– Не волнуйтесь, капитан, я о ней позабочусь! – напоследок пообещала она.

– Невозможно поверить, что у вас одна и та же мать, – пробормотал милиционер в спину удалявшейся парочке.

– Ну ты, детка, даешь! – закатила глаза Ира, когда им удалось скрыться с глаз блюстителя порядка. – Зачем-то села возле урны… И этот милиционер! Полный кретин! Хотя… выглядишь ты, конечно, почти как бомж. На каком месте находятся глаза у твоего дяди? Впрочем, Ян тоже хорош. Когда мы его найдем, я устрою ему хорошую взбучку.

Только теперь Женя поняла, что Ира взвинчена сверх всякой меры. Даже невооруженным глазом было видно, на сколь бледное лицо была наложена с утра дорогая косметика.

– Спасибо, что ты меня выручила, – сказала Женя, медленно приходя в себя. – Ты квартиру Кокина знаешь?

– Знаю.

Женя не стала рассказывать Ире про Карпенко, который появился как раз из-за того угла, куда они теперь свернули. Однако этот факт ее страшно беспокоил. Не нужно быть особо сообразительной, чтобы догадаться, откуда он шел. Может быть, Ян действительно тесно связан с Кокиным? У них общие дела и какие-то проблемы? И Карпенко в них тоже замешан по уши? Судя по всему, настроение у него после встречи с хозяином видеопроката было не ахти.

– Нам на третий этаж, – сказала Ира, нервно постукивая ногой в ожидании лифта. – Ты будешь разговаривать или я?

– Я начну, а там посмотрим, – ответила Женя, отчаянно мечтая выглядеть так, как Скобкина, – эффектно и раскованно.

Лифт наконец добрался до первого этажа, медленно и неприветливо раздвинул двери.

– Надо было идти пешком, – заметила Ира, отчаянно кусая губы. – Этот лифт внушает мне определенные подозрения.

– Чего это ты так волнуешься? – спросила Женя, пытливо глядя на нее. – Уж перед твоим-то носом Кокин дверь не захлопнет!

Ира ничего не успела ответить, потому что в этот момент лифт как раз допыхтел до третьего этажа. Как только потенциальные гостьи Кокина шагнули на площадку, они сразу же увидели женщину средних лет, в шортах и обвисшей футболке, которая собиралась войти в интересующую их дверь.

– Простите, вы тоже сюда? – вежливо, но при этом слегка надменно спросила Ира, в упор разглядывая незнакомку.

– Да вот, – довольно весело ответила та, – вышла мусор вынести, а у Дрюни дверь открыта. Я соседка, Наталья меня зовут.

Дверь в квартиру действительно была приотворена.

– Я звоню, кричу, а никто не отзывается, – все так же бодро добавила Наталья.

– Дрюня – это Кокин? – уточнила Ира.

– Ну а кто ж? Дрюня, Андрей то есть.

Женя с Ирой переглянулись. Ира была такая бледная, как будто ее только что отштукатурили.

– Может быть, зайдем? – робко предложила Женя, уже подозревая худшее.

– Конечно, зайдем! – с энтузиазмом подхватила соседка Наталья. – Чур, я первая.

Она широко распахнула дверь в квартиру Кокина и как слон затопала по коридору, громко выкрикивая:

– Дрюня, блин горелый, ты где?

Кокин обнаружился в большой комнате на ковре. Лежал он на спине, широко раскинув руки в стороны. На столе – аккуратно выведенная записка: «В моей смерти прошу никого не винить. Не смог рассчитаться с долгом чести». Рядом стоял пустой пузырек из-под таблеток с труднопроизносимым названием.

– Дрюня! – крикнула Наталья и кинулась проверять у Кокина пульс.

На проверку ушло совсем немного времени.

– Умер! – возопила она и, не поднимаясь с колен, рухнула рядом с телом, закатив глаза. Это было так неожиданно, что Женя, никогда воочию не видевшая покойников, даже не успела испугаться.

– Нам надо бежать, – дрожащим голосом сказала она и обернулась к Ире.

Та стояла, держась двумя руками за край стола. Цвет ее лица изменился с белого на серый.

– Мне, кажется, немножко не по себе! – пробормотала она и, качнувшись влево, а потом вправо, повалилась на пол следом за Натальей.

