© Геннадий Мурзин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Смертельный нокаут» – это пятая и последняя книга в авторском цикле «Уральский криминальный роман». Прежде увидели свет детективы «Псы одичалые», «Кровопийца», «Без вести пропавший» и «Плата за свободу». Разумеется, автору (на снимке) хотелось бы знать мнение читателей об этом и других его произведениях. Оставляйте отзывы на сайте издательства или пишите – gim41@mail.ru

Глава 1. Знакомство

1

Фомин громко и протяжно зевнул и лишь после этого приоткрыл сначала левый глаз, а через минуту и правый. Он лениво потянулся, и в ногах что-то защелкало-захрустело. Раненько, но почему-то ему захотелось пофилософствовать. Он пошлепал правой ладонью по постели: увы, не с кем. Он был один-одинёшенек. Почти один. Почему? А дело в том, что из кухни доносились громыхания посуды. Ему все равно стало чуть-чуть грустно. Он снова потянулся, потом оторвал голову от подушки, слегка приподнялся, потянулся к будильнику, стоявшему на тумбочке, взял и удовлетворенно вслух хмыкнул.

– Ничего себе! Как говорится, храпанул так храпанул, – и ворчливо добавил. – Могла бы и разбудить. Не переломилась бы, поди.

Он, спустив босые ступни на ворсистый ковер, сел и кровать жалобно пискнула.

– Пищит, но терпит, – самодовольно пробурчал он.

Глянул в окно. Сквозь двойные шторы пробивалось солнце, возвещая ему, что на дворе отличная погода. Значит, что? А то, что у него нет и не может быть никаких причин для дурного расположения духа на весь его законный выходной.

Он, закинув ручищи за голову, вновь потянулся. Потянулся сильно. Потянулся так, что кровать теперь уже серьезно стала жаловаться на тяготы собственного бытия.

Он, наклонившись, достал из-под тумбочки гантели, встал с кровати, которая тотчас же облегченно выдохнула, и начал бросать вверх десятикилограммовые гантелины. Раньше у него была небольшая штанга, но с возрастом, почувствовав некоторый дискомфорт, поменял на более щадящий спортивный снаряд. Сделать это ему удалось не сразу. Пришлось походить в магазин «Спортивные товары», что находится напротив гастронома «Центральный», а справа, на противоположной стороне улицы Луначарского, модерновое здание – бывшая гостиница «Исеть». Молодые продавщицы, слушая его требования, только улыбались: сколько они помнят, в продаже никогда не было десятикилограммовых гантелей – от силы на пять килограммов. Фомин же продолжал ходить и настаивать. В конце концов, продавцы сжалились: они созвонились с заводом-изготовителем и попросили специально прислать в адрес их магазина требуемые клиентом со странностями гантели. Прислали. Теперь – они у него. И он рад. Потому что, по его мнению, заниматься по утрам зарядкой с легковесными спортивными снарядами – это сущее баловство, занятие, предназначенное для отвода глаз.

Минуты через две спиной почувствовал присутствие в комнате Галинки, которую он еще называл Галчонком. Но сделал вид, что ее явление осталось для него незамеченным, поэтому продолжал делать упражнения с еще большим усердием.

Жена, понаблюдав за мужем с минуту, вздохнув, сочувственно сказала:

– Пора бы, любезный, и уменьшить нагрузки. Не молод.

Фомин, не обернувшись, не переставая заниматься упражнениями (теперь он приседал, держа гантели впереди и на вытянутых руках), поприветствовал:

– Доброе утро, родная!

Жене не понравилось, что муж проигнорировал ее сочувствие.

– Слышал, что я сказала?

– Слышал-слышал, – без каких-либо интонаций ответил муж.

– Ну, и?..

– Рано расслабляться.

– Не молод, – тверже прежнего повторила жена.

– Но и не стар, – возразил муж. Он положил назад, под тумбочку гантели, выпрямился, устроил на пояснице руки и приготовился к бегу на месте. Только потом добавил. – Как говорит Карлсон, мужчина – в самом расцвете сил.

Жена усмехнулась.

– Ну-ну… Кстати, муженек: не собираешься ли тут еще и прыгать?

– А что?

– Пожалей тех, кто под нами, медведь! Перекрытие ведь не выдержит.

Фомин ухмыльнулся.

– Я легонько… Я как птичка, – начав бег на месте, спросил. – Сын где?

– Там, где положено.

– А поточнее?

