постепенно я начал понимать, что своим усердием наживу себе неприятности. Я полагал, что, если сделаю все от меня зависящее, мои прилежные студенты последуют моему примеру. Хотя многие студенты и были благодарны, что я стараюсь разнообразить их досуг, некоторые выглядели уставшими и не выказывали особого интереса. Одни стали приходить на занятия с невыполненными заданиями, другие не читали необходимой литературы. Нашлись и такие, кто нагло заявил, что посещения монастыря и церкви факультативны, и, следовательно, их присутствие необязательно. Я разочаровался и даже обиделся, но ничего не мог с собой поделать. Я делал для них все возможное, а они приняли мое предложение в штыки.
Пристально вглядевшись в свою боль, разочарование и изучив ситуацию, я понял, как недальновидно мое поведение. Студенты изучали еще четыре предмета, и мой был лишь одним из них. Курс был важен для меня, но, с их точки зрения, другие предметы были важны не менее. Естественно, они не могли посвятить все свое время только моей дисциплине. Я не осознавал этого поначалу, и поэтому попался в ловушку собственного педагогического рвения.