Часть первая

Глава 1

Ярко-синее небо, просто пугающе бездонное, под ним свежая зелень холмов и долин, что издали выглядит упавшим с небес огромным куском бархата светло-изумрудного цвета, накрывшим полмира, а дальше астрономически медленно сдвигается огромная тень от крохотного облачка, открывая такой же яркий, радостный мир.

Арбогастр вынес меня на вершину зеленого холма, откуда открылся захватывающий вид на роскошную долину. Среди зелени десятки, если не сотни разноцветных шатров, похожих на дивные цветы, готовые распуститься, у всех задорно остроконечные купола, устремленные к солнцу.

А за лагерем, отделенные зеленой полосой в несколько десятков ярдов, гордо и красиво поднимаются строгие серые стены умело выстроенного города-крепости.

С вершины холма видно, что он обнесен высокой и достаточно толстой стеной со всех сторон, почти ровное кольцо, двенадцать башен, а в самом городе высится множество высоких каменных домов. Дворец герцога в центре, вокруг – площадь с роскошным садом, это как обычно в столицах герцогств и королевств…

Бобик то садился, то вставал и смотрел на меня с недоумением в больших коричневых глазах.

– Вперед, – сказал я наконец, – только не вздумай захватывать Истанвил в одиночку.

В лагере нас заметили, когда мы уже ворвались в его расположение. Знатные рыцари и простые воины одинаково вскидывали закованные в стальные рукавицы кулаки и потрясали над головами, воздух сотрясали ликующие вопли:

– Ричард!

– Ричард с нами!

– Ура Ричарду!

Я щедро улыбался и, красиво откинувшись слегка корпусом, двигал из стороны в сторону над головой ладонью с умеренно растопыренными пальцами.

По ту сторону лагеря с небольшого холма группа военачальников на конях смотрит на высокие стены спокойно и деловито, переговариваются с таким видом, словно обсуждают, что будет на обед, а что лучше оставить на ужин.

Заслышав характерный грохот копыт тяжелого арбогастра, все повернули головы. Будакер, Альбрехт, Растер, Палант, другие знакомые лица, я помахал рукой и сказал громко:

– Без церемоний, мы на войне!.. Что тут нового?

Будакер ответил, все-таки поклонившись чуть-чуть:

– Все новое, первые наши части прибыли сюда только вчера. Сегодня перекрыли все дороги.

– Что с Истанвилом?

– В полной изоляции, – доложил он скромно. – Можно приступать к осаде или штурму, это как изволите, ваше высочество.

Альбрехт коротко усмехнулся, но промолчал. Я молча рассматривал город. Истанвил, как его называют местные, столица герцогства, запер все крепостные ворота, на воротах и стенах, помимо воинов, сейчас торчат жители. Женщины из числа простолюдинок беснуются особенно яростно, визжат и делают в сторону подступивших войск непристойные жесты, дескать, будем защищать свой город до последней капли крови.

– Где армия Меганвэйла?

– Перекрывает все подходы с северо-запада, – доложил Будакер.

– А та Победоносная, которую вел граф Альбрехт?

– Она, возглавляемая Шварцкопфом, заняла все дороги с северо-запада – муха не пролетит!.. Ну а мы перекрыли все пути со стороны юга.

Я кивнул.

– Прекрасно. И что, истанвилцы в самом деле готовы к осаде?

Он кротко усмехнулся.

– Да, ваше высочество. Стены высокие, а гонцы скачут быстрее, чем двигалась наша армия. Успели, думаю, и воинов из окрестных земель созвать, а еще запастись продовольствием.

– Им же хуже, – буркнул я. – Чем больше народа, тем скорее все пожрут. Пошлите им парламентера… нет, просто гонца с требованием немедленной сдачи на милость победителя.

Он взглянул искоса.

– Сразу вот так?

– Именно, – сказал я. – Выполняйте.

Он поклонился.

– Ваше высочество…

Я повернул Бобика в сторону лагеря, не удостоив город больше взглядом, хотя, конечно, поразглядывать еще как хочется, но надо вести себя, как положено крупному полководцу, одерживающему победу за победой.

Со мной отправились Палант и Растер, еще я взглядом велел Альбрехту присоединиться к нам – нечего помалкивать многозначительно, знаем таких помалкивателей.

Довольный, как стадо слонов, Растер ехал стремя в стремя, зычно покрикивал, чтобы дали дорогу, хотя воины узнают меня издали и провожают восторженными воплями до самого шатра на небольшом возвышении в центре лагеря.

У приоткрытого полога, чтобы проветривалось, стоят улыбающиеся Хрурт и Ульман. Этих я послал вперед, остальные подтянутся попозже, – вечная беда правителя, что передвигается намного быстрее своих телохранителей.

– Я не слишком долго? – спросил я и, не дожидаясь ответа, соскочил на землю и снял Лалаэль, вроде бы нечаянно откинув капюшон с ее головы.

Ее волосы засверкали чистейшим золотом. Даже у бедного Паланта отнялся язык, а Лалаэль, пугливо глядя под ноги, торопливо шмыгнула в шатер.