– Забыл, всё уже забыл, – покачав головой, сказала жена. И с укором добавила. – С этими командировками…

– И все же, Галчонок… Хочу знать, где мой сын?

– У него – спортивная секция. С десяти до двенадцати. По воскресеньям.

– Ах, да… забыл…

– Конечно! В голове-то – одни бандиты… Не до сына, – обиженно заметила жена.

Фомин, тоже обидевшись, спросил:

– Как это «не до сына»?! О ком же тогда мой самый первый сегодняшний вопрос? О нем, о сынуле!

– А дочь, выходит, вне сферы твоих интересов? – опять же, обиженно поджав губы, прицепилась жена.

Он прекратил бег, подошел к стоявшей в проеме двери жене, притянул к себе, чмокнул в щечку и ласково сказал:

– Мне оба одинаково дороги.

– А я?

– Ты – тем более. Ты же мать этих очаровательных сорванцов, которых застать дома невозможно.

– Почаще твоего-то.

Муж хмыкнул. И прошел в ванну, оставив укол жены без ответа. Он понимает, что это не со зла, а, скорее, по привычке.

Жена вернулась на кухню.

Муж, умываясь, крикнул из ванной:

– Что у нас на завтрак, Галчонок?

– Твои любимые блинчики, – ответила жена.

Последовал уточняющий вопрос мужа:

– С творогом?

– А то с чем же?

– Соскучился…

– По семье или по блинчикам? – поддела жена.

– И по семье и по блинчикам.

– Утешил!

2

Полковник юстиции Коротаев, несмотря на воскресный день, пришел-таки в ИВС городского управления внутренних дел. Пришел, чтобы встретиться с задержанным Шиловым. Мог и не приходить. Но счел нужным все-таки прийти и познакомиться. Клиент, судя по всему, не на час.

Следователя встретил дежурный офицер. Сопровождаемый офицером, Коротаев поднялся на третий этаж, где была комната для допросов. Поднялся с трудом. Потому что страдал одышкой. На площадке третьего этажа сделал «перекур», чтобы прийти в норму. Потом повернул направо. У одной из дверей его поджидал дежурный офицер. Он предупредительно открыл перед следователем дверь комнаты.

– Пожалуйста, Иван Емельянович.

– Благодарю.

Следователь вошел. Оглядевшись, прошел к единственному небольшому и весьма древнему столику. В комнате находился надзиратель и довольно крупный мужчина в наручниках. Мужчина сидел, не поднимая глаз и ни на что не реагируя.

Следователь присел.

– Здравствуйте, гражданин Шилов.

– Ну… вишь ты… сразу и «гражданин», – недовольно пробурчал тот, но головы так и не поднял.

Следователь напомнил:

– Я с вами поздоровался, не так ли?

– А… пошел ты!..

– Не понял?

– Поймешь, вишь ты, когда сдохнешь.

– Если так, – следователь неожиданно хряпнул кулаком по столу и рявкнул. – Сидеть, как положено!

Шилов от неожиданности вздрогнул. Тотчас же выпрямился, подобрался и впервые посмотрел на следователя. К столь резкому переходу он оказался не готов.

– Извините, – промямлил Шилов.

Следователь совершенно спокойно заметил:

– Это совсем другой разговор. Он более приемлем для меня, – Шилов счел благоразумным промолчать. Следователь спросил. – Как прошла ночь?

Шилов пробурчал:

– Вонь и духотища.

– Ну, извините, – следователь развел руками. – Специальных апартаментов для VIP-персон здесь нет. Как я понял, это единственная у вас жалоба?

– Нет, – буркнул в ответ Шилов.

– А именно?

– Мне, вишь ты, адвокат нужен.

– Понятное желание. И оправданное. Но не сегодня. Сегодня не будет никаких следственных действий. Я пришел лишь познакомиться…

– Могли бы и представиться, – пробурчал Шилов.

– Если бы не ваша грубость, то я это бы сделал уже в самом начале. Я – Коротаев Иван Емельянович, старший следователь по особо важным делам прокуратуры области, полковник юстиции.

Шилов переспросил, хотя все услышал предельно отчетливо:

– Следователь? Из областной прокуратуры? Полковник юстиции?

– Именно так, – подтвердил Коротаев.

– Лестно, вишь ты, но вряд ли оправданно внимание ко мне со стороны…

Коротаев поспешил уверить:

– Оправданно, очень даже оправданно.

