Отзывы на книги автора «Гастон Леру»

Парижская национальная Опера, Гранд-Опера, как любят называть ее русские - роскошное творение архитектора Гарнье. Пятнадцать лет положил он на этот шедевр архитектуры. Пятнадцать долгих лет пота и крови. а забыли его гораздо быстрее, даже не пригласив на открытие. Пришлось ему, как обычному столичному зеваке, покупать приглашение за собственные деньги. Говорят, именно Гарнье и приложил усилия к тому, чтобы в Опере появился призрак... Не верите? Люстра, действительно падала, на пятой ложе до сих пор висит табличка "Сдано". Артисты ощущают присутствие Призрака... или это Дух Оперы? Глядя на фотографию фасада здания нельзя сомневаться в его существовании. Разве вы не узнаете этот лысый череп, эти черные глазницы под надбровными дугами, эти зубы, лишенные губ?
Времена, правда, уже не те, и в подземном озере пожарный разводит форелей, а бывший реквизитор держит на крыше улей. Его мед продают в фойе по 19 евро за баночку, и покупают! Не за вкус, конечно, а за наклейку: "Произведено в Парижской национальной опере". Ах, эти французы - у них внешность элегантных эльфов и сердца бухгалтеров!

Книга великолепна! А ведь не часто такое мы говорим о книгах. Бывает, признаем "хороша!", или рекомендуем "классно", но назвать великолепной? Она полна мягкого (французского!) юмора, она динамична, местами от нее замирает сердце. Там есть милая моему сердцу краткость, есть буффонада, есть экшен, боевик, ужас, пастораль, драма, глубина - есть все. Неудивительно, что у книги такое количество экранизаций! С удовольствием добавила бы к ним еще одну, свою.

Вдумайтесь, кстати, какую мистическую шутку играет с нами кинематограф. Во всех последних экранизациях нам предлагают красавчика, со слегка обожженным лицом, с божественной фигурой, и говорят, что это УРОД. Мы плачем чистыми девичьими слезами над его несчастной судьбой, и, отчасти, любуемся собой - мы полюбили УРОДА, мы лучше этой противной Кристины!

Что ж, Кристина тоже попала в эту ловушку: "Я протянула ему свое наивное сердце своими же наивными руками, думая, что предлагаю его ангелу...". Красавица и чудовище. Эта история вечна, как вечен мир, и почти всегда кончается дурно... А мы летим, как мотыльки на пламя. Милая Кристина, милый Рауль, ну как сердиться на них за неумение противостоять монстру? Они же дети, парижские дети, играющие во взрослых и беззащитные, как все дети на свете.

Я и сама не знаю, жалко ли мне Эрика, Призрака Оперы... Теперь, когда он умер - да. Но живой он вселял ужас, этот изобретатель пыток, принц казней.

Призрак Оперы умер? Возможно. Но Дух Оперы жив. От него все еще исходит опасность, о которой тоже говорится в книге. И иногда, особенно чуткие артисты, чувствуют ее, выходя на овации зрителей. Они вдруг понимают, что все эти люди в зрительном зале немного смеются над тем, что артисты себе навоображали. Сегодня ты звезда Оперы, а завтра будет другой. Сегодня ты директор и бог, завтра тебя сменят. Это же театр! Люди играют, некоторые заигрываются...

Парижская национальная Опера, Гранд-Опера, как любят называть ее русские - роскошное творение архитектора Гарнье. Пятнадцать лет положил он на этот шедевр архитектуры. Пятнадцать долгих лет пота и крови. а забыли его гораздо быстрее, даже не пригласив на открытие. Пришлось ему, как обычному столичному зеваке, покупать приглашение за собственные деньги. Говорят, именно Гарнье и приложил усилия к тому, чтобы в Опере появился призрак... Не верите? Люстра, действительно падала, на пятой ложе до сих пор висит табличка "Сдано". Артисты ощущают присутствие Призрака... или это Дух Оперы? Глядя на фотографию фасада здания нельзя сомневаться в его существовании. Разве вы не узнаете этот лысый череп, эти черные глазницы под надбровными дугами, эти зубы, лишенные губ?
Времена, правда, уже не те, и в подземном озере пожарный разводит форелей, а бывший реквизитор держит на крыше улей. Его мед продают в фойе по 19 евро за баночку, и покупают! Не за вкус, конечно, а за наклейку: "Произведено в Парижской национальной опере". Ах, эти французы - у них внешность элегантных эльфов и сердца бухгалтеров!

