Сент-Клер лежал ничком на кушетке в заднем углу комнаты; около него лежала открытая Библия Евы. Том подошел и стал около софы. Он колебался заговорить ли, а в эту минуту Сент-Клер вдруг поднялся. Честное лицо Тома, глядевшего на него так печально с такой мольбою, с такою любовью и сочувствием, поразило его. Он положил свою руку на руку Тома и прижался к ней лбом.
– Ах, Том, мой милый, весь мир пусть, как яичная скорлупа.
– Я знаю, масса, я это знаю, – отвечал Том, – по если бы… о, если бы масса только мог посмотреть вверх, туда, где наша дорогая мисс Ева, где наш Господь Иисус Христос.
– Ах, Том! Я смотрю вверх, но беда в том, что я там ничего не вижу. Я был бы рад, если бы мог видеть. – Том тяжело вздохнул.
– Видеть, должно быть, дано только детям и таким простым сердцам, как ты, а нам не дано, – сказал Сент-Клер, – Отчего это?
– «Утаил еси от премудрых и разумных», – прошептал Том, – «и открыл еси младенцам. Отче, таково было Твое благоволение».
– Том, я не верю, я не могу верить. Я привык во всем сомневаться, – сказал Сент-Клер, – мне бы хотелось верить в Библию, но я не могу.