Принцип вибрации

– Нас всех уволят. Возможно, даже посадят.

Марина подошла к окну, отодвинула в сторону стопку папок с маркировкой «Институт теоретической и экспериментальной физики», и присела на подоконник.

– Чего это посадят, за что? – встрепенулся Костя Ковальчук. Похожий на вечно испуганного грызуна со своими коротенькой серой челочкой, близко посаженными глазами и выступающими передними зубами, он сунул руки в карманы халата и поднял плечи, отчего показалось, что прямо сейчас он выроет нору в бетонном полу и стремительно скроется в ней.

Демонстративно загибая пальцы, Марина взялась перечислять:

– Нецелевое расходование государственных средств, использование приборов института не по назначению…

– Стоп, погодите, – перебил Егор Геннадьевич. – Заведующий лабораторией я, мне и отвечать, вы тут совершенно ни при чем…

– Ну да, мы ж люди подневольные.– С усмешкой Марина посмотрела в окно, затем на собственное отражение поверх летней зелени деревьев.

– Не об этом думать сейчас надо, не об этом! – Егор Геннадьевич принялся ходить от двери к своему столу и обратно. – Возможно, мы прорыв совершили! Вы понимаете, что произошло, или нет? Получается, древние индийцы были правы, говоря о принципе вибрации! Всё в мире есть вибрация! И если создать стоячую волну определенной формы и частоты, то можно выйти в высшие планы Мироздания! Ведь там же по определению должны быть самые высокие частоты! И вот…

– Да, и вот, – вздохнула Марина, прислоняясь затылком к прохладному стеклу. – Вот это вот самое. Мы же на другой результат вроде рассчитывали.

– А тут не угадаешь, – развел руками Егор Геннадьевич, прекратив бегать по лаборатории. – Возможно, колебания наложились друг на друга, возникли ненужные гармоники как по верхнему, так и по нижнему спектру, и нам приоткрылось… приоткрылось…

– Что? – Костя Ковальчук так и стоял – руки в карманах, плечи до ушей, и сверлил начальника взглядом.

– Н-незнаю. – И Егор Геннадьевич снова пошел от стола к двери. – Не исключено, что мы подошли к доказательству существования параллельных измерений. Тоже, знаете ли, величайшее открытие!

– А можно его как-нибудь обратно закрыть, открытие это? – Марина мрачно смотрела на трубу генератора, закрывающего собой стол с измерительными приборами и камерами, которыми они надеялись записать возникающие в пространстве между генераторами миражи, картины высших сфер. – Честно сказать, мне не по себе. Предлагаю сохранить данные эксперимента для личного архива, а от полученного результата как-нибудь избавиться. Тогда и наше дело в тайне останется, и опыты продолжим.

Против всех ожиданий, Егор Геннадьевич не стал возражать, а сходу согласился избавляться. Оставался вопрос – как?

Марина спрыгнула с подоконника, и все втроем они подошли к стоящему между четырех генераторов и двух высокочастотных усилителей деревянному треножнику с вращающейся крышкой-столешницей. В центре столешницы лежало существо, похожее на морскую звезду. Желтовато-белое, сантиметров пятьдесят в диаметре, оно имело широкие, закругленные на концах «лучи» – два внизу, два по бокам и один сверху, что напоминало расположение рук, ног и туловища. На вид существо казалось мягким, плотным и походило на губчатую мякоть белого гриба – гладкое, ровное, и только лишь на верхушке центрального «луча» просматривался небольшой выступающий нарост, отдаленно напоминавший гипсовый профиль человеческого лица.

При ближайшем же рассмотрении стало заметно, что в губчатой мякоти движется жидкость: прозрачная, розоватая, с небольшими интервалами она поднималась до краев крошечных полостей и уходила внутрь.

– Биологам бы показать, – на выдохе произнес Егор Геннадьевич, неотрывно глядя на существо в центре столешницы. Вся его худощавая долговязая фигура выражала напряженную внутреннюю борьбу между нежеланием расставаться с результатом эксперимента и надобностью избавиться от него.

– Тогда можно сразу и на телевидение ехать – никакой тайны не получится, – покачала головой Марина. – Думайте давайте, куда это девать.

– Сжечь, утопить, растворить… – забормотал Костя.

Но каждый из возможных вариантов предполагал контакт с существом, так или иначе его требовалось взять в руки, а этого никто делать не хотел.