Толстый слой ковров и звериных шкур на полу, широкое ложе, явно учли эту молчаливую эльфийку за моей спиной, длинный стол и три такие же длинные лавки – ничего лишнего, разве что настоящий, хоть и грубо сколоченный трон с высокой спинкой, на самом верху грубо и неумело вырезано нечто страшное геральдическое…

Бобик побегал, все обнюхал и выскочил. Эльфийка зыркнула на не сводящего с нее взгляда Паланта, села на краешек лавки и опустила голову, снова укрывшись капюшоном.

– Есть новости, ваше высочество, – проговорил Альбрехт очень тихо.

Я насторожился, быстро посмотрел по сторонам.

– Говорите, граф.

Он сказал почти шепотом:

– По вашему указанию всюду собирают сведения об императоре Карле, но их на удивление мало. Известно только, что никаких особенных военных приготовлений не ведет.

Я кивнул.

– Прекрасно. Хоть и непонятно.

– Еще стало известно, что он ищет пропавшего сына. Странно, что слухи начали распространяться так поздно, а пропал он вроде бы давно, не находите?

Мне показалось, что смотрит чересчур подозрительно, буркнул:

– Продолжайте, граф.

– Сотни лучших следопытов, – сказал он, – и разного рода искателей разошлись во все стороны. Думаю, ваше высочество, там не обошлось без могущественной магии. А вы как думаете?

Я ответил сердито:

– Нет, почему ты так думаешь?

Он пояснил значительно:

– Любого похитителя проследили бы сразу. Где на коне, где на телеге, в каком трактире останавливался пообедать, а если в лесу, то вот пепел от костра, сломанные ветви. Даже дракона бы заметили и проследили!

– Гм, – сказал я, – спасибо за сведения, дорогой граф. Про сына мне неинтересно, а вот что Карл пока не собирает войско… это великое облегчение.

– Ваше высочество…

Я отмахнулся.

– Давайте, граф, без церемоний, когда никого нет.

Он взглядом указал на эльфийку. Я сделал большие глаза, мол, это же вообще женщина, что она понимает, и он, усмехнувшись, вышел.

Я торопливо насоздавал деликатесов, Лалаэль смотрит огромными глазищами (как я люблю, когда так на меня смотрят!), и хотя сейчас таращится на стол, но это все равно на меня, такого могучего и замечательного.

– Покажи, – сказал я, – что ты не беззубая старуха!.. Нет, ты за столом покажи. А что умеешь кусаться, я уже помню.

Она огрызнулась писклявым голоском:

– Я тебя еще не кусала!

– Ага, – сказал я, – призналась, что собираешься…

Вошел Будакер, остановился у порога.

– Барон? – сказал я.

– Ваше высочество, – ответил он.

– Барон, – сказал я, – какие-то новости по Истанвилу?

– Замечено шевеление, – доложил он. – У городской ратуши собирается народ.

– Почему не у дворца герцога?

Он пожал плечами.

– Не знаю. Может быть, сэр Утальд скажет?.. Позволите?

Я кивнул.

– Давайте.

Он приоткрыл полог, кивнул, и через минуту вошел ладный подтянутый сотник его армии, поклонился.

– Сэр Утальд, – сказал я.

– Ваше высочество, – произнес он почтительно.

– Сэр Утальд, – сказал я, – барон Будакер называет вас глазами и ушами его победоносного войска. Что нас ждет в этом противостоянии?

Он развел руками.

– На самом деле, ваше высочество, не было времени, чтобы узнать что-то важное. Вот только герцога Блекмора что-то не видно вовсе, а его знамя с башни дворца исчезло прямо перед прибытием наших войск. А еще говорят, что под их городом есть другой город. И живут в нем не люди.

Я вскинул брови, ожидая разъяснений, а сэр Утальд продолжал жадным голосом:

– Говорят, там внутри все из золота! Посуда, ложки, даже столы и лавки!

Будакер буркнул:

– До чего же все неудобное… Такую лавку и не сдвинешь.

– А это чтоб не дрались ими, – пояснил Утальд. – Там даже стулья золотые, таким не шарахнешь соседа по голове за то, что тот раньше тебя окорок ухватил. А сколько там драгоценных камней…

Будакер сказал скептически:

– А я бы их и брать не стал. С ними возиться, перепродавать, обязательно обжулят. Выгреб бы просто все золотые монеты из шкатулок, сундуков, мешков…

Я похлопал ладонью по столу.

– Тихо-тихо! Может, там никакого города нет, а вы уже сокровища выгребаете. А если и есть, то вам те местные… которые не люди, так и дадут взять. Давайте лучше подумаем, как…

За шатром быстро простучали подошвы, в щель просунулась голова Хрурта.

– Ваше высочество, – крикнул он, – из города выходят знатные люди! Целая колонна!..

Я быстро поднялся, а Будакер крикнул сорванным голосом:

– Быстро сюда шелка, бархат… Черт, не успеваем!.. Ладно, задержите их там…

Я торопливо вышел вслед за Хруртом. Рыцари на конях и пешие воины поспешно выстраиваются в две длинные шеренги. Чем ближе к моему шатру, тем выше по титулу и знатнее по роду, а за два десятка ярдов от него только графы, бароны и виконты.

