зеленым.
Когда в воскресенье, в полдень, пришла Розали, она нашла Перрину сидящей перед огнем, на котором кипел суп.
– Я только вас и ждала, чтобы выпустить желток в суп, – проговорила Перрина, – будьте так добры, помогите мне! Возьмите вот эту ложку и размешивайте желток, пока я буду потихоньку лить бульон; хлеб нарезан.
Хотя Розали и принарядилась по случаю обеда, но она с радостью принялась помогать своей подруге в ее работе, находя ее очень забавной.
Скоро суп был готов. Оставалось только донести его до острова, что Перрина сделала сама.
Готовясь к приходу подруги, которая все еще берегла больную руку, Перрина снова уложила на прежнее место бревно, служившее мостом.
– Я вхожу и выхожу с помощью шеста, – сказала она, – но вам это было бы неудобно, с больной-то рукой…
Когда открылась дверь в шалаш и Розали увидела красующиеся во всех четырех углах огромные букеты из полевых цветов и расставленную на земле посуду, она воскликнула:
– Ах, как у вас здесь хорошо!
На подстилке из свежего папоротника два больших листа чистотела лежали друг против друга, заменяя тарелки, а на листе лопуха, самом большом, как и подобало для блюда, лежал окунь, убранный крессом; около него на маленьком листочке была насыпана соль, а немного подальше на двух отдельных листках, служивших десертными тарелочками, пирамидками возвышался крыжовник. Между блюдами в папоротник были воткнуты белые цветы водяной лилии, красиво выделявшиеся на зеленом фоне