– А знаете что! – воскликнул Егор Геннадьевич. – Мы не можем с уверенностью сказать, какая точка стала отправной в момент вращения столешницы: генераторы создают неоднородное электромагнитное поле, в разных точках напряженность разная, и где, в какой конкретно области пространства находится мост в иное измерение или в какое-то другое место, откуда взялось это существо, сейчас мы с точностью не скажем, для этого надо изучить показания приборов. Так давайте попробуем провернуть столешницу в обратную сторону!

– Думаешь, так просто получится? – Марина недоверчиво покосилась на Егора Геннадьевича. – Возьмет и само в доску впитается?

– Впитается – не впитается, но мало ли, вдруг обратно впадёт, откуда выпало. Глупости, конечно, какие-то говорим, но надо же с чего-то начинать.

– Включать? – указал на расставленную вокруг треножника аппаратуру Костя Ковальчук.

Марина с Егором Геннадьевичем переглянулись и синхронно кивнули. Но, прежде чем Костя взялся за генераторы, начальник подошел к треножнику, взялся за край столешницы и крутанул её против часовой стрелки. После отошел в сторону и махнул рукой. Поочередно Ковальчук запустил генераторы с усилителями, и под треск статических разрядов троица стала наблюдать за происходящим.

Перед тем, как существо появилось, на доске сначала возникло влажное пятно, затем лужица розоватой жидкости, из которой оно и «выплыло». Теперь же, на третьем обороте, вокруг звезды снова возникла розоватая лужица, в которую существо и погрузилось. Когда столешница остановилась, на ней не осталось даже пятна.

– Фух! – выдохнула Марина, а Костя бросился выключать аппаратуру. – Отделались!

– И, похоже, выяснили принцип входа и выхода. – Улыбнувшись, Егор Геннадьевич поднял руку, чтобы отбросить волосы со лба, и заметил, что ребро ладони испачкано розоватой жидкостью. – Черт, кажется, я его коснулся, когда вращал доску.

Он шагнул, было, в сторону умывальника, но Марина остановила:

– Погоди! Неизвестно, что попадёт в канализацию и какие могут быть последствия! Вытри сначала хорошенько!

– Да, верно.

Егор Геннадьевич протер руку насухо сначала бумажными салфетками, затем влажными и только после этого тщательно вымыл с мылом.

Использованные салфетки выбрасывать в мусорное ведро тоже не решились. Егор Геннадьевич сунул их в сложенный лист плотной бумаги, убрал в боковой карман сумки и застегнул молнию.

– Сожгу где-нибудь по дороге.

– Где? Домой только к себе не заноси.

– Нет-нет, у меня скверик рядом, там и сожгу, тем более, темно уже будет, никто не заметит.

Расставив аппаратуру по местам, они разобрали треножник со столешницей на части, каждую упаковали в черный пакет и разложили по своим столам, заперев ящики на замки. После вышли из лаборатории и покинули здание института.

Окунувшись в тихий летний вечер, пахнувший разогретым асфальтом и газонной травой, троица перевела дух, испытав явное облегчение. На улице, вне стен лаборатории, произошедшее показалось фантазией, практически не имевшей отношения к реальности. Марина с Костей направились к автомобильной стоянке, а Егор Геннадьевич – к метро (свою машину он пару дней как отдал на техобслуживание).

В это время как раз начал спадать вечерний час пик, удалось даже сесть. Поставив сумку на пол между ног, Егор Геннадьевич откинулся на спинку сидения и уставился в пространство, раз за разом прокручивая в голове детали эксперимента. Цифры приборов, показания датчиков напрочь заслонили перед глазами вагон с пассажирами, и он едва не проехал свою станцию. Опомнился и выскочил из поезда, когда двери закрывались. Это его немного встряхнуло, и к эскалатору мужчина пошел собраннее, стараясь не отвлекаться на посторонние мысли. И уже на движущихся ступеньках он понял, что оставил свою сумку в вагоне.

Перебежав на соседний эскалатор, Егор Геннадьевич бросился вниз, обратно на перрон. Заметавшись по платформе, он, как назло, не мог найти ни одного полицейского, хотя в любое другое время людей в форме встречалось больше, чем нужно.

Наконец попался какой-то рабочий, который не сразу, но все-таки понял, что нужно интеллигентного вида мужчине с обезумевшим взглядом, и проводил его к полицейскому пункту.

Сбивчиво объяснив, что оставил в вагоне сумку с ценными научными материалами, Егор Геннадьевич потребовал немедленно связаться с машинистом поезда и срочно отыскать пропажу. Но с места никто не сорвался – ему лишь выдали телефон стола находок метрополитена, посоветовав успокоиться, ждать и звонить, ведь если в сумке всех ценностей – только научные материалы, её обязательно вернут.

