Вегетарианка

Знаете, после Чехова мне уже ничего не страшно. Только от него мне становится так тошно, что хоть в петлю лезь, но перед этим хорошо бы кого-нибудь убить. После Антона Павловича современная литература уже мало чем может испугать. Хан Ган, я думаю, понравилась бы ему, как ценителю малых литературных форм. В своем миниатюрном романе она создала такой концентрированный сгусток проблем, что получился маленький, но убойный, как пуля, арт-хаус.

У Ёнхе была обычная жизнь: работа, дом, муж, morning routine заботливой жены, сестра, брат, родители. А дальше это сюжетный «суповой набор» превращается в кубик Рубика душевной тоски. Как его не крути, на каждой грани получается мрак и тлен.

Грань первая: знай своё место, женщина
Оно у плиты. Почитай родителей (особенно отца) и мужа своего. Ухаживай за ними, будь расторопна и услужлива, вкусно готовь и держи свое мнение при себе, оно здесь никого не интересует. Если, конечно, не хочешь получить по лицу, тупая ты мразь. Ты можешь работать и даже содержать мужчину, но помни, что обязанности жены превыше всего. Где мой завтрак, твою мать? Давай быстрей!

Грань вторая: насилие над детьми
Отец бил Ёнхе с самого детства, а вся семья смотрела на это сквозь пальцы. Все боялись и молчали, пока он раздавал пощечины. Девочка не могла постоять за себя, дать отпор, бороться, силы слишком не равны. Но прямолинейная по натуре она всегда говорила то, что думала. И он снова за это бил её.

Грань третья: насилие в браке
Уйдя из дома во взрослую жизнь Ёнхе ждали новые открытия. Насилие мужа в постели даже вроде бы как и не считается таковым. У него же есть законное право на твоё тело. Ты не хочешь? Болит голова? Да ладно, потерпи немного, ведь у мужчины есть потребности. Так что закрой рот и раздвинь ноги, по супружескому долгу накапал процентик, пора отдавать. Ёнхе не в силах была остановить насилие, но попыталась выйти за его скобки. Ее организм перестал принимать мясо, как его символ, он и так был им уже переполнен.
Сестра Ёнхе - умница, которая сама создала свой бизнес с нуля, переехала в город и купила квартиру на сто квадратов - вышла замуж за художника в вечном творческом (и финансовом) кризисе, зачем-то посадила его к себе на шею и долгие годы была озабочена лишь одним вопросом - удобно ли ему там сидеть? Но в постели всё так же: не хочешь - терпи.

Грань четвертая: навязываемые обществом стандарты
Общество очень любит совать нос не в свое дело, вынюхивать и запихивать в рамки матрицы. Любое отклонение оно воспринимает как личный вызов. Тех, кто послабее, общество может загнать до смерти, как собаку из книги, у которой сначала пошла пена из пасти, потом она харкала кровью и в итоге стала супом. Хан Ган написала про отказ от мяса, но на самом деле это про всё. Не ешь мясо? Решила не выходить замуж? Не хочешь рожать детей? Не считаешь декрет отпуском и счастьем 24/7? Да ты долбанутая. Устала? Тяжело тебе? Зажралась, гадина. Вон женщины в войну уходили рожать в поле и ничего! И чего бы ты в своей жизни не добилась, но если у тебя нет мужа, тебя всегда будут жалеть как убогую. Всё мол хорошо, да вот одинокая только.

Грань пятая: феминизм
Феминизм - это не про ненависть к мужчинам, право не брить подмышки и самой открывать себе двери. Феминизм - это когда тебе скажут “ок, дело твое, твоя жизнь, твои правила, твой выбор, делай как хочешь, живи как знаешь. И если я рядом с тобой, значит я тебя уважаю, а не использую”. Ёнхе использовали все, и никто никогда не уважал. На самом деле, в то утро, когда в ней что-то сломалась, она просто стала уважать себя сама. Она стала той личностью, которая скорее умрет, чем позволит еще хоть что-то себе навязать.