Первым Жениным порывом было кинуться к ней, но в этот самый момент в комнату ворвался здоровенный подвыпивший мужик в тренировочных штанах и красной боксерской майке. Морда у него была небритая и насупленная.

– Эй, Андрюха! – зычно закричал он, но, увидев три лежащих рядком тела, прервался на полуслове. Очередной крик застрял у него в горле и отчетливо булькнул там несколько раз.

– Кокина убили, – тонким голосом сообщила Женя свое собственное экспертное заключение и пальцем показала на труп.

Мужик перестал булькать и длинно, с чувством выругался, не сводя глаз с представшей перед ним картины. Потом не глядя нашарил на столе телефон и набрал «02».

«Боже мой! – в панике подумала Женя. – Сейчас сюда нагрянут милиционеры и заметут нас. Потом позвонят дяде. Придется объясняться с ним! Какой ужас!»

– Милиция? – завопил между тем мужик, услышав в трубке отклик. – Тут массовое убийство!

Он принялся путано объяснять, кто он такой и по какому адресу находятся многочисленные тела убитых. Женя почувствовала внезапную тошноту и поняла, что если наклонится, то ее тут же вывернет наизнанку. Оставшись стоять, она постучала своим массивным ботинком по ноге Скобкиной, надеясь, что та как-нибудь сама придет в себя.

– Эй, ребенок, не трожь труп! – пригрозил мужик в майке и добавил в трубку: – Так я же говорю – тройное убийство! Три трупа!

В этот момент Наталья открыла глаза и, закряхтев, начала подниматься на ноги. Мужик от неожиданности отпрыгнул от стола, а телефон полетел на пол.

– Ах ты, мать твою так! – закричал он и, торопливо подняв аппарат, пояснил в трубку: – Двойное, двойное убийство! Трупов только два! Один труп оказался живым. Вот он, встал, идет прямо на меня. Нет, я не пьян. Клянусь мамой!

Тем временем поднявшаяся на ноги Наталья, увидев бездыханную Скобкину, наклонилась и без всякого предупреждения влепила ей королевскую затрещину.

– Вставай, мать, – сказала она, – негоже рядом с покойником валяться.

Повинуясь этому призыву, Ира слабо зашевелилась, открыла глаза, полежала несколько секунд, глядя в потолок, потом перевела взгляд на Женю и, охнув, встала на четвереньки, после чего проворно приняла вертикальное положение. Мужик, который все еще разговаривал с милицией, снова громко помянул мать, сопроводив сие выражение другими, более витиеватыми.

– Эй, слышите, второй труп тоже ожил! – сообщил он. – Остался только один. Нет, признаков насильственной смерти нет. Нет, крови нет. Нет, я его не трогал!

– Нам всем надо выйти на воздух, – как могла, твердо заявила Женя и потянула Иру к выходу из квартиры.

– Сейчас, – говорил между тем обалдевший мужик. – Я попытаюсь привести его в чувство.

Он положил трубку на стол и уже было направился к Кокину, когда Наталья преградила ему путь.

– Умер Дрюня, – веско сказала она. – Я проверяла.

– Дай я сам посмотрю.

– Пошел ты!

Они начали толкаться и обзывать друг друга непристойными словами. Воспользовавшись этим обстоятельством, Женя с Ирой, взявшись за руки словно школьницы, быстро-быстро сбежали вниз по лестнице и выскочили из подъезда.

– Скорее к моей машине! – прошипела Ира.

– А где она?

– На платной стоянке, там, – Ира махнула слабой рукой.

Когда они наконец плюхнулись на сиденья автомобиля, Ира дрожащим голосом спросила, тупо глядя через стекло на улицу:

– Ты думаешь, его убили?

– А ты?

– Но ведь записка!

– Все очень странно, – сказала Женя. – Как только мы начали искать Яна через видеопрокат, Кокин решил покончить с собой. Да, все очень странно.

* * *

Эту же самую фразу вскоре повторил Веня Лаптев. После того, как Женя ему все рассказала, в том числе и о внезапном появлении возле супермаркета Кости Карпенко, Веня схватился рукой за подбородок и, помяв его, заявил:

– Все очень странно.

– Может быть, именно Карпенко убил Кокина?

– Как? Заставил написать записку, съесть горсть таблеток и подождал, покуда они подействуют? – задумчиво переспросил Лаптев и тут же добавил: – Впрочем, почему бы и нет?

