Многочисленные окна в московских высотках, к удивлению Дивеллонта, светились самыми разными оттенками. Часы в автомобиле показывали уже два пополуночи, отчего Степан сонливо дёргал головой. Молохов сидел за рулём угнанной машины, стараясь не превышать скорость. До своего укрытия в Измайлово он добирался с особой осторожностью. Мало того, что его разыскивали бесы и смертные за диверсию в аэропорту. Так ещё добавился кивернит с рогатой «монахиней». Хотя от них можно было избавиться, всего лишь вернув им проклятого экстрасенса.
– Почему нельзя снять номер в отеле? – в который раз уточнил Пенор, поправляя ракушку в своём ухе. – Сеанс гипноза займёт не больше получаса…
– Слишком опасно, – отвечал Александр максимально тихо, чтобы дремлющий Канунин не вникал в смысл их беседы. – Он знаменит, его морду каждая собака здесь знает. Поэтому проще доехать до моей квартирки и там попытаться его разговорить.
– Под гипнозом можно вспомнить практически всё, – настаивал швейцарец, любуясь своей внешностью в зеркале заднего вида. – Тем более он человек, а все люди хорошо поддаются гипнозу.
– Не думаю, что это удачный вариант…
– Ты боишься, что его полтергейсты снова попытаются напасть?
– Ты сам видел, что произошло, стоило ему увидеть твои рога, – ухмыльнулся желтоглазый. – Кстати, почему они облеплены стразами?
– Это не стразы! – Бес тут же пришёл в возмущение, будто его обвинили в чём-то позорном. – У всех бернских тойфелей рога имеют уникальный узор. Его выкладывают из крошки особых полернских самоцветов. От этого они становятся крепче, ведь рога – жизненно важный орган для любого из нас.
– То есть после твоей смерти их можно за дорого продать? – глумливо поинтересовался парень, сворачивая в проулок двух многоэтажных домов, больше похожих на гостиничный комплекс.
– Ты умрёшь раньше, – парировал Дивеллонт и посмотрел через подмёрзшее стекло на новый урбанистический пейзаж. – Мы на месте?
– Бросим тачку здесь и пройдёмся, – обозначил Молохов, схватив свою сумку.
– Эй, повелитен пойтерльгайст, ми приехайт, – заговорил иностранец на косноязычном русском, выталкивая сонного Степана наружу.
Мороз в городе был ничуть не мягче. Во всяком случае, так показалось Пенору, когда он закутался в покрывало, прихваченное из коттеджа Канунина. Вдобавок пахло какими-то нечистотами, словно где-то неподалеку прорвало канализацию.
– Ты здесь живёшь? – разочарованно спросил швейцарец, когда они доковыляли до очередного многоквартирного дома.
Стены были покрыты грязной мелкой плиткой, а под окнами первого этажа валялся мусор. Если бы не холод, здесь обязательно кружили бы бродячие собаки. Крайний подъезд оказался раскрыт нараспашку, а внутри пахло кошачьей мочой.
– Фу, как это мерзко, – поморщился бес, боясь запачкать свои красные сапоги.
– Это здание летом планируют снести, – поведал желтоглазый, нажав на обожжённую кнопку лифта. – Тем более я здесь не живу. Я вообще не москвич.
– Оу, а с какого ты города? – полюбопытствовал Дивеллонт, пропустив угрюмого Степана вперёд себя в открывшуюся кабину подъёмника.
– Вряд ли ты о таком слышал, – отрезал парень, и они поехали на девятый этаж.
Свет моргал не только в лифте, но и на лестничной площадке. Поэтому экстрасенс настороженно посматривал на пыльные лампы. Он по-прежнему старался держаться подальше от стен, хотя коридоры в этом доме были узкими.
– Верхневолжское кладбище, – вдруг отчётливо произнёс Александр после трёх стуков в обшарпанную дверь.
Её тут же открыл высокий лысый мужчина в чёрной майке. На его груди посверкивал маленький металлический череп. На широких плечах темнела татуировка в виде вонзённых в кожу иголок, образующих своеобразные веточки. Лицо незнакомца совсем не внушало доверия, учитывая, что нижняя челюсть заметно выпирала, как у какого-то зверя. Лишь жёлтые глаза сказали о том, что перед ними сородич Молохова.