– Но я… вишь ты… ничего не совершил… такого, чтобы… Схватили… Поместили… А за что? Никто не говорит… Это – чистейшей воды произвол, о чем прошу сообщить прокурору области. Я – депутат и никто не вправе так относиться… Я облечен доверием избирателей… Ну и прочее такое…

Коротаев проигнорировал тираду задержанного:

– Мне поручено дело…

Шилов перебил.

– У меня нет и быть не может, вишь ты, никаких дел с прокуратурой области. Я – добропорядочный гражданин России… Общественный деятель… Предприниматель… Чинится беззаконие. Поэтому, повторяю, мне нужен адвокат.

– Я уже это понял, гражданин Шилов. И дал разъяснение. Разъясняю, кроме того, что если вы не имеете возможности нанять адвоката, то защиту будет вам обеспечивать адвокат, назначенный следствием, то есть государством. Но, подчеркиваю, только завтра, то есть с началом следственных действий. Этого требует процессуальный закон. И вы сейчас должны мне сказать, понадобится вам или нет адвокат, назначенный государством?

– Нет.

– Говорите яснее.

– Что я могу сказать, если не знаю причины ареста.

– Вас не арестовали.

– Если так, то это что? – он кивнул на руки, на которых все еще были наручники.

– Ах, это! Извините, гражданин Шилов, – следователь поднял глаза на надзирателя. – Снимите, пожалуйста, с него побрякушки.

Надзиратель подошел, снял с задержанного наручники, прикрепил их к своему поясу и вернулся на прежнее место, то есть к двери.

– Итак, гражданин Шилов, вы не арестованы, а задержаны…

– С какой стати?!

– Охотно отвечу: вы задержаны по подозрению в совершении злостного преступления.

– Какое еще преступление?! Что вы несете?!

– Преступление, повторю, злостное. И вы должны были догадаться с того момента, как я вам представился. Вам, надеюсь, не надо объяснять, что полковник юстиции пустяками не станет баловаться?

– Кто вас знает!

– Итак, – продолжил следователь, – теперь вам понятно, что в вашем задержании случайностью и не пахнет? Надеюсь также, что вы догадываетесь, что задержание произведено именно в Екатеринбурге тоже неслучайно?

– Идиотизм, вишь ты… И я отказываюсь понимать что-либо.

– Наше знакомство, собственно, состоялось. Поэтому я могу и удалиться. Однако вы мне до сих пор не сказали, каким видом защиты вы намерены воспользоваться?

– Мне нужен свой адвокат.

– Какой именно?

– Тагильцев Афанасий Петрович.

– Понятно, – Коротаев сделал пометку в записной книжке. – Как с ним связаться?

Шилов пробурчал:

– Один из адвокатов НТПС «Высокогорье». Его обязанность, чтобы… – и назвал номер телефона.

– Хорошо. Если он согласится на вашу защиту, то завтра будет.

– Он обязан согласиться.

– Всякое бывает, гражданин Шилов. До встречи.

Коротаев встал, положил записную книжку в карман и вышел из комнаты.

3

Муж уплетает уже шестой блинчик, а конца этому вкусному процессу пока не видно. Жену это только радует. Особенно сегодня. После длительной командировки. Муж явно изголодался по ее стряпне. Впрочем, и в обычной ситуации муж на отсутствие аппетита не жалуется. Ест все подряд. Не из числа капризных он. Но ценит, когда жена постарается и выдаст «на-гора», как, вот, сегодня, обожаемые им блинчики с творогом. Или пельмени, где и тесто, и фарш – это ее, так сказать, эксклюзив. По мнению мужа, ничего подобного не встретить уж нигде.

Жене приятно вот так, как сегодня, сидеть рядом и смотреть на сосредоточенного и необычайно молчаливого мужа. Сама она поест позднее, когда придут дети. С ними – труднее. Те – едят, но по принуждению. Начинает мать «воспитывать», но у тех сотня отговорок. Привереды, короче. Избаловала. Чуть-чуть поостынут те же блинчики – начинают носы морщить. И в кого они? Уж точно не в отца. Тому хоть что поставь на стол. В ее, то есть в мать? Вроде, не скажешь. За собой в детстве ничего такого не наблюдала. По правде говоря, и предпосылок в семье не было: жили довольно скромно; довольствовались вареной картошкой с постным маслом. По праздникам, правда, стол старались разнообразить и тогда появлялись пироги с рыбой или жаркое по-домашнему, то есть тушеная баранина с картофелем. Жаркое непременно тушилось в тяжелом чугунке и в русской печи. Объедение!