Грань шестая: анорексия
Решив отказаться от мяса, Ёнхе попала в ловушку анорексии. Она не хотела. Так получилось. Молчаливый протест против насилия в своей тарелке и борьба за свой выбор со всеми, кто пытался заставить ее есть, увы, привели к психологическому пищевому расстройству, которое в стрессовых ситуациях растет со скоростью кабачков на навозе. Кстати, нарушение сна - один из признаков анорексии. Да и много ли удовольствий было у Ёнхе в жизни? А голодание дает периодическое чувство эйфории. Но и приводит за собой последствия - шизофрению, психозы, неврозы. Ёхне была сломлена и пыталась спасти себя из психологического рабства, но ее тело дало сбой. Мир пытался ее починить, но она оказалась для него слишком сложной.

Про фильм
Я не большой знаток корейского кинематографа, но тот, что я видела, отличался таким запредельным моральным живодерством, что в какой-то момент у зрителя случается вывих эмпатии, потому что это уже за пределами человеческих возможностей. Там начинается бесконечная вселенная искусства и ее жрецов - режиссеров, сценаристов, музыкантов и писателей. Этот роман мог бы стать таким фильмом, он написан болью. Хан Ган знает о ней не понаслышке. С 14 лет она мучается от тяжелых приступов мигрени, и считает, что могла бы не стать писателем, если бы была абсолютно здоровым человеком. Но он стал бережной экранизацией книги, драмой без режиссерских фантазий и добавлений. Фильм почти слово в слово повторяет примерно половину книги. Остальное не вошло. Жаль, что это не мини-сериал из трех серий. По серии на каждого персонажа.

Про скандал
«Вегетарианка» появилась на свет 11 лет назад в 2007 году. Критики одобрили, читатели не поняли. Потом были 9 лет забвения, пока не случилось блестящего, но скандального английского перевода и Международного Букера в 2016 году. О лучшем пиаре и мечтать нельзя. Все началось с интервью, в котором миловидную переводчицу Дебору Смит спросили: «Как вы думаете, если бы не вы перевели книгу, выиграла бы Хан Канг международную премию?» Последовала неловкая пауза, которая породила новый немой вопрос: «Кто же выиграл Букер - талант писателя или талант переводчика?» Критики Южной Кореи бросили все свои силы на поиски ответа. И выяснилось, что Дебора подошла к переводу несколько более творчески, чем того ожидают от переводчика. Получился, строго говоря, не перевод, а его адаптация по мотивам романа, где Смит путает руку (pal) c ногой (bal), не может определить подлежащее в предложениях и на каждой второй странице добавила от себя в текст вензелёчков и завитушечек из наречий и превосходных степеней.Но как бы то ни было, с его помощью южнокорейская литература привлекла к себе внимание. Несмотря на ошибки роман пользовался оглушительным успехом у англоязычных читателей.На этой волне роман издали и у нас. Переводом с корейского у нас занималась кандидат филологических наук и доцент кафедры восточных языков РГПУ им. Герцена Ли Сан Юн, так что, надо думать, мы получили более аутентичный перевод романа - суровый южнокорейский постмодерн.

Про автора
Хан Ган родилась в 1970 году. Она росла в творческой семье. Ее мать новелистка. Отец тоже пишет романы. В их доме всегда было очень много книг и Хан считает, что именно это сильно повлияло на нее. Среди любимых зарубежных авторов в детстве Хан была Астрид Линдгрен, а во взрослой жизни - Достоевский.

3,57 из 5 меня бесконечно расстраивают, но я объясняю их так:

1. Книга вышла не в той серии, а значит потеряла свою целевую аудиторию и, возможно, так до нее и не доберется. От серии "Шорт-лист" ждешь легких, ироничных, доступно-философских сюжетов, которые рассказывают либо новый взгляд на старые истины, либо что-то такое, над чем не будешь долго задумываться, а побежишь скорее искать, что бы прочитать дальше. С "Вегетарианкой" так не получится. Тут будешь откладывать книгу после очередного абзаца, чтобы обдумать прочитанное. Соединять между собой главы, чтобы увидеть всю картину. Несколько дней после закрытия последнейстраницы ходить в книжном похмелье, задаваясь вопросами «Зачем?», «Почему?», «Как вообще такое может происходить?» тем более, я уверена, вы найдете не мало примеров в своей жизни, что именно так многое и было.