Не промолвив ни слова, бритоголовый пропустил визитёров в крошечную прихожую и запер дверь сразу на два замка. Температура в помещении сразу приятно порадовала иностранца. Здесь было очень тепло. Поэтому ни плед, ни чёрная Сашина куртка уже не понадобились. Он даже не обратил внимание на отклеившиеся обои и старую скрипучую мебель. К тому же сам Пенор не планировал оставаться в этой квартире надолго.
– Знакомьтесь, это Кабал, – сообщил парень, указывая на друга, который даже не кивнул в знак приветствия. – Он свой.
– Оу, менья звайт Дивеллонт, – охотно представился бес, протягивая ладонь.
Но Кабал лишь холодно посмотрел на неё, затем смерил взглядом растрёпанного Степана и удалился в зал. Туда же пригласил всех и Александр.
– Русские все такие необщительные? – шёпотом уточнил швейцарец уже на немецком языке.
– Не обращай внимание, он просто контуженный, – оправдал желтоглазый своего приятеля и показал пальцем на шрам, который темнел у того на лысине. – Люциферит ударил Кабала кирпичом пару лет назад. С тех пор он не особо разговорчив.
– Оу! – ужаснулся Пенор будничному тону своего напарника. – В России водятся люцифериты???
– Не часто, но бывают. В экзархате, кстати, думают, что во всех этих тёмных делах замешан люциферит…
– И я так же думаю, – наконец-то отозвался Кабал густым басом, вернувшись к ноутбуку, на котором темнели какие-то фотографии.
– Поэтому он и не стал помогать мне в аэропорту, – осуждающе произнёс Молохов и обернулся на экстрасенса, зевающего в дверном проёме зала.
– Итайк, ти хотейт спайт, ето хор-рошьё, – потёр швейцарец ладони и ткнул в старый диван. – Я погрюжайт тебья в транэс, можешь сидейт.
– Я н-не хочу, – принялся отбиваться Канунин от его предложения. – И вообще я бы п-попил чаю. И мне надо п-поесть, у меня сахар уп-пал в крови, я это чувствую.
Не дожидаясь этой реплики, Александр уже гремел посудой на маленькой кухне. Оттуда через незанавешенные окна открывался чудесный вид на парк, посреди которого возвышались подсвеченные башни. Кажется, там были купола какой-то церкви и красноватый шпиль ещё одной старинной постройки.
– Wunderschon! – восторженно прогудел Дивеллонт, уставившись на пейзаж. – Это дворец?
– Да, там бывшая царская усадьба, – кивнул Молохов, достав ароматный батон. – Родовое имени Романовых…
– А мне нельзя сдоб-бное, у меня же диаб-бет, – попытался возразить Степан, уже усевшись за небольшой стол.
– Ну, здоровой еды здесь тебе точно не предложат, – осадил его желтоглазый парень и на всякий случай убрал со стола вилки и ножи. Экстрасенс и без того впадал в нервную истерику. Ни к чему допускать его до колюще-режущих предметов.
Через минуту к ним присоединился и лысый хозяин квартиры, отчего на кухне стало тесно. Впрочем, Кабал игнорировал гостей и показывал что-то своему сородичу на ноутбуке, при этом не говоря ни слова. Канунина больше интересовала нарезанная булка. А бес любовался ночным парком, хотя иней немного мешал этому, уже захватив половину окна.
– И что ты предлагаешь? – вполголоса поинтересовался Александр, нехотя глядя на монитор. – Я туда не хочу даже соваться…
Кабал вновь ткнул в ноутбук, настаивая на каком-то таинственном варианте.
– Это надо узнать у нашего Стёпы, – сказал парень под шумящий электрочайник. – Он однозначно в курсе, как убили его коллег.
– Меня не б-было с Белославом и Огнедаром, к-когда их убивали! – оживился экстрасенс, съев уже несколько кусков батона и даже без чая.
– Это опровергается несколькими фактами, – охотно поведал Молохов, наливая кипяток в большую чашку. – Вы втроём выступали в тот вечер в Румянцево, возле Киевского шоссе. Там собрались ваши коллеги по цеху: всякие колдуны, предсказатели, телепаты. Ты до сих пор не помнишь этого?