Ничего не оставалось, как идти домой. Впереди были длинные выходные. Егор Геннадьевич собирался ехать за город, на дачу к друзьям, но теперь ни о какой поездке не шло и речи.

Всю пятницу с субботой он провел в обнимку с телефоном, испытывая терпение обладательницы приятного женского голоса другом конце провода. Проникнувшись сочувствием к рассеянному ученому, сотрудница стола находок уверяла, что черная кожаная сумка-портфель на длинном ремне мимо неё не пройдет и она сразу же позвонит, как только сумка обнаружится, но Егор Геннадьевич всё равно продолжал названивать каждые полтора-два часа.

Выпивая крепкий чай кружка за кружкой, Егор Геннадьевич пытался вернуть самообладание и самого же себя убедить, что ровным счетом ничего страшного не произошло: розоватая жидкость впиталась в бумагу, высохла, не оставив следа, и лежит в кармане сумки смятый ком салфеток обыкновенным мусором, – изматывающая тревога все равно не отпускала. Он не знал, даже представления не имел, с чем именно пришлось столкнуться и какие могут быть последствия подобного контакта.

Воскресным утром из стола находок позвонили и попросили приехать. Егор Геннадьевич не помнил, как туда добрался, в настолько взвинченном состоянии он находился к тому моменту. Увидав свою сумку в целости и сохранности, мужчина едва не бросился к ней с порога, но пришлось сделать над собой усилие и сесть заполнять бумаги о возврате имущества. Вписывая в графы бланка свои паспортные данные, он нет-нет да посматривал на сумку, лежащую на столе рядом, вернее, на боковой карман. Он оттопыривался, словно в нём находилась половина грейпфрута.

Наконец все формальности были улажены. Егор Геннадьевич взял сумку и поспешил к выходу, так и не обратив внимания на сотрудницу – милую девушку, всё это время тепло улыбавшуюся ему.

Сумка казалась непомерно тяжелой, а ноги были ватными. Дойдя до ближайшей скамейки на станции, мужчина присел, поставил сумку на колени и какое-то время смотрел на подъезжающие и уходящие поезда, глубоко вдыхая прохладный воздух. Затем собрался с силами, взялся за «собачку» молнии бокового кармана и потянул на себя. Вместо салфеток в плотном листе бумаги в сумке находился предмет, похожий на крупную ракушку-жемчужницу. Створки её были приоткрыты, и сквозь тонкую, прозрачную плёнку слизи смотрел карий человеческий глаз с расширенным черным зрачком.

Глядя в карман, Егор Геннадьевич слушал, как барабанным боем в ушах грохочет пульс, и отчетливо понимал, что этот глаз живой. Живой и тоже смотрит на него…

Проходившая мимо бабулька с сумкой-тележкой ощутимо проехалась по ногам, что вывело его из ступора. Непослушными пальцами застегнув молнию, он встал со скамейки и, крепко держа двумя руками сумку, словно она могла вырваться и убежать, направился к эскалатору.

Двигался Егор Геннадьевич как во сне, всё расплывалось у него перед глазами, и, выйдя из метро, он шагнул на проезжую часть прямиком под колеса автомобиля. Упав на асфальт, мужчина на миг задохнулся от неожиданности, практически не чувствуя боли, затем попытался привстать, отыскивая взглядом свою сумку. От удара она отлетела в сторону, и теперь, за бросившимися к месту аварии прохожими, Егор Геннадьевич не видел, куда именно сумка упала. Кто-то вызвал скорую, полицию, кто-то хватал его за руки, укладывая на дорогу и приговаривая, что не надо двигаться до приезда врачей, но пострадавший упорно пытался вырваться и отыскать свою вещь.

Вдруг краем глаза Егор Геннадьевич заметил, как от толпы отделился прилично одетый мужчина с его сумкой в руке. Небрежно перебросив ремень через плечо, он быстрым легким шагом пошел прочь по тротуару.

Набрав воздуха столько, сколько смог, Егор Геннадьевич закричал:

– Сумка! Он украл мою сумку! Тот мужчина! Остановите его!

Люди закрутили головами, не особо, впрочем, пытаясь понять, на кого он указывает, и вскоре сирена подъехавшей скорой заглушила отчаянные крики.

Пострадавшего увезли, народ стал расходиться, и вскоре ничто уже не напоминало о происшествии, пожалуй, кроме небольшого влажного пятна на асфальте – словно на дорогу с размаху шлепнулся кусок арбуза.

2017г.