Книга великолепна! А ведь не часто такое мы говорим о книгах. Бывает, признаем "хороша!", или рекомендуем "классно", но назвать великолепной? Она полна мягкого (французского!) юмора, она динамична, местами от нее замирает сердце. Там есть милая моему сердцу краткость, есть буффонада, есть экшен, боевик, ужас, пастораль, драма, глубина - есть все. Неудивительно, что у книги такое количество экранизаций! С удовольствием добавила бы к ним еще одну, свою.

Вдумайтесь, кстати, какую мистическую шутку играет с нами кинематограф. Во всех последних экранизациях нам предлагают красавчика, со слегка обожженным лицом, с божественной фигурой, и говорят, что это УРОД. Мы плачем чистыми девичьими слезами над его несчастной судьбой, и, отчасти, любуемся собой - мы полюбили УРОДА, мы лучше этой противной Кристины!

Что ж, Кристина тоже попала в эту ловушку: "Я протянула ему свое наивное сердце своими же наивными руками, думая, что предлагаю его ангелу...". Красавица и чудовище. Эта история вечна, как вечен мир, и почти всегда кончается дурно... А мы летим, как мотыльки на пламя. Милая Кристина, милый Рауль, ну как сердиться на них за неумение противостоять монстру? Они же дети, парижские дети, играющие во взрослых и беззащитные, как все дети на свете.

Я и сама не знаю, жалко ли мне Эрика, Призрака Оперы... Теперь, когда он умер - да. Но живой он вселял ужас, этот изобретатель пыток, принц казней.

Призрак Оперы умер? Возможно. Но Дух Оперы жив. От него все еще исходит опасность, о которой тоже говорится в книге. И иногда, особенно чуткие артисты, чувствуют ее, выходя на овации зрителей. Они вдруг понимают, что все эти люди в зрительном зале немного смеются над тем, что артисты себе навоображали. Сегодня ты звезда Оперы, а завтра будет другой. Сегодня ты директор и бог, завтра тебя сменят. Это же театр! Люди играют, некоторые заигрываются...

Парижская национальная Опера, Гранд-Опера, как любят называть ее русские - роскошное творение архитектора Гарнье. Пятнадцать лет положил он на этот шедевр архитектуры. Пятнадцать долгих лет пота и крови. а забыли его гораздо быстрее, даже не пригласив на открытие. Пришлось ему, как обычному столичному зеваке, покупать приглашение за собственные деньги. Говорят, именно Гарнье и приложил усилия к тому, чтобы в Опере появился призрак... Не верите? Люстра, действительно падала, на пятой ложе до сих пор висит табличка "Сдано". Артисты ощущают присутствие Призрака... или это Дух Оперы? Глядя на фотографию фасада здания нельзя сомневаться в его существовании. Разве вы не узнаете этот лысый череп, эти черные глазницы под надбровными дугами, эти зубы, лишенные губ?
Времена, правда, уже не те, и в подземном озере пожарный разводит форелей, а бывший реквизитор держит на крыше улей. Его мед продают в фойе по 19 евро за баночку, и покупают! Не за вкус, конечно, а за наклейку: "Произведено в Парижской национальной опере". Ах, эти французы - у них внешность элегантных эльфов и сердца бухгалтеров!

Книга великолепна! А ведь не часто такое мы говорим о книгах. Бывает, признаем "хороша!", или рекомендуем "классно", но назвать великолепной? Она полна мягкого (французского!) юмора, она динамична, местами от нее замирает сердце. Там есть милая моему сердцу краткость, есть буффонада, есть экшен, боевик, ужас, пастораль, драма, глубина - есть все. Неудивительно, что у книги такое количество экранизаций! С удовольствием добавила бы к ним еще одну, свою.

Вдумайтесь, кстати, какую мистическую шутку играет с нами кинематограф. Во всех последних экранизациях нам предлагают красавчика, со слегка обожженным лицом, с божественной фигурой, и говорят, что это УРОД. Мы плачем чистыми девичьими слезами над его несчастной судьбой, и, отчасти, любуемся собой - мы полюбили УРОДА, мы лучше этой противной Кристины!

Что ж, Кристина тоже попала в эту ловушку: "Я протянула ему свое наивное сердце своими же наивными руками, думая, что предлагаю его ангелу...". Красавица и чудовище. Эта история вечна, как вечен мир, и почти всегда кончается дурно... А мы летим, как мотыльки на пламя. Милая Кристина, милый Рауль, ну как сердиться на них за неумение противостоять монстру? Они же дети, парижские дети, играющие во взрослых и беззащитные, как все дети на свете.

Я и сама не знаю, жалко ли мне Эрика, Призрака Оперы... Теперь, когда он умер - да. Но живой он вселял ужас, этот изобретатель пыток, принц казней.

Призрак Оперы умер? Возможно. Но Дух Оперы жив. От него все еще исходит опасность, о которой тоже говорится в книге. И иногда, особенно чуткие артисты, чувствуют ее, выходя на овации зрителей. Они вдруг понимают, что все эти люди в зрительном зале немного смеются над тем, что артисты себе навоображали. Сегодня ты звезда Оперы, а завтра будет другой. Сегодня ты директор и бог, завтра тебя сменят. Это же театр! Люди играют, некоторые заигрываются...

Парижская национальная Опера, Гранд-Опера, как любят называть ее русские - роскошное творение архитектора Гарнье. Пятнадцать лет положил он на этот шедевр архитектуры. Пятнадцать долгих лет пота и крови. а забыли его гораздо быстрее, даже не пригласив на открытие. Пришлось ему, как обычному столичному зеваке, покупать приглашение за собственные деньги. Говорят, именно Гарнье и приложил усилия к тому, чтобы в Опере появился призрак... Не верите? Люстра, действительно падала, на пятой ложе до сих пор висит табличка "Сдано". Артисты ощущают присутствие Призрака... или это Дух Оперы? Глядя на фотографию фасада здания нельзя сомневаться в его существовании. Разве вы не узнаете этот лысый череп, эти черные глазницы под надбровными дугами, эти зубы, лишенные губ?
Времена, правда, уже не те, и в подземном озере пожарный разводит форелей, а бывший реквизитор держит на крыше улей. Его мед продают в фойе по 19 евро за баночку, и покупают! Не за вкус, конечно, а за наклейку: "Произведено в Парижской национальной опере". Ах, эти французы - у них внешность элегантных эльфов и сердца бухгалтеров!

Книга великолепна! А ведь не часто такое мы говорим о книгах. Бывает, признаем "хороша!", или рекомендуем "классно", но назвать великолепной? Она полна мягкого (французского!) юмора, она динамична, местами от нее замирает сердце. Там есть милая моему сердцу краткость, есть буффонада, есть экшен, боевик, ужас, пастораль, драма, глубина - есть все. Неудивительно, что у книги такое количество экранизаций! С удовольствием добавила бы к ним еще одну, свою.

Вдумайтесь, кстати, какую мистическую шутку играет с нами кинематограф. Во всех последних экранизациях нам предлагают красавчика, со слегка обожженным лицом, с божественной фигурой, и говорят, что это УРОД. Мы плачем чистыми девичьими слезами над его несчастной судьбой, и, отчасти, любуемся собой - мы полюбили УРОДА, мы лучше этой противной Кристины!

Что ж, Кристина тоже попала в эту ловушку: "Я протянула ему свое наивное сердце своими же наивными руками, думая, что предлагаю его ангелу...". Красавица и чудовище. Эта история вечна, как вечен мир, и почти всегда кончается дурно... А мы летим, как мотыльки на пламя. Милая Кристина, милый Рауль, ну как сердиться на них за неумение противостоять монстру? Они же дети, парижские дети, играющие во взрослых и беззащитные, как все дети на свете.

Я и сама не знаю, жалко ли мне Эрика, Призрака Оперы... Теперь, когда он умер - да. Но живой он вселял ужас, этот изобретатель пыток, принц казней.

Призрак Оперы умер? Возможно. Но Дух Оперы жив. От него все еще исходит опасность, о которой тоже говорится в книге. И иногда, особенно чуткие артисты, чувствуют ее, выходя на овации зрителей. Они вдруг понимают, что все эти люди в зрительном зале немного смеются над тем, что артисты себе навоображали. Сегодня ты звезда Оперы, а завтра будет другой. Сегодня ты директор и бог, завтра тебя сменят. Это же театр! Люди играют, некоторые заигрываются...