2. Большая шумиха вокруг нее, связанная с вручением Букера 2017. Это — палка о двух концах. С одной стороны, не случись того скандала, многие вообще не взяли бы в руки эту книгу. С другой — взяли те в том числе, кто просто любит быть в тренде и не готов к глубокому погружению в сюжет.

3. Это — книга-маркер. Если она не понравилась, то это показатель того, что Бог, Будда, Зубная фея, Макаронный монстр или в кто в кого еще верит, вас бережет; у вас устойчивая психика и вы в любой ситуации остаетесь оптимистом (на счет устойчивости психики я погорячилась). В любом случае, если она не откликнулась — это хорошо. Значит в вашем детстве проблемы искать бессмысленно, вы живете согласно своему собственному плану и он вас не подводит. У вас все хорошо!

Мне "Вегетарианка" очень понравилась. И, как в почти любой понравившейся мне книге, вегетарианство — это частный пример большой социальной трагедии. Это инфо-повод, который сейчас на слуху.

Возможно, во мне слишком много азиатского, но мне понятны все затронутые вопросы и я не бегу с пеной у рта доказывать, что эта книга о феминизме или сексизме. Тут я не модная. Я считаю, что она глубже. Она о жалости, о любви и сострадании — тех качествах, которые отличают нас от животных и растений, и вообще делают человека человеком. Она о проблеме выбора там, где выбора тебе почти не оставляют и борьбе в отстаивании своих интересов, пусть даже эти интересы диаметрально противоположны между самыми близкими родственниками. Она о хрупком мире семьи, где взмах крыльев бабочки приводит к цунами.

Читать сердцем эту книгу сложно. Она сама туда проберется, если уделить ей должное внимание. Само построение сюжета — так же усиливает степень воздействия книги на читателя. Повествование ведется от лица трех разных людей, ни один из которых не являются главными героями, но через призму их суждений мы выстраиваем общий образ героини (муж, зять, сестра). В одном случае — досада на обманутые надежды, в другом — вдохновение ее самостью, в третьем — грустный подвиг. Самой ей высказаться не случается. И можно ли говорить о полноте картины, когда нам показывают лишь однобокую часть правды — человек стал неудобен, человек перестал быть нужен.
Наверное, каждый расставит свой акцент — какая из трех истоий ярче и интереснее. Мой фаворит — сцена обеда по случаю новоселья сестры. Мне после нее не обязательно стало даже дочитывать книгу, многие персонажи так ярко проявили себя, что остальное — грустное и горькое подтверждение моих догадок. Мне жаль, что все так получилось. Но никто не застрахован от той бездны ужаса, которая разверзлась на том обеде.

Страшно красивая книга. Но, берясь за нее, хорошо подумайте — нужно ли вам впускать в свою жизнь трудные раздумья и рефлексию. А если решите, что «Нет», то я вас пойму.

Небольшой роман «Вегетарианка» рассказывает одновременно об очевидном и неуловимом — о том, что каждый человек суть глухой замок и подобрать к нему ключик невозможно. Даже если нам кажется, что мы кого-то понимаем, то это всё самообман. Понять никого нельзя, миры у каждого в головах столь причудливые и разные, что их нельзя свести к общему знаменателю даже посредством языка, как бы ни были печальны по этому поводу лингвисты.

В романе три части — и это три больших одиночества, каждое из которых по-своему понятно и по-своему же неприятно. Окунаться так глубоко в чужую подкорку — всё равно что смотреть чужие сны, такое по плечу только любителям психоанализа и медленного выворачивания других людей наизнанку. У всех трёх персонажей, которые связаны между собой, есть какая-то сумасшедшинка, как и у нас всех. Одна, как это можно понять из названия, вегетарианка, хотя корень её проблем вовсе не в этом. Она оторвана от общества, угнездилась где-то глубоко в своих фантазиях и всё больше отрывается от реального мира, который угнетает её своей телесностью. Спасение находится только словно в стихотворениях Фета— ветер, деревья, природушка и цветочки. Мерзкие мясные людишки при этом изрядно портят жизнь. Впрочем, опять же, проблема не в мясе и не в вегетарианстве. Это могло быть что угодно другое, любой способ окопаться в башне из слоновой кости, чёрного дерева или свежих хрустящих овощей.