– А смысл? – спросила Женя.

– Ну, ответить на этот вопрос – значит, раскрыть мотив убийства! – глубокомысленно заявил Веня. – Возможно, твой кузен уличил Карпенко в каких-нибудь неблаговидных поступках. Или в нечестной игре. Допустим, Карпенко собирал досье на твоего дядю. Внутренние службы безопасности самых разных фирм делают это сплошь и рядом.

– Ну, и дальше?

– Карпенко убил разоблачившего его Яна, а Кокин, как партнер Яна, каким-то образом узнал об этом. Поэтому Карпенко убил и Кокина тоже.

– Но Карпенко вряд ли стал бы убивать Кокина сам!

– Почему нет? Найми он исполнителя, пришлось бы расправляться с ним тоже. Лишние хлопоты! Профессионалы после себя «хвостов» не оставляют.

– А что, если это Ира? – ненавидя себя, высказала предположение Женя. – Возможно, она не хотела, чтобы я встретилась с Кокиным и говорила с ним о Яне? Ей лучше всех было известно, на какой день и час назначена эта встреча. Допустим, она обратилась за помощью к своему брату…

– Это к тому, что забрался в дом Хрюкина с большим пистолетом?

– Ну да.

– А что, если схема гораздо элегантнее? – внезапно оживился Веня. – Узнав, что ты собираешься вплотную заняться Кокиным, Скобкина позвонила Карпенко.

– То есть ты думаешь…

– А почему бы и нет? Карпенко мог ее соблазнить. Он мог ее шантажировать. В конце концов, никто доподлинно не знает, какие вообще у этой девицы были отношения с твоим кузеном. Та записка, которую ты нашла в конверте вместе с деньгами, еще ничего не доказывает.

– Но если Кокина действительно убили, кто бы ни был инициатором, – сказала Женя, разглядывая свои руки, – это может означать только одно: Яна тоже убили.

– Еще не факт. Это может также означать, что Ян вляпался в какое-то крупное дело. Возможно, он жив и отчаянно нуждается в помощи. Ведь бизнесменов убивают чаще всего открыто, без всякой конспирации.

– Может быть, тело Яна никто и не прятал, его просто не нашли! – возразила Женя. – Лежит оно в каком-нибудь овраге…

– Ерунда, – отмахнулся Веня. – Подмосковные леса кишат грибниками и алкоголиками. Не бери в голову. Ты настроилась найти кузена, так ищи его!

– Венечка! – Не выдержав наплыва чувств, Женя двумя руками вцепилась в неподвижную кисть Лаптева. – Но мы-то с тобой как засветились!

– С этими мальчишками? Н-да, это неприятно, но не смертельно. Кроме того, возле тела Кокина была найдена записка, указывающая на то, что хозяин видеопроката покончил жизнь самоубийством.

– Но ты ведь в это не веришь!

– Я не верю. А милиция может поверить. Ведь те милиционеры, которые расследуют дело об исчезновении Яна Ярославского, понятия не имеют о том, что Кокин был с ним знаком и покончил с собой именно в тот момент, когда мы на него вышли.

– Господи, да разве мы представляем для настоящего убийцы какую-то опасность?! – возмутилась Женя. – Убивать Кокина из-за того, что я решила с ним поговорить!

– Ты смотри на дело шире. Зацепились мы за эту связь, значит, могут зацепиться и другие!

– Хочешь сказать, мы спровоцировали убийцу?

– Держи себя в руках. После нашей милой беседы мне придется идти в аптеку за лейкопластырем.

Тут только Женя сообразила, что изо всех сил впилась ногтями в беззащитную ладонь Лаптева.

– Бог мой! – пискнула она. – Я тебя расцарапала! Чего же ты молчал?

– Тебе нужно было выплеснуть эмоции, соприкасаясь с живым телом, – глубокомысленно изрек Веня.

– А если милиционеры засомневаются в том, что Кокин покончил с собой? Начнут следствие и сразу же узнают, что два человека вынюхивали все про Кокина. Мальчишки дадут им отличное описание… Может быть, даже составят фотороботы.

– Ну и что? – пожал плечами Веня. – Подумай сама: какое ты имеешь отношение к владельцу этого видеопроката? Нет между вами связи! А уж между ним и мной и подавно! Так что нас не найдут.