Жена тяжело вздохнула и поправила на голове косынку.

– Не вздыхай тяжело, не отдадим далеко, – произнес с ухмылкой муж, вытирая губы салфеткой.

Жена фыркнула.

– Ну, ясно: насытился. А то бы продолжал сидеть тихой сапой.

Муж отвалился на спинку стула, и на лице появилась улыбка.

– Захарыч мне рассказывал, как его однажды «воспитывала» девочка… – он с прищуром смотрел на жену.

– Алексеев, что ли? – спросила жена.

– Так точно! – муж хихикнул. – Хочешь узнать, в связи с чем возникла процедура воспитания?

Жена рассмеялась.

– Допустим, не хочу. И что? Не расскажешь?

Кто-кто, а она-то отлично знала, что тот обязательно расскажет и согласие ее испрашивается всего лишь формы ради.

– Девочка, послушав речь Захарыча, заявила, что у того слишком много (да-да, так и сказала) словесного мусора. Нукать, сказала, без причины – это плохо; слово «НУ», мол, – словесный сорняк, от которого следует беспощадно избавляться, – он хитро подмигнул жене. – Какова девочка, а?

– Молодец девочка, – заметила жена. Она еще не догадалась, ради чего он вспомнил эту историю и в чей «огородец» намечает бросить камешек. – А ты не сочинил сам?

– Что ты, Галчонок! Сущая правда-матка, которую рубанула прямо в глаза девочка. И ведь кому?! Полковнику юстиции.

– Ну, и как же тот отреагировал?

– Смутился, конечно, но замечание принял к сведению, – он снова хитро подмигнул жене и спросил. – А ты?

– А что я?

– Видишь?! Видишь?! Ты даже не замечаешь, а еще педагог. И какой педагог? Русской словесности! Не стыдно, голубушка, а?

Жена громко рассмеялась.

– Так, вот ты о чем! – она снова прыснула. – Выучила на свою голову, – жена притворилась обиженной, добавив. – Не делай добра, если не хочешь получить зла.

Муж-то – стреляный воробей: такого на мякине не проведешь. Он-то прекрасно знает, когда его Галчонок сердится взаправду, а когда понарошку. Он попытался продолжить его любимую тему, но зазвонил телефон. Он стремительно встал и подошел к холодильнику, на котором стоял телефонный аппарат. Ему почему-то показалось, что это по его душу. И он не ошибся. Хваленая интуиция и на этот раз подполковника не подвела.

– Да… Очень рад, Ваше Превосходительство…

Жена, догадавшись откуда звонок, рассержено покачала головой.

– Что за народ, а? Минуты покоя не дадут мужику.

– Как видишь… Вот… Докладываю: поручение исполнено, – жена обратила внимание на то, что муж использовал глагол «видишь» в единственном числе. Оговорка? Вряд ли… – Сейчас?.. На кухне… Галчонок такими блинчиками потчует: пальчики оближешь, – жена, услышав, как перед другим мужчиной ее способности превозносят, зарделась. – Вот как?.. Отдыхаю… Имею право… Поставленную передо мной задачу решил… Согласен, что не точка, а всего-то многоточие в истории, но… Не должна болеть голова у дятла… Уж, да… И вечер, соответственно, свободен… Тем более для тебя…

Жена, теперь догадавшись, все же тихонько спросила:

– Чайковский?

Муж ей утвердительно кивнул.

– Передай привет от меня.

– И Галчонок шлет тебе пламенный привет… Да… А что она? С ней все в порядке… Как и полагается жене офицера… А у тебя?.. Хорошо… Понял… Конечно, с ней… Никуда не денется… Пойдет!.. В конце концов, прикажу… Ясно, шутка… Скорее она, чем я… Чистейшей воды подкаблучник… Признаю… А куда, дорогой друг, денешься?..

Жена фыркнула

– Подкаблучник?! Ты?! Умора!

Фомин положил трубку. Вернулся к столу. Присел. Жена смотрела на него. Ее взгляд требовал разъяснений.

– Вот… Приглашает…

– Куда? В управление?!

– Нет, конечно… К себе приглашает.

– Тебя?

– Нас.

– То есть?

– Глупый вопрос.

– А что за событие?

– Никакого. Просто: на чай.

– Знаю я ваши «чаи».

– Обижаешь, голубушка. Ни я, ни он – повода плохо думать не давали. Или не так? Или я ошибаюсь?