Парижская национальная Опера, Гранд-Опера, как любят называть ее русские - роскошное творение архитектора Гарнье. Пятнадцать лет положил он на этот шедевр архитектуры. Пятнадцать долгих лет пота и крови. а забыли его гораздо быстрее, даже не пригласив на открытие. Пришлось ему, как обычному столичному зеваке, покупать приглашение за собственные деньги. Говорят, именно Гарнье и приложил усилия к тому, чтобы в Опере появился призрак... Не верите? Люстра, действительно падала, на пятой ложе до сих пор висит табличка "Сдано". Артисты ощущают присутствие Призрака... или это Дух Оперы? Глядя на фотографию фасада здания нельзя сомневаться в его существовании. Разве вы не узнаете этот лысый череп, эти черные глазницы под надбровными дугами, эти зубы, лишенные губ?
Времена, правда, уже не те, и в подземном озере пожарный разводит форелей, а бывший реквизитор держит на крыше улей. Его мед продают в фойе по 19 евро за баночку, и покупают! Не за вкус, конечно, а за наклейку: "Произведено в Парижской национальной опере". Ах, эти французы - у них внешность элегантных эльфов и сердца бухгалтеров!

Книга великолепна! А ведь не часто такое мы говорим о книгах. Бывает, признаем "хороша!", или рекомендуем "классно", но назвать великолепной? Она полна мягкого (французского!) юмора, она динамична, местами от нее замирает сердце. Там есть милая моему сердцу краткость, есть буффонада, есть экшен, боевик, ужас, пастораль, драма, глубина - есть все. Неудивительно, что у книги такое количество экранизаций! С удовольствием добавила бы к ним еще одну, свою.

Вдумайтесь, кстати, какую мистическую шутку играет с нами кинематограф. Во всех последних экранизациях нам предлагают красавчика, со слегка обожженным лицом, с божественной фигурой, и говорят, что это УРОД. Мы плачем чистыми девичьими слезами над его несчастной судьбой, и, отчасти, любуемся собой - мы полюбили УРОДА, мы лучше этой противной Кристины!

Что ж, Кристина тоже попала в эту ловушку: "Я протянула ему свое наивное сердце своими же наивными руками, думая, что предлагаю его ангелу...". Красавица и чудовище. Эта история вечна, как вечен мир, и почти всегда кончается дурно... А мы летим, как мотыльки на пламя. Милая Кристина, милый Рауль, ну как сердиться на них за неумение противостоять монстру? Они же дети, парижские дети, играющие во взрослых и беззащитные, как все дети на свете.

Я и сама не знаю, жалко ли мне Эрика, Призрака Оперы... Теперь, когда он умер - да. Но живой он вселял ужас, этот изобретатель пыток, принц казней.

Призрак Оперы умер? Возможно. Но Дух Оперы жив. От него все еще исходит опасность, о которой тоже говорится в книге. И иногда, особенно чуткие артисты, чувствуют ее, выходя на овации зрителей. Они вдруг понимают, что все эти люди в зрительном зале немного смеются над тем, что артисты себе навоображали. Сегодня ты звезда Оперы, а завтра будет другой. Сегодня ты директор и бог, завтра тебя сменят. Это же театр! Люди играют, некоторые заигрываются...

Парижская национальная Опера, Гранд-Опера, как любят называть ее русские - роскошное творение архитектора Гарнье. Пятнадцать лет положил он на этот шедевр архитектуры. Пятнадцать долгих лет пота и крови. а забыли его гораздо быстрее, даже не пригласив на открытие. Пришлось ему, как обычному столичному зеваке, покупать приглашение за собственные деньги. Говорят, именно Гарнье и приложил усилия к тому, чтобы в Опере появился призрак... Не верите? Люстра, действительно падала, на пятой ложе до сих пор висит табличка "Сдано". Артисты ощущают присутствие Призрака... или это Дух Оперы? Глядя на фотографию фасада здания нельзя сомневаться в его существовании. Разве вы не узнаете этот лысый череп, эти черные глазницы под надбровными дугами, эти зубы, лишенные губ?
Времена, правда, уже не те, и в подземном озере пожарный разводит форелей, а бывший реквизитор держит на крыше улей. Его мед продают в фойе по 19 евро за баночку, и покупают! Не за вкус, конечно, а за наклейку: "Произведено в Парижской национальной опере". Ах, эти французы - у них внешность элегантных эльфов и сердца бухгалтеров!