– Действительно, – пролепетала Женя. – Я как-то об этом не подумала…

– Но светиться там больше, конечно, не стоит, – добавил Веня. – По крайней мере, в том же самом виде. – Он задумчиво поглядел на Женины ботинки.

– У меня нет другой обуви, – быстро отреагировала та.

– Ты знаешь, – совершенно неожиданно заявил Лаптев, – я в состоянии купить тебе босоножки. Просто по дружбе.

Женя почувствовала, что у нее на глаза наворачиваются слезы, и изо всех сил помотала головой, показывая, что относится к этому предложению резко отрицательно. Ей было стыдно.

– Ладно, замнем для ясности, – пробормотал Веня. – У меня на работе этап повышенного риска.

– Что это значит?

– Это значит, что, если мы не будем вкалывать как лошади, нас могут расформировать.

– Но ты ведь не останешься без работы! – горячо возразила Женя.

– Чтобы найти новую работу, надо будет вступать в контакт с социумом: увольняться, рассылать резюме, ходить по объявлениям… Меня это, честно говоря, не прельщает. Так что уж лучше я повкалываю.

– Это тонкий намек на то, что ты бросаешь наше расследование? – жалобно спросила Женя. – И я останусь один на один с дядей, с милицией и с Карпенко?

– Нет, я этого не говорил! – поспешно возразил Лаптев. – Все мое свободное время я торжественно отдаю тебе. Мы ведь друзья! И знай, Женька, если что случится… ну, по-настоящему серьезное, ты всегда можешь на меня рассчитывать.

* * *

Трогательные слова Лаптева согревали Женю всю дорогу до дома. Только они и отвлекали ее от воспоминаний обо всех тех ужасных вещах, которые произошли за последнее время. «Надо выудить из холодильника валерьянку, наглотаться и залечь до самого вечера», – решила Женя. Однако ее грандиозным планам не суждено было сбыться. Едва она перетащила ноги через порог, зазвонил телефон в холле.

Женя так привыкла бояться экономку, что среагировала тут же. «Если это мне, – пронеслось у нее в подсознании, – Пыгова просто сдохнет от злости». Пуганой мышкой шмыгнула она к аппарату и схватила трубку.

– Алло! – раздался из трубки высокий, слегка гнусавый и потому незабываемый голос шантажиста Пончика.

– Это я, – обреченно отозвалась Женя, не дожидаясь вопроса. – Говорите.

– Жду тебя у памятника Пушкину в шестнадцать ноль-ноль, – сообщил Пончик. – Деньги не забудь.

– Но я…

Однако телефон уже наполнял окружающее пространство коротким пиканьем.

Подняв голову, Женя увидела в дверях кухни Ирму Гавриловну, смотревшую на нее с мерзопакостной улыбочкой.

– Это мне звонил тот парень с золотыми цепями, – с деланой кротостью пояснила Женя. – Срочно хочет встретиться. Скучает.

Женя хамила. В сущности, ей нечего было терять. Сейчас она поднимется наверх, возьмет свой тюбик детского крема, смену нижнего белья и… Куда она пойдет? Конечно, Ира отдала ей деньги, найденные в конверте, но они вряд ли решат все ее жизненные проблемы.

Загвоздка, в сущности, была в том, что Женя привыкла считать себя беспомощной. Одинокой брошенной сироткой. И, что бы ни случалось с ней в жизни, она упорно играла эту роль, хотя давно могла бы все изменить. Эдакая разновидность самоистязания. Впрочем, в тот момент Женя не отдавала себе в этом отчета. Она считала, что не в силах изменить обстоятельства.

Идти к шантажисту без денег было страшно. Ах, лучше бы на встречу пришел тот тип, который прикалывался к ней в кафе! У него милое лицо, и сам он, вероятно, мог бы оказаться милым. Но, судя по всему, его главная задача – морочить головы доверчивым дурочкам. Когда операция входит в свою вторую фазу, в дело вступает партнер. До чего же неприятный тип!

Пончик действительно выглядел неаппетитно. Он был низеньким и довольно полным, но не до такой степени, чтобы вызывать отвращение. Главной его, так сказать, достопримечательностью было идеально круглое брюшко. При взгляде на него создавалось впечатление, что этому типу каким-то образом удалось проглотить сдутый футбольный мяч, который накачали уже у него в желудке. У всякого, кто общался с Пончиком, появлялось желание похлопать его по животу. Все остальное во внешности шантажиста было совершенно заурядным, включая бесцветные глаза и столь же бесцветную челку, висевшую над левой бровью.

