Отказ видеть в литературе сакральный предмет, приближаться к которому надлежит только вымыв руки и почтительно привстав на цыпочки, сделал чтение занятием куда более демократичным и по-хорошему массовым. Незнание и лакуны в образовании перестают быть поводом для угрызений совести, а любовь к вещам, традиционно почитавшимся «низкими» (таким, как фэнтези, триллер или любовные романы), более не служит поводом для порицания.