Диабетик растерянно помотал головой. Дивеллонт же метал взгляд то на лысого молчуна, то на своего желтоглазого «похитителя».
– Наверно, мы разошлись п-после этого… – предположил экстрасенс, хотя по его лицу было понятно – он абсолютно ничего не помнит.
– Нет, – опроверг его версию Александр, поставив перед ним горячую чашку. – Во время вашего выступления случился скандал. Один из зрителей раскрыл ваш фокус со змеями. Вернее, это был не просто зритель, а ваш дружок с той телепередачки. Ну, тот, который пообещал всех вас разоблачить, потому что считал вас шарлатанами.
– К-кто? Т-тансыкбай??? – поморщился Степан.
– Да, этот корейский медиум, который на самом деле из Казахстана.
– Ск-кажешь т-тоже, – усмехнулся диабетик. – Он п-полнейшая бездарность и б-бездельник! Шатается на все наши выст-тупления, заняться ему б-больше нечем. Огнедар даже хот-тел ему врезать п-пару раз за это.
– Огнедар – это такое имя? – вмешался в их беседу Пенор, пытаясь разобраться в новых деталях.
– Один из тех экстрасенсов, которых нашли закопанными в зерне, – быстро пояснил Молохов. – Я же говорил, они работали вместе: Огнедар, Белослав и Степан. Подозреваю, что ещё и Тансыкбай…
– Чт-то?! – в очередной раз возмутился растрёпанный мужчина, за что получил неприязненный взгляд от Кабала. – Я бы сам этого Т-тансыбая зарыл в зерне, а лучше в г-говне!..
– Этот Тансыкбай дал следователям показания против тебя, – продолжил Александр, почему-то не налив чай себе. – Ты просто вовремя начал скрываться. Так-то тебя уже пару дней как хотят арестовать.
– Знаю, – более смиренно заговорил Степан, отхлебнув горячего напитка. – Но я ник-кого не убивал!..
Взяв у желтоглазого друга ноутбук, парень принялся зачитывать текст с открытой вэб-страницы.
– Вот этот твой Тансыкбай говорит: «Змеи в номере использовались не ядовитые. Между рукой Белослава и сосудом со змеями есть прозрачная плёнка. Когда я поднял шум, зрители потребовали убрать пакетик. Огнедар и Канунин легко на это согласились. У них не было другого выхода. Естественно, змея укусила Белослава за руку. Пришлось вызывать «скорую помощь». На ней все трое и сбежали, это видели десятки людей…»
– У тебя есть доступ к следственным документам? – вновь решил уточнить бес, окончательно запутавшись в цепочке событий.
– Это интервью Тансыкбай дал одной местной газетёнке. – Молохов продемонстрировал ему монитор. Там с фотографии смотрел узкоглазый мужчина с жиденькой бородкой и чёрными волосами, заплетёнными в косички. Судя по всему, это и был Тансыкбай.
– Да он б-брешит, – оспорил Степан, уже допивая чай. – Змеи да, неядовит-тые. Даже если и был ук-кус, то ск-корую незачем вызывать.
– Скорая была, – подтвердил Александр. – Но куда вы на ней все трое уехали – неизвестно. И ты не помнишь ни тот инцидент во время представления со змеями, ни то, что происходило после него.
Канунин закусил нижнюю губу, боясь поднять голову на своих желтоглазых «дознавателей». Он заметно нервничал. По такой реакции Пенор понял, что Молохов может говорить правду.
Со стороны прихожей следом послышался какой-то скрежет. Свет там замигал, а через считанные секунды и вовсе погас.
Кабал отправился проверить. Квартирная дверь была по-прежнему заперта на замок. В зале тоже царило спокойствие.
– У нас мало времени, – заключил Александр, закрыв крышку ноутбука. – Заедай быстрее свой диабет, пока не выползли новые полтергейсты.
Но у экстрасенса уже пропал всякий аппетит. Впрочем, половину батона за этим напряжённым разговором он успел съесть, удивив тем самым Дивеллонта.
– Я сомневаюсь, что это полтергейст, – оспорил швейцарец. – Оно напоминает другое пограничное явление. У нас это называют «cadveriben».
В ответ желтоглазый парень лишь с подозрением сощурился.