Вспоминая Пончика, Женя содрогнулась. Боже мой, как не хотелось ей видеть эту физиономию! Может быть, выпить для храбрости? До сих пор это выражение было для Жени просто крылатой фразой. В своей жизни она пила всего пару раз, да и то шампанское. Более крепкий напиток делал ее неадекватной и вполне мог свалить с ног, что доказал эпизод с шантажистами. Однако, раз возникнув, мысль прочно засела в ее подсознании. Женя собрала свои пожитки в пластиковую сумку и, обняв ее, села на кушетку. Там же, в пакете, лежала и кассета с копией видеозаписи, которой ее, собственно, и шантажировали. Итак, жизнь кончена!

Под окном раздался резкий голос Ирмы Гавриловны. Нельзя было разобрать, что конкретно она говорила, но по интонациям было понятно – ничего доброго. «Вероятно, снова отчитывает бедолагу садовника, – подумала Женя и метнулась к окну. – Так и есть: прямо утро стрелецкой казни. Надеюсь, садовник однажды взбунтуется и повесит ее на яблоне».

Момент для того, чтобы разжиться спиртным, был самый что ни на есть подходящий. Женя стрелой пролетела через весь дом, ворвалась в библиотеку и кинулась к бару. К счастью, тот никогда не закрывался. Распахнув дверцы, Женя некоторое время рассматривала бутылки и в конце концов решила, что от водки она умрет на месте, коньяк повлечет за собой клиническую смерть, от вина ее развезет, а вот ликер, возможно…

Быстро приняв решение, Женя выудила из бара приземистую бутылку и бокал на низкой ножке и отправилась обратно на второй этаж. Усевшись на кровать, она налила в бокал на два пальца ядовито-желтой жидкости и опасливо понюхала. Ликер оказался банановым, его сладкий запах возбуждающе пощекотал нос.

Настроение у Жени поднялось после первой же порции. Однако она решила, что до Пончика этого ей не хватит, поэтому угостилась еще два раза. Вскоре ее организм перешел в новый тепловой режим – Жене стало жарко. Она расстегнула на рубашке еще две пуговицы и отправилась в путь.

В этот раз автобус почему-то был наполнен премилыми людьми, которым Женя рассказала массу забавных историй из своей жизни. Потом было метро со слегка качающимися колоннами на станциях и наконец памятник поэту, ставший в этот летний день страшно расплывчатым. Вероятно, от слишком яркого солнца. Как бы то ни было, но он явно напоминал мираж в пустыне.

Не успела Женя толком оглядеться, как прямо у нее над ухом раздался голос:

– Бабки принесла?

Медленно повернувшись, она увидела Пончика, который бегал глазками по сторонам и усиленно жевал резинку.

– Нету! – с надрывом ответила Женя, качаясь так, словно под ногами у нее была палуба корабля, попавшего в шторм. – Нету у меня бабок!

Пончик тут же перестал двигать челюстью и стрельнул в Женю глазками, похожими на две маленькие пульки.

– Ты чего, с ума сошла? Дура пьяная! Хоть какие-то бабки у тебя должны быть!

– Хоть какие-то – это пжалста! Почти пятьсот баксов. Они у меня есть, потому что я их украла!

– Давай сюда!

– На! – Женя достала из кармана конверт с деньгами и со всего маху хлопнула его на подставленную ладонь Пончика.

– Почему не украла больше, сколько я сказал? – пробормотал тот, воровато засовывая конверт в карман штанов. – Я ведь кассетку дяде вышлю!

– А высылай! – с пьяной удалью разрешила Женя и широко махнула рукой, заехав Пончику прямо в солнечное сплетение.

– Уй! – согнулся тот. – Прекрати! И можешь готовиться к головомойке! Твоему дяде предстоит эксклюзивный просмотр!

Пончик потряс в воздухе сумкой, в которой, как нетрудно было догадаться, лежала злополучная кассета.

– Отдай! – потребовала Женя. – Ты взял у меня баксы, так что кассета теперь моя!

– Ща, разбежалась! – Пончик собрался уходить, но Женя внезапно схватила его за грудки и с нечеловеческой силой притянула к себе.