– Ладно, – сказал я недовольно, – ламбертинцы доберутся сюда еще не скоро. Давайте пока пройдемся по лагерю, сделаем вид, что понимаем что-то в этом деле.

Он усмехнулся: обсудить в самом деле есть что, тут же заговорил о выдвижении легкой кавалерии на границы герцогства, да не воспользуется никто из соседей, чтобы отхватить кусок…

Мы сделали полный круг, когда за нами прибежал гонец и сообщил, что его высочество уже ждут…

Трон за это время укрыли наскоро настеленными красными, пурпурными и багряными шелками и бархатом. Не только сиденье и на подлокотники, но укрывают даже высокую спинку, где хищно растопырил крылья неведомый зверь.

От трона теперь протянута дорожка из красного бархата на пять ярдов, придавая особую торжественность моменту.

Я опустился на трон и начал ждать. Барабанщики по сигналу пробили дробь, а затем простучали нечто парадно-возвышенное, но когда вельможи Истанвила подошли к краю дорожки, разом подняли палочки и застыли в ожидании.

Лорды столицы, как я заметил, при всей обязательной невозмутимости то и дело бросают острые взгляды по сторонам. В диковину, как понимаю, и ровный строй солдат с копьями, острия смотрят в небо, и ни одно не колыхнется, и этот странный музыкальный инструмент, в самом деле так подходящий для войны…

И еще весьма странно, рядом со мной сидит на простом стуле, но с высокой спинкой, самое удивительное существо, какое они могли только представить: с копной пышных волос из настоящего золота, что роскошно падают на плечи и спину, но не скрывают кончиков торчащих ушей, нежно-розовых, как леденцы. Никто никогда не видел таких крупных и чуточку удлиненных к вискам глаз, наполненных чистейшей голубизной, которую наполовину скрывают длинные пушистые и загнутые ресницы.

Лалаэль сидит царственно, только я знаю, насколько жутко этой мышке в обществе множества больших и страшных человеков, а я откинулся на спинку трона, руки возложил на широкие подлокотники (нужно выглядеть властным, надменным и жестоким), но Растер подал мне меч и показал взглядом, что это уместнее.

Я упер острие в покрывающий пол бархат и смотрел прямо и непреклонно. Их пятеро, во главе упитанный вельможа в камзоле из темной ткани, однако весь в золотых нитях шитья, толстая золотая цепь свисает на грудь и держит тяжелую двенадцатиконечную звезду размером с блюдце.

При всей его дородности и заметно выпирающем животе, лицо узкое и странно худое, желтое, под глазами темные мешки в три ряда.

Рядом с ним, чуть отступив на шаг, граф Дэниэл Чарльз, лорд Кандорска и Святой Пустоши, а также он еще и глава заговорщиков, обещавших отстранить герцога от власти.

Остальные, на мой взгляд, просто знатные вельможи, не чувствую, чтобы чем-то выделялись, весомы только знатностью рода, связями и близостью ко двору.

Сэр Ульрих поглядывает на меня как-то странно, иногда бросает беглый взгляд на графа Дэниэла Чарльза, так подло предавшего своего господина…

Я кивком подозвал его и сказал вполголоса:

– Ульрих, мне было видение от Самого, я должен быть гуманистом и соблюдать базовые либеральные ценности, увы. Это значит – простить графа, который почему-то больше радеет о стране, чем о предавшем страну человеке на троне.

– Ой, – сказал Ульрих устрашенно, – я бы, наверное, умер от одного только появления ангела!

– Я не такой уж большой грешник, – сказал я кротко и перекрестился, возведя очи горе. – К тому же ко мне ангелы и так постоянно слетаются, как гуси, со всякой ерундой… Так что примите графа, это необходимый кирпичик в стене, что укрепляет наши силы!

Он поклонился, а я перевел вопрошающий взгляд на прибывшую делегацию. Старший поклонился с достоинством и замер, глядя на меня с ожиданием.

– Лорды, – проговорил я холодно.

– Ваше высочество, – ответил узколицый. – Я лорд Джонатан Гилфорд, Хранитель Большой Печати, это вот лорд Унгвуд Маутбеттен, он занимался канцелярией герцога Блекмора; лорд Камберлендский – старший конюший; граф Дэниэл Чарльз отвечает за военные силы, а это Лизен Баттенберг – мой помощник.

Я кивнул.

– И что привело вас к нам?

– Это наш город, – ответил лорд Гилфорд сдержанно, – и даже герцогство. Это вас что-то привело к нам.

Я задержал дыхание и напрягся, стараясь, чтобы лицо начало багроветь, а голос получился слегка хриплым, будто вот-вот задохнусь от ярости, как злой пес, что старается сорваться с цепи и перекусать всех на свете:

– Вы знаете, что меня привело!.. Ваш герцог подло и бесчестно схватил мою законную супругу и бросил ее в темницу!.. Это неслыханно, все короли, что услышали, предложили мне помощь!.. В моей армии сейчас войска и Шателлена… взгляните вон на тех лордов!