– Я даже не знаю, как тебе объяснить, что это, – задумался Пенор, подбирая подходящие слова. – Но, кажется, я начинаю понимать, почему с ним такое происходит. Проверим через гипноз?..
– Что-то я начал сомневаться, нужен ли этот твой гипноз, – признался Молохов, передав компьютер обратно хозяину. – Даже та рогатая монашка Гертруда не советовала нам этим баловаться…
– Гипноз поможет восполнить недостающую память, – настаивал иностранец, вытащив из кармана своей зелёной курточки длинную цепочку. На её конце мелькнула продырявленная ржавая монета, которую он продемонстрировал присутствующим. – Метод моего наставника Моринорса помогал пробуждать память даже у застарелых бесов. А это практически невозможно, если ты не знал.
– Я не п-понимаю его фрицовскую т-тарабарщину, – пожаловался Канунин, с опаской поглядывая на Дивеллонта. – Чт-то он задумал?
– Оу, ето не больнен, – пообещал бес. – Толькен я… ти… ми перейти в удобный мешто.
Если экстрасенс и не хотел участвовать в смутной затее швейцарца, то двое желтоглазых посмотрели на него так пронзительно, что отказаться уже не получилось бы.
В единственной комнате из мебели имелся разве что скрипящий диван и замызганный стол. Никаких тумбочек, шкафов, стульев. Стена, за которой находилась другая квартира, сплошь покрылась трещинами и пылью. Посередине даже не хватало части кирпичей, будто их кто-то специально вытащил, чтобы проникнуть к соседям.
– Метод Моринорса заключается не в концентрации внимания гипнотизируемого, – заговорил Пенор вновь на немецком, поэтому его понимал лишь Александр, – а наоборот, в деконцентрации внимания.
Он усадил Степана перед собой на диван и велел не откидываться на спину, а сохранять ровную осанку. Как и предполагал Молохов, бес принялся размахивать цепочкой. Диабетик рефлекторно попытался проследить взглядом за болтающейся монеткой, хотя Дивеллонт его об этом не просил.
– Вам лучше стоять возле меня, – порекомендовал тот, обернувшись на желтоглазых.
Кабал меньше всего хотел наблюдать за происходящим. Судя по всему, он не сильно верил в подозрения сородича. Кажется, у него имелась своя версия для расследования. При этом было очевидно, что их обоих волнуют убийства бесов и особенно случившееся с друзьями Канунина.
Внезапно швейцарец ударил сосредоточенного Степана по щеке. Мужчина растерянно заморгал глазами, словно спросонья.
– Ньет, всё хоррошьё, – как ни в чём не бывало заверил его Пенор и продолжил раскачивать монету на цепочке.
Сконцентрировавшись во второй раз, экстрасенс попытался понаблюдать за действиями гипнотизёра. Он, как и Кабал, слабо верил в волшебные способности беса. За всю свою жизнь гипноз на нём испытывали лишь однажды, в студенческие годы, и то при участии алкоголя.
Новая пощёчина от Дивеллонта заставила Канунина негодовать.
– Д-да чт-то это за гип-пноз, а! – воскликнул он, готовый пнуть рогатого прямо в пах.
– Что он говорит? – обратился Александр к иностранцу, как будто не расслышал слова сидящего мужчины.
– Хват-тит! – погромче крикнул диабетик и хотел подняться, но ноги и руки его не послушались.
– Всё, он в трансе, – заявил бес, перекинув монету в другую руку.
– Что, так быстро??? – удивился желтоглазый парень и хотел дотронуться до Степана, однако Пенор стукнул его по пальцам.
– Не надо ничего делать! – приказал он, и его глаза для гипнотизируемого превратились в два уголька.
Экстрасенс испугался. Он пробовал встать или хотя бы отползти по дивану подальше от рогатого гипнотизёра. Но у него ничего не получалось. Он прекрасно слышал присутствующих, чувствовал их дыхание. Его ощущения почти не изменились, за исключением потери контроля над телом.
– Ти открывайт р-рот, – обозначил швейцарец, и Канунин, к собственному удивлению, выполнил приказ.
Дивеллонт тут же засунул туда монету, оставив лишь край цепочки свисать с нижней губы мужчины. Осознав, что у него на языке ржавый металл, Степан почувствовал прилив тошноты. Однако опустить голову, чтобы выплюнуть рвоту прямо на сапоги беса, ему не удалось. Странным образом тело продолжало неметь.
