мы больше уже не были молодыми. Больше никто уже не беспокоился за нас, никто не плакал из-за нас. Даже мы сами себя презирали. В наших телах была комната допросов. Была шариковая ручка Monami черного цвета. Была обнажившаяся белая кость на пальце. Были знакомые звуки рыданий, настоятельных просьб и мольбы о пощаде.