© Орловский Г.Ю., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

* * *

Часть первая

Глава 1

Ужас стиснул сердце с такой силой, что в груди заныло от острой боли. Пока Багровая Звезда страшно нависала в небе, я полагал, что она не просто огромная, а чудовищно огромная, что-то вроде авианосца, но сейчас авианосец рядом с Маркусом показался бы лодочкой.

В долине Отца Миелиса грузно осела гора из блистающей стали, где только в нижнем ярусе поместился бы крупный город. Все небо на востоке залило страшно-багровым, словно раскаленные угли звезд подожгли небосвод. Закат, подумал я устрашенно, закат Земли, а с нею и закат всего мира. Чтобы не показать, что ноги подкосились, пришлось опереться на рукоять меча, воткнутого в землю.

Маркус – эта верхняя половинка нейтронной звезды, так ее вижу и ничего с собой не могу поделать, – грузно вдавила в землю часть холма, оказавшись вплотную к скардеру. Массивные деревья моментально исчезли, как соломинки, скалы на той стороне долины осели и сровнялись с землей, придавленные чудовищной массой.

Я как будто издали слышал звон металла, конское ржание и громкие мужские голоса. Рыцари торопливо поднимаются в седла и готовятся, опустив копья, атаковать врага.

За нашими спинами суровые голоса затянули «Кирие элейсон». У меня мороз прокатился по спине от торжественности и осознания того, что все мы или почти все погибнем в этой неравной схватке.

Я обернулся к бледной, все еще разъяренной, но уже испуганной Бабетте.

– Возвращайся! И передай, явлюсь. Как только…

Она кивнула, все поняла – у меня лицо белое от страха и ярости, – вскинула руки и моментально истончилась, превратившись в бесцветный пар.

Я покосился на полные ожидания лица плотно окруживших меня рыцарей. Сейчас в багровом куполе распахнутся врата и появятся закованные в доспехи огромные чудовищные воины на покрытых толстым слоем железа конях и с копьями размером с деревья.

Этого ждут они, а чего жду я, еще не знаю. Но сердце сжимается в страхе, эта беда намного опаснее даже той, что ждала в аду, где все понятно и почти знакомо по легендам и апокрифам.

– Наш смертный час, – прошептал я. – Либо все поляжем, либо одолеем. И тогда придет наше время.

Тамплиер покосился с некоторым недоверием. Никогда я не был таким серьезным и даже патетическим, но сейчас во мне звучит некая грозная музыка, и я в самом деле готов на этом благородном порыве закрыть собой амбразуру или вырвать, как Данко, сердце из груди и осветить моему народу дорогу к спасению.

– Все поляжем, – подтвердил отец Дитрих сурово, – и обретем спасение у Господа. Либо сгинем, как и весь мир, запятнавший себя недостойной жизнью.

– Все в лес! – прокричал я. – Немедленно!.. Быстрее, быстрее!

Тамплиер промолчал, а Сигизмунд вскрикнул:

– Но как можно? Это же враг!

– Пусть он пока говорит со скардером, – крикнул я. – Что, никто не видит, Багровая Звезда вне нашей досягаемости?

Отец Дитрих перекрестился, но лицо вовсе не благочестивое, и я впервые подумал, что начинал он не с духовной семинарии.

– Сперва укроемся, – сказал он трезвым голосом. – Теперь знаем, как выглядит колесница Антихриста.

– Оставим только наблюдателей, – велел я. – Посмотрим, какие эти твари с виду. Чем вооружены. На чем передвигаются. Сэр Тамплиер, вы согласны? А то лицо у вас какое-то несогласное, словно вы убежденный карбонарий.

Тамплиер сказал угрюмо:

– Дождаться бы, когда выйдут… да вдарить!

– Знаете ли, сэр Тамплