Перестают упоминаться и русские наемники на византийской службе, их сменили англосаксы, в огромном количестве появившиеся в Константинополе после завоевания Англии норманнами в 1066 г.; они продолжали бежать в Византию и в следующем столетии.
И, тем не менее, связи не разорвались окончательно; некоторые их формы стали настолько обыденными, что даже не упоминаются хронистами (например, назначение Константинополем очередного патриарха в Киев).
«Есть в тавроскифской стране город Киама (Киев), ― рассказывает императорский секретарь Иоанн Киннам, ― который превосходит все другие города, воздвигнутые там, и является митрополией этого народа, так как сюда прибывает и архиерей из Византия (Константинополя). У города есть и другие привилегии старшинства».
Да. В Киеве по-прежнему находился митрополит. Он все также являлся крупнейшим городом Руси, но власть великого князя существенно уменьшилась в сравнении со временами Владимира Мономаха. Рядом с Киевом возникло относительно могущественное, независимое и алчное Галицкое княжество, ― его влияние распространилось вплоть до северных границ Византии. Политика русских княжеств становится сложнее, изощреннее, ― знакомство с Византией не прошло даром. Вместо бесхитростного и простого «враг», появляется принцип: «Враг моего врага ― мой друг».
Галицкий князь Ярослав Осмомысл (1153–1187 гг.) на словах признавал подчиненность Киеву, на деле же, был полностью независимым правителем. Изяслав киевский (1157–1159 гг.), в свою очередь, пытался сокрушить могущество Галича чужими руками; он обзавелся для этой цели ручным князем ― Иваном Берладником. Этот изгой безжалостно грабил купцов Галича и даже пытался захватить несколько городов, подвластных Ярославу. Галицкий князь побил Берладника, но тут в защиту разбойника выступил формальный гарант справедливости ― Изяслав киевский.
Разозлившийся Ярослав в союзе с волынским князем захватил Киев, и вместо Изяслава на великокняжеском столе посадил Ростислава