– А разве он не должен говорить? – уточнил Молохов, с подозрением изучая притихшего диабетика.
– Nein, – послышалось Канунину от беса, который вовсю разговаривал о чём-то на немецком языке.
– Это экспресс-метод, потому что он человек, – пояснил Пенор, хотя понимал его только желтоглазый парень. – С бесами такое не получится. Не знаю, кто ты с твоим другом такие. Но, уверен, из-за ваших необычных глаз такой метод тоже не подойдёт.
– Русские бесы называют нас нуллюмами, – охотно поведал Александр, глядя, как слезятся глаза Степана. – Насколько я успел понять, это латынь. Бесы вообще любят обзываться при помощи латыни.
– Пустой? – недоумённо перевёл иностранец знакомое слово. – Бесы называют вас «пустыми»?
– Копытца считают, что у нас нет души, – вмешался вдруг Кабал своим проникновенным басом. – Они не признают нас такими же копытцами, но и к смертным не относят.
– Оу, любопытнен, – скривив губы, подметил Дивеллонт и вновь дал пощёчину гипнотизируемому. – Ти дольжен вспоминайт, когдай в последнен раз ти видейт швой дрюг…
– Может, лучше мне задать вопрос? – предложил Молохов, понимая, насколько косноязычно звучит речь швейцарца. – Ну, чтобы он его правильно понял.
– Оу, да, конечно, – кивнул тот, уступив место желтоглазому напарнику.
– Стёпа, ты меня слышишь?.. – Он заглянул ему сначала в рот, где собиралась пузырящаяся слюна, а затем в слезящиеся глаза.
Правда, в этот же момент одинокая лампа на потолке заморгала.
– Не надо так, – запротестовал бес. – Ты должен задать ему конкретный вопрос о прошлом. Он не чувствует сейчас ничего, кроме наших голосов.
– А, ну… – растерялся Александр и вновь обратился к Канунину. – Вспомни вечер, когда ты в последний раз выступал с Белославом и Огнедаром. Вас забрала «скорая помощь»?
В ответ Степан лишь проглотил собравшуюся слюну, чуть не поперхнувшись ржавой монетой. Свет перестал мигать, но по стенам прошлось пугающее шебуршание.
– Он сейчас не сможет ничего сказать! – возмутился Пенор, стукнув желтоглазого по плечу. – Задавай вопросы медленно, а потом только он нам расскажет, что увидел в своих воспоминаниях…
Усвоив более последовательный алгоритм странного гипноза, парень принялся в предельно спокойном тоне расспрашивать экстрасенса о ночи, когда погибли его друзья. Ни лампа, ни стены больше не реагировали. Впрочем, и сам гипнотизируемый стал вести себя смирно. Когда у него во рту наполнялась слюна, было ясно, что он готов к новому вопросу. Несколько минут Канунин вёл себя как статуя, не издавая никаких звуков. Но с каждым новым вопросом он оживал, шевеля на языке монету.
– Wunderbar! – первое, что услышал Степан, когда кислый предмет наконец-то вытащили из его рта.
В следующий момент мужчину вырвало. Правда, попасть на сапоги швейцарца он не успел. Дивеллонт быстро отправился в санузел мыть свою цепочку.
– Ну, как ты? – насторожился Молохов, предложив вафельное полотенце.
– Вы же г-говорили, что будет не б-больно! – завопил Канунин, хотя в горле заметно першило.
– Ты что-нибудь слышал или видел? – поинтересовался Александр, подав ему бутылочку воды. – Какие-то образы? Может, символы?
Утолив жажду, экстрасенс вдруг напрягся и уставился на окно. Желтоглазые недоумённо посмотрели туда же и даже подошли проверить стекло. Однако за ним ничего уникального не происходило.
– Оу, вот он готов! – радостно возвестил бес, вернувшись в комнату с помытой цепочкой.
– Готов к чему? – нахмурился Молохов, склонившись над притихшим Степаном.
– Готов отвечать на твои вопросы, к чему же ещё! – усмехнулся Пенор и уселся на край дивана с чувством выполненного долга.
О проекте
О подписке