Цитаты из книги «Я возьму сам»

Иблис, чье имя значит «отчаяние», сидел напротив.

Вояка издавна привык к тому сорту, что носит название «дешевого крепкого». Ведь что славно: пить противно, во рту будто ишак опростался, вот и глотаешь залпом, побыстрее – а там и хмель объявляется сам собой. Красота!

– Валент бен-Шамаль, мудрец, – без всяких предисловий представился гость. – Свидетель падения Трои, Рима, Кабира и гетеры Авлиды Херсонесской (последнее свидетельствовал дважды)!

– Да ты ж вроде трезвенник?! – запоздало изумился Абу-т-Тайиб, но старик только рукой махнул: с тобой, мол, и праведник детей резать начнет!

Иблис, будь ты проклят, прощен и снова проклят! – почему и ты предал меня?!

А гул в башке – не червь в кишке, погудит и стихнет, чему там трястись-трескаться, когда отродясь никакого добра не водилось…

Так было, есть и будет. Пограничные племена, белобаранные хурги, вечно устраивали налеты на кабирские селения и городки, ища себе славы, а племени – богатства. Это мало препятствовало торговле и не мешало добрососедским отношениям. Раз-два в год со стороны Кабира выдвигалась тяжелая пехота и отряды пращников: железным гребнем солдаты прочесывали окраинную степь, напоминая алчным хургам о необходимости платить по счетам; после чего следовало время затишья. И опять – торговля, налет, возмездие… Все как у людей.

Отряд, гоня перед собой захваченную добычу, двигался быстро. Но без суеты и излишней спешки, которая, как известно, хороша лишь в двух случаях: при ловле блох и в постели чужой жены – да и то во втором случае необходимость спешки зачастую весьма сомнительна. Если, конечно, муж не вернулся.

Поэт смотрел на девушку и думал, что царства рушатся вот из-за таких: честных и открытых. Самый опасный сорт народа. Любовь, ненависть, долг и забота, а что в итоге? – сболтнут лишнее, и начинают каяться, когда уже поздно. С лицемерами проще.

И зубы болят… Е рабб, ну почему зубы болят даже у марионеток, даже у шахов?.. Аллах, прости святотатца – у тебя тоже иногда болят зубы?!