Книга великолепна! А ведь не часто такое мы говорим о книгах. Бывает, признаем "хороша!", или рекомендуем "классно", но назвать великолепной? Она полна мягкого (французского!) юмора, она динамична, местами от нее замирает сердце. Там есть милая моему сердцу краткость, есть буффонада, есть экшен, боевик, ужас, пастораль, драма, глубина - есть все. Неудивительно, что у книги такое количество экранизаций! С удовольствием добавила бы к ним еще одну, свою.

Вдумайтесь, кстати, какую мистическую шутку играет с нами кинематограф. Во всех последних экранизациях нам предлагают красавчика, со слегка обожженным лицом, с божественной фигурой, и говорят, что это УРОД. Мы плачем чистыми девичьими слезами над его несчастной судьбой, и, отчасти, любуемся собой - мы полюбили УРОДА, мы лучше этой противной Кристины!

Что ж, Кристина тоже попала в эту ловушку: "Я протянула ему свое наивное сердце своими же наивными руками, думая, что предлагаю его ангелу...". Красавица и чудовище. Эта история вечна, как вечен мир, и почти всегда кончается дурно... А мы летим, как мотыльки на пламя. Милая Кристина, милый Рауль, ну как сердиться на них за неумение противостоять монстру? Они же дети, парижские дети, играющие во взрослых и беззащитные, как все дети на свете.

Я и сама не знаю, жалко ли мне Эрика, Призрака Оперы... Теперь, когда он умер - да. Но живой он вселял ужас, этот изобретатель пыток, принц казней.

Призрак Оперы умер? Возможно. Но Дух Оперы жив. От него все еще исходит опасность, о которой тоже говорится в книге. И иногда, особенно чуткие артисты, чувствуют ее, выходя на овации зрителей. Они вдруг понимают, что все эти люди в зрительном зале немного смеются над тем, что артисты себе навоображали. Сегодня ты звезда Оперы, а завтра будет другой. Сегодня ты директор и бог, завтра тебя сменят. Это же театр! Люди играют, некоторые заигрываются...

Парижская национальная Опера, Гранд-Опера, как любят называть ее русские - роскошное творение архитектора Гарнье. Пятнадцать лет положил он на этот шедевр архитектуры. Пятнадцать долгих лет пота и крови. а забыли его гораздо быстрее, даже не пригласив на открытие. Пришлось ему, как обычному столичному зеваке, покупать приглашение за собственные деньги. Говорят, именно Гарнье и приложил усилия к тому, чтобы в Опере появился призрак... Не верите? Люстра, действительно падала, на пятой ложе до сих пор висит табличка "Сдано". Артисты ощущают присутствие Призрака... или это Дух Оперы? Глядя на фотографию фасада здания нельзя сомневаться в его существовании. Разве вы не узнаете этот лысый череп, эти черные глазницы под надбровными дугами, эти зубы, лишенные губ?
Времена, правда, уже не те, и в подземном озере пожарный разводит форелей, а бывший реквизитор держит на крыше улей. Его мед продают в фойе по 19 евро за баночку, и покупают! Не за вкус, конечно, а за наклейку: "Произведено в Парижской национальной опере". Ах, эти французы - у них внешность элегантных эльфов и сердца бухгалтеров!

Книга великолепна! А ведь не часто такое мы говорим о книгах. Бывает, признаем "хороша!", или рекомендуем "классно", но назвать великолепной? Она полна мягкого (французского!) юмора, она динамична, местами от нее замирает сердце. Там есть милая моему сердцу краткость, есть буффонада, есть экшен, боевик, ужас, пастораль, драма, глубина - есть все. Неудивительно, что у книги такое количество экранизаций! С удовольствием добавила бы к ним еще одну, свою.

