Цитаты из книг автора «Гектор Мало»

в иные моменты сердце видит лучше и дальше, чем самые зоркие глаза

Матушка Барберен была довольна такими вестями. Ее муж здоров, работа идет хорошо, и он получает достаточно денег.

Ах, какой восхитительный аромат разлился по всей комнате, как радостно и весело затрещало и зашипело масло! Я был всецело поглощён этой чудесной музыкой, но вдруг мне показалось, что на дворе раздались шаги. Кто мог потревожить нас в это время? Вероятно, соседка хочет попросить огонька. Однако я сейчас же отвлёкся от этой мысли, потому что матушка Барберен погрузила большую ложку в горшок, зачерпнула тесто и вылила его на сковородку. Разве можно было в такой момент думать о чем-нибудь постороннем?

Палкой не добьешься ничего, а лаской – всего. Я

Она понимала, что грубостью от животных ничего не добьёшься. Я многому научил своих животных только потому, что никогда не сердился на них. Если бы я стал их бить, они сделались бы пугливыми, а страх парализует ум.

Каков хозяин, такова и его собака.

Палкой не добьешься ничего, а лаской – всего.

зеленым. Когда в воскресенье, в полдень, пришла Розали, она нашла Перрину сидящей перед огнем, на котором кипел суп. – Я только вас и ждала, чтобы выпустить желток в суп, – проговорила Перрина, – будьте так добры, помогите мне! Возьмите вот эту ложку и размешивайте желток, пока я буду потихоньку лить бульон; хлеб нарезан. Хотя Розали и принарядилась по случаю обеда, но она с радостью принялась помогать своей подруге в ее работе, находя ее очень забавной. Скоро суп был готов. Оставалось только донести его до острова, что Перрина сделала сама. Готовясь к приходу подруги, которая все еще берегла больную руку, Перрина снова уложила на прежнее место бревно, служившее мостом. – Я вхожу и выхожу с помощью шеста, – сказала она, – но вам это было бы неудобно, с больной-то рукой… Когда открылась дверь в шалаш и Розали увидела красующиеся во всех четырех углах огромные букеты из полевых цветов и расставленную на земле посуду, она воскликнула: – Ах, как у вас здесь хорошо! На подстилке из свежего папоротника два больших листа чистотела лежали друг против друга, заменяя тарелки, а на листе лопуха, самом большом, как и подобало для блюда, лежал окунь, убранный крессом; около него на маленьком листочке была насыпана соль, а немного подальше на двух отдельных листках, служивших десертными тарелочками, пирамидками возвышался крыжовник. Между блюдами в папоротник были воткнуты белые цветы водяной лилии, красиво выделявшиеся на зеленом фоне