Дальше...

Второй персонаж — художник, которому часто прощается существование в форме не от мира сего. Но тут даже творческой личности не дают хватать через край. Он черпает вдохновение не извне, а откуда-то из собственных сомнительных глубинушек, поэтому получается чёрт-те что. Другие люди для него пыль и трава, расходный материал, даже если очень нравятся, а собственные капризы — вынь да положь. Неприятный тип, впрочем, если вы найдёте в романе хоть одного приятного мужчину, то я буду удивлена. Второстепенные персонажи (муж главной героини и её же отец) — отморозки, про которых хотелось бы сказать «редкие», но в том-то и беда, что они типичные. Типичные, кстати, даже для нашей российской действительности, не надо ехать ни в какую Корею. Прочитайте сцену, как родаки насильно пытаются накормить дочку мясцом и вспомните любое семейное застолье, где кто-то отказался есть его нежнейшество майонез или какую-нибудь холодцеобразную нямку. Филистера-мужа так и вовсе можно соотносить с изрядной частью офигевших супругов, страдающих «мужской немочью» — один раз борщ был недостаточно красный или стрелки на носках отглажены непараллельно, и всё, он золотой страдалец года, ложится в гроб и умирает под печальную музыку. Даже третьестепенные мужчины тут как-то неуловимо мерзки, например, врачи в больничке. Думается мне, что автор во многом винит общество, а так как оно в Южной Корее патриархальное, то грешки автоматом переносятся на весь гендер. Получаются не мужские персонажи, а сплошь гадкие пенисоносители.

Интереснее всего третья часть и третий персонаж, который на фоне первых двоих поначалу выглядит абсолютно нормальным, но потом оказывается (это не спойлер, а моя достаточно свободная интерпретация), что она тоже весьма кукушечка. Её внешнее равновесие внутри держится на соплях и тонких прутиках, кто-то чихнёт — и всё развалится. От скатывания в безумие её удерживают ну очень уж слабые нити и не исключено, что за пределами текста романа она может рвануть в любой момент. Может быть, поэтому ей и удаётся немного понять «вегетарианку», хотя какое же это понимание.

Интереснее всего, что голос главной героини мы не слышим и не знаем, что там творится в её голове. Даже тогда, когда повествование пристально наблюдает за каждым её шагом. Изредка появляются атмосферные отрывки про сны и другую тяжесть в голове, но это пара абзацев против десятков страниц рррычания: «Да что ж ты себя не бережёшь-то, девочка!» Проблема не в её вегетарианстве, а именно в этом отрешении от мира, которым она провоцирует всяких активных участников общества на притворное сочувствие и немедленные действия, которые рано или поздно загонят её в ситуацию, когда ей придётся реветь и извиваться. Вполне может быть, что её оторванность от мира уже настолько велика, что она и осознать этого не может, но при чтении эта амёбообразная пассивность в сочетании с демонстративностью подбешивает. Хочешь ты чудить — чуди себе тихохонько дома, когда никто тебя не видит, и не придётся потом сопли распускать, что на тебя давят. Классно было бы жить в обществе, где ты можешь чудить открыто, но такой «тихий бунт» только идёт вообще всем в минус.

Речь, конечно, о несвободе человеке в стае себе подобных и невозможности договориться, о слабости искорки в тёмной туче, об относительности чёрного и белого. Читать «Вегетарианку» быстро и несложно, но как-то неспокойно. Что-то в ней не так, очень неуютно и неправильно. Все герои рассыпаются горохом в разные стороны, и у нас нет ни ответов, ни направлений, чтобы их искать. Только информация, что всё плохо.