Вдумайтесь, кстати, какую мистическую шутку играет с нами кинематограф. Во всех последних экранизациях нам предлагают красавчика, со слегка обожженным лицом, с божественной фигурой, и говорят, что это УРОД. Мы плачем чистыми девичьими слезами над его несчастной судьбой, и, отчасти, любуемся собой - мы полюбили УРОДА, мы лучше этой противной Кристины!

Что ж, Кристина тоже попала в эту ловушку: "Я протянула ему свое наивное сердце своими же наивными руками, думая, что предлагаю его ангелу...". Красавица и чудовище. Эта история вечна, как вечен мир, и почти всегда кончается дурно... А мы летим, как мотыльки на пламя. Милая Кристина, милый Рауль, ну как сердиться на них за неумение противостоять монстру? Они же дети, парижские дети, играющие во взрослых и беззащитные, как все дети на свете.

Я и сама не знаю, жалко ли мне Эрика, Призрака Оперы... Теперь, когда он умер - да. Но живой он вселял ужас, этот изобретатель пыток, принц казней.

Призрак Оперы умер? Возможно. Но Дух Оперы жив. От него все еще исходит опасность, о которой тоже говорится в книге. И иногда, особенно чуткие артисты, чувствуют ее, выходя на овации зрителей. Они вдруг понимают, что все эти люди в зрительном зале немного смеются над тем, что артисты себе навоображали. Сегодня ты звезда Оперы, а завтра будет другой. Сегодня ты директор и бог, завтра тебя сменят. Это же театр! Люди играют, некоторые заигрываются...

Парижская национальная Опера, Гранд-Опера, как любят называть ее русские - роскошное творение архитектора Гарнье. Пятнадцать лет положил он на этот шедевр архитектуры. Пятнадцать долгих лет пота и крови. а забыли его гораздо быстрее, даже не пригласив на открытие. Пришлось ему, как обычному столичному зеваке, покупать приглашение за собственные деньги. Говорят, именно Гарнье и приложил усилия к тому, чтобы в Опере появился призрак... Не верите? Люстра, действительно падала, на пятой ложе до сих пор висит табличка "Сдано". Артисты ощущают присутствие Призрака... или это Дух Оперы? Глядя на фотографию фасада здания нельзя сомневаться в его существовании. Разве вы не узнаете этот лысый череп, эти черные глазницы под надбровными дугами, эти зубы, лишенные губ?
Времена, правда, уже не те, и в подземном озере пожарный разводит форелей, а бывший реквизитор держит на крыше улей. Его мед продают в фойе по 19 евро за баночку, и покупают! Не за вкус, конечно, а за наклейку: "Произведено в Парижской национальной опере". Ах, эти французы - у них внешность элегантных эльфов и сердца бухгалтеров!

Книга великолепна! А ведь не часто такое мы говорим о книгах. Бывает, признаем "хороша!", или рекомендуем "классно", но назвать великолепной? Она полна мягкого (французского!) юмора, она динамична, местами от нее замирает сердце. Там есть милая моему сердцу краткость, есть буффонада, есть экшен, боевик, ужас, пастораль, драма, глубина - есть все. Неудивительно, что у книги такое количество экранизаций! С удовольствием добавила бы к ним еще одну, свою.

Вдумайтесь, кстати, какую мистическую шутку играет с нами кинематограф. Во всех последних экранизациях нам предлагают красавчика, со слегка обожженным лицом, с божественной фигурой, и говорят, что это УРОД. Мы плачем чистыми девичьими слезами над его несчастной судьбой, и, отчасти, любуемся собой - мы полюбили УРОДА, мы лучше этой противной Кристины!

Что ж, Кристина тоже попала в эту ловушку: "Я протянула ему свое наивное сердце своими же наивными руками, думая, что предлагаю его ангелу...". Красавица и чудовище. Эта история вечна, как вечен мир, и почти всегда кончается дурно... А мы летим, как мотыльки на пламя. Милая Кристина, милый Рауль, ну как сердиться на них за неумение противостоять монстру? Они же дети, парижские дети, играющие во взрослых и беззащитные, как все дети на свете.

Я и сама не знаю, жалко ли мне Эрика, Призрака Оперы... Теперь, когда он умер - да. Но живой он вселял ужас, этот изобретатель пыток, принц казней.

