставление: принявшие «причастие буйвола» – те, кто поклоняется силе и милитаристской власти и в результате пропаганды, становятся нацистами, противопоставляются принявшим «причастие агнца» – жертвам этих «буйволов». Все это восходит к библейской антитезе «агнцев» («овцы») и «волков», подчеркивая чистоту, невинность, жертвенность одних и слепую жестокость, и антигуманную сущность других.
Так мы узнаем, что сын Генриха Роберт Фемель, будучи гимназистом, клянётся не принимать «причастие буйвола». В юности он вместе с группой сверстников вступает в борьбу с фашизмом. Из-за этого ему приходится бежать из Германии в Голландию, как ранее его другу Шрелле, спасаясь от преследования нацистов, на грузовом судне. Вернувшись через несколько лет на родину, он оказывается в армии; но его служба оборачивается местью за погибших друзей. Роберт – подрывник: во время войны он «обеспечивает сектор обстрела» и без сожаления уничтожает построенное отцом аббатство святого Антония. Для него эти руины – памятник ошибок прошлого Германии, которые никогда не должны повториться. Поэтому аббатство – это символ всей истории Германии. О церковниках и монахах Бёлль пишет, что они вместе с нацистами с факелами в руках «отпраздновали наступление новой эры, эры “жертв и страданий”». Это также дает понимание, почему Роберт взрывает аббатство. Для Бёлля Церковь – отпавший от Бога и его заповедей институт. А темы ложной «фарисейской» религиозности и «квасного патриотизма» являются сквозными в творчестве Бёлля.
Бёлль, стремясь оценить и понять послевоенную действительность, выделяет прошлое и настоящее. Сцены из прошлого, повторяясь вновь и вновь по мере продвижения текста от начала к концу повествования, наполняясь новым содержанием, в итоге как бы прорастают в настоящем времени. В книге происходит слияние прошлого, настоящего и будущего – их нерасторжимость.
Почему «Бильярд в половине десятого»? В послевоенное время Роберт проводит каждый день в отеле с половины десятого до одиннадцати, играя в бильярд вместе с Гуго (гостиничным боем). Для Роберта Фемеля в игре в бильярд открывается сущность мира и его жизнь. Метафора удара – это взрыв аббатства:

Фемель взял кий наперевес, словно винтовку, и прицелился в башню Святого Северина

красный шар катился по зеленому полю, белый по зеленому; монотонная музыка шаров звучала почти так же, как грегорианская литургия, а в бесконечных геометрических фигурах, которые три шара прочерчивали на зеленом сукне, была своя строгая поэзия; никогда не принимай "причастия буйвола", покорно терпи истязания, "паси овец Моих"

Поэтому роман изобилует метафоричностью, которая не всегда может быть уяснена.
Подытоживая можно сказать: «Бильярд в половине десятого» сложный, типично немецкий роман, который стоит читать, хотя бы, потому что в нем находит свое воплощение тема «непреодоленного прошлого».

Субботе 6 сентября 1958 года никогда не стать четвергом 16 июня 1904 года. Bloomsday был обречен на существование, отмечать Fähmel Tag никому не придет в голову. Никто не будет гулять по Кёльну Бёлля, как по Дублину Джойса, и заходить около девяти в кафе "Кронер" и заказывать сыр с перцем — сорок пять граммов сыра и с наперсток перца, все хорошо вымесить; — никто не будет утром, с половины десятого, катать белые шары по зеленому полю, красные по зеленому в отеле "Принц Генрих". Потому что каждому, кто решится это сделать, придется не только раз и навсегда принять "причастие агнца", но и пропустить через себя боль, скорбь и разочарование трех поколений семьи Фемель. А это не так просто. Это вам не бараньи почки бургундским запивать.

Мало кто рассказывает истории так, как этот тихий, меланхоличный немец Бёлль. Он не любит рубить с плеча и раскрывать карты, а ведь казалось бы, такая простая история: это старик Генрих Фемель — он талантливый архитектор, он построил аббатство Святого Антония и, приехав в этот город, он раз и навсегда вывел себе рутину и положил не отступать от неё; это его сын Роберт — он посредственный архитектор, он взорвал аббатство Святого Антония, которое спроектировал его отец, и он, вернувшись в этот город, раз и навсегда вывел себе рутину и положил не отступать от неё; это его внук Йозеф — он молодой архитектор, он отказался восстанавливать аббатство Святого Антония, которое взорвал его отец, которое построил его дед, и в его жизни только сегодня, 6 сентября 1958 года, произошло событие, которое, возможно, заставит его, покинув этот город, раз и навсегда вывести себе рутину и положить не отступать от неё.

И если бы история предстала бы перед нами в таком виде, мы бы читали книгу Ремарка, а не Бёлля. Но вернёмся к повествованию такому, какое оно есть, а не могло бы быть если. Структура романа уникальна тем, сколько раз автор меняет героя, от лица которого ведется повествование. Происходит это не раз и не два, а из главы в главу: первая рассказана от лица Леоноры, секретарши Роберта, во второй вступает портье из "Принца Генриха", третья — Роберт, в четвертой мы первый раз встречаемся с Генрихом Фемелем лично, а в пятой — с его женой Иоганной, шестая — снова Роберт, седьмая отдана его одноклассникам — другу и врагу — Шрелле и Неттлингеру, в восьмой слово дают сыну Йозефу и его невесте Марианне, девятая — опять Шрелла, десятую главу на два голоса нам рассказывают Роберт и его дочь Рут, одиннадцатая отдана Иоганне, а в последних двух главах практически каждому герою дают внести последние штрихи в историю семьи и страны.

И каждый из этого множества рассказчиков помогает нам понять семью Фемелей, её мужчин и их историю, пропуская их через свое собственное восприятие, что позволяет видеть героев с разных сторон — каждого описывают многие. Именно это "многоголосье" дает автору возможность уместить историю длинной в пятьдесят лет в один день.

Отдавая сразу столько параллельных нитей в руки читателя, Белль на каждой завязывает приметный узелок, а то и несколько, чтобы читатель цеплялся за них взглядом и мог проследить, к чьему клубку эта нить: Роберта, Генриха, Иоганны. Затем и катятся белые шары по зеленому полю, красные по зеленому.

Белль во многих своих произведениях очень страшно пишет о фашизме и войне, не описывая не только ужасов войны, но и просто военных действий. Вся трагедия произошедшего показана через обыденную жизнь, незаметные приметы и привычки своих героев. Вот и в "Бильярде" старший Фемель, к своим 80-годам переживший две мировые войны, создает вокруг себя жизнь полную ритуалов и традиций, чтобы иметь хоть что-то постоянное, пережив ужас и хаос Первой мировой. Завтрак каждое утро в течении 50 лет в кафе "Кронер" как способ удержаться хоть за одну константу в своей жизни, после того, как сын взорвал главное творение рук отца, а жена вынуждена скрываться в клинике для душевнобольных.
Возвращаясь с войны, которая ему претила и претит до сих пор, его сын Роберт сам, не ведая того, выбирает способ отца в попытке укорениться в городе, где почти каждый принял "причастие буйвола" или не противился ему, а те, что остались верны "причастию агнца" погибли, как его жена Эдит.

Казалось бы, Бёлль каждый раз пишет об одном и том же, но до той поры пока он это делает так, читать его не перестанет быть удовольствием.

-Люблю ли я классическую литературу ?
-Несомненно, да.

-Как я отношусь к немецкой литературе ?
-По крайней мере, никакого предубеждения не испытываю и хотя на данный момент мало могу назвать писателей Германии, чье творчество мне нравится, (только потому, что мало их прочла еще) но, например, Э.М. Ремарк однозначно.

-Нравится ли мне творчество Генриха Бёлля ?
- Это первая его книга в моей читательской жизни и была очень большая надежда открыть для себя нового и интересного автора.

-Как я отношусь к историческому периоду, о котором идет речь в данном романе ?
-Всегда с большим интересом читаю и даже ищу для себя новые книги и авторов, рассказывающих глазами очевидцев о времени 30-40 хх годов XX века. Особенно интересны в этом плане те страны, чье влияние на мировую политику и мировой климат неоспоримы. Здесь конкретно речь идет о Германии тех лет и история получает свое продолжение уже в 1958 году.

-Казалось бы, здесь были все предпосылки для того, чтобы Бильярд в половине десятого мне понравился и стал началом интересного и длительного пути чтения и других произведений автора.
-Но что пошло не так , что помешало ?

А вот на данный вопрос у меня нет ответа, кроме того, что такого изнуряющего занудства я давненько не читала. Не знаю, или это мое восприятие виновато, или это авторская особенность, но текст романа помимо собственно тяжелой темы семейной трагедии написан чудовищно неповоротливым языком, когда к концу предложения уже не помнишь о чем там речь шла в начале.

Какие-то отдельные моменты об агнцах божьих и причастии буйвола я уловила , поняла, что повествование постоянно скачет во времени ( а это тоже вызывает определенную сложность при прослушивании, когда без всяких переходов начинается речь другого персонажа). Но в целом, чтение вызывало абсолютную скуку, усталость, измождение и желание скорейшего окончания этого мучения.

Когда ничего нового для себя почерпнуть не представляется возможным, чтение унылого текста превращается в пытку.

P.S. Возможно, на такие грустные впечатления наложило отпечаток именно прослушивание аудиокниги, где текст читал Терновский Е. Окончательно убедилась, что совершенно не мой чтец