Призрак Оперы умер? Возможно. Но Дух Оперы жив. От него все еще исходит опасность, о которой тоже говорится в книге. И иногда, особенно чуткие артисты, чувствуют ее, выходя на овации зрителей. Они вдруг понимают, что все эти люди в зрительном зале немного смеются над тем, что артисты себе навоображали. Сегодня ты звезда Оперы, а завтра будет другой. Сегодня ты директор и бог, завтра тебя сменят. Это же театр! Люди играют, некоторые заигрываются...

Удивительно и непростительно, что я до этого времени ничего не слышала о Парижской Опере и ее знаменитом призраке!!! Нет, ну бывает же такое? Неужели может быть, что бы я, заядлая киноманка и книгоманка никогда ничего не слышала о нем? И как хорошо, что есть мой любимый сайт, где есть много изобретательных девочек, которые не перестают удивлять буйством своей фантазии и придумывают всевозможные игрища. И если бы не одна из таких игр я бы еще долго шла к этой книге.
Как много всего хочется сказать о книге, но, к сожалению, я не умею так красиво описывать свои мысли, я не умею так точно передавать свои ощущения и впечатления.
Но я хотя бы попытаюсь.

Удивитенльная, шикарная, трогательная, увлекательная книга. Она написана живым, легким, захватывающим языком. Я полностью погружалась в особенный мир великолепной парижской оперы с ее бесчисленными подвалами и ходами, где происходили жуткие и непонятные в начале вещи. Величественная, таинственная, хранящая в своих подвалах много тайн и секретов, она была полноправным действующим лицом.

Конечно же, в романе главным героем был Призрак Оперы. Его единственная личность увлекала и вызывала бурю эмоций. Только благодаря ему, этому ужасному гению подземного царства, книга продолжает до сих пор волновать и интересовать многих читателей. На протяжении чтения мое мнение на счет Эрика постоянно менялось. Сначала мне казалось, что это «обычный» призрак, которых так много в старинных домах, замках, особняках. Я приготовилась читать мистический роман и следить за проделками обозленного на всех Призрака Оперы. Потом, когда тайна немного приоткрылась я уже вовсю ненавидела его. Я не чувствовала к нему жалости, мне было наплевать на его уродство, я не восхищалась его божественным пением, его умом и изобретательностью. Мне казалось ничем нельзя оправдать его жестокость, его обман и преступные дела. Я сочувствовала Кристине. Бедная девушка, она стала невинной жертвой ужасного Призрака. Но чем ближе мы приближались к окончанию романа, тем больше я начинала его понимать и оправдывать. Теперь я уже пылала гневом к тем, кто заставил Эрика жить так, как он живет: в темноте, без солнечного света, без общения, без любви. Он бедный, несчастный, обделенный любовью и лаской еще с младенчества, жутко страшный в своем физическом облике, но при этом очень талантлив и как оказалось с сердцем жаждущим простой любви. Ему нигде не было покоя, его талант сначала всех восхищал, а потом делал изгоем общества.

"Бедный, несчастный Эрик! Пожалеть ли его? Проклясть ли его ? Он молил лишь об одном -- быть таким, как все. Но он был слишком уродлив. Он должен был скрыть свой гений, либо пустить его на фокусы, в то время как с обычным лицом он стал бы одним из благороднейших представителей человечества. У него было достаточно большое сердце, чтобы вместить империю всего мира, а кончил он затворником в подвалах Оперы. Понятно отсюда, что мы должны пожалеть Призрака Оперы".

Я понимала его стремление обладать Кристиной. Ведь в этой жизни ему, по сути, нужно было простое человеческой счастье, доступное почти всем, но такое нереальное для него. Конечно, сначала он обманом и хитростью завладел ее умом. Но она сама виновата – наивная глупышка, так легко повелась на Ангела Музыки. Хотя тут понятно, она росла на фольклорных сказаниях, мифах, сказках и повзрослев не смогла так легко забыть их, слишком впечатлительной и эмоциональной была. Когда он играл и пел, она им восхищалась, когда же увидела его лицо начала жалеть и боятся его. Но от того, что она его увидела, он же не изменился, не изменилась его душа, не изменилось отношение к ней. А вот ее изменилось.

Рауль. На мой взгляд милый, благородный, честный молодой человек. Быть может, он действительно не отличался большой смелостью и отвагой, но он до последнего боролся за Кристину. Он любил ее, любил преданно и сильно, и готов был на все, что бы только спасти свою любимую, правда при этом не сильно рассчитав свои силы в борьбе с Призраком. И если вначале романа он с печалью думает о том, что его женой не может стать певица, то под конец он готов пожертвовать своим именем, титулом и достоинством ради любимой девушки. Едва ли такой поступок можно назвать проявлением слабости.

После прочтения.
Я была удивлена, прочитав, что книга написана на реальных событиях. А я то сначала думала, что Гастон Леру просто придумал интересную романтическую сказку. Ах нет, оказывается и Призрак был, и оперная певица была, и любовь была, и люстра падала во время спектакля «Фауст». А еще читала, что и до сих пор в контрактах директоров парижского оперного театра присутствует пункт, который запрещает сдавать ложу №5 кому бы то ни было. Это - ложа Эрика. Призрак и сейчас появляется там систематически, приходя, как в романе, незаметно в середине первого акта.

Обязательно в ближайшее время посмотрю известный мюзикл и несколько екранизаций.

Парижская национальная Опера, Гранд-Опера, как любят называть ее русские - роскошное творение архитектора Гарнье. Пятнадцать лет положил он на этот шедевр архитектуры. Пятнадцать долгих лет пота и крови. а забыли его гораздо быстрее, даже не пригласив на открытие. Пришлось ему, как обычному столичному зеваке, покупать приглашение за собственные деньги. Говорят, именно Гарнье и приложил усилия к тому, чтобы в Опере появился призрак... Не верите? Люстра, действительно падала, на пятой ложе до сих пор висит табличка "Сдано". Артисты ощущают присутствие Призрака... или это Дух Оперы? Глядя на фотографию фасада здания нельзя сомневаться в его существовании. Разве вы не узнаете этот лысый череп, эти черные глазницы под надбровными дугами, эти зубы, лишенные губ?
Времена, правда, уже не те, и в подземном озере пожарный разводит форелей, а бывший реквизитор держит на крыше улей. Его мед продают в фойе по 19 евро за баночку, и покупают! Не за вкус, конечно, а за наклейку: "Произведено в Парижской национальной опере". Ах, эти французы - у них внешность элегантных эльфов и сердца бухгалтеров!

Книга великолепна! А ведь не часто такое мы говорим о книгах. Бывает, признаем "хороша!", или рекомендуем "классно", но назвать великолепной? Она полна мягкого (французского!) юмора, она динамична, местами от нее замирает сердце. Там есть милая моему сердцу краткость, есть буффонада, есть экшен, боевик, ужас, пастораль, драма, глубина - есть все. Неудивительно, что у книги такое количество экранизаций! С удовольствием добавила бы к ним еще одну, свою.

Вдумайтесь, кстати, какую мистическую шутку играет с нами кинематограф. Во всех последних экранизациях нам предлагают красавчика, со слегка обожженным лицом, с божественной фигурой, и говорят, что это УРОД. Мы плачем чистыми девичьими слезами над его несчастной судьбой, и, отчасти, любуемся собой - мы полюбили УРОДА, мы лучше этой противной Кристины!

Что ж, Кристина тоже попала в эту ловушку: "Я протянула ему свое наивное сердце своими же наивными руками, думая, что предлагаю его ангелу...". Красавица и чудовище. Эта история вечна, как вечен мир, и почти всегда кончается дурно... А мы летим, как мотыльки на пламя. Милая Кристина, милый Рауль, ну как сердиться на них за неумение противостоять монстру? Они же дети, парижские дети, играющие во взрослых и беззащитные, как все дети на свете.

Я и сама не знаю, жалко ли мне Эрика, Призрака Оперы... Теперь, когда он умер - да. Но живой он вселял ужас, этот изобретатель пыток, принц казней.

Призрак Оперы умер? Возможно. Но Дух Оперы жив. От него все еще исходит опасность, о которой тоже говорится в книге. И иногда, особенно чуткие артисты, чувствуют ее, выходя на овации зрителей. Они вдруг понимают, что все эти люди в зрительном зале немного смеются над тем, что артисты себе навоображали. Сегодня ты звезда Оперы, а завтра будет другой. Сегодня ты директор и бог, завтра тебя сменят. Это же театр! Люди играют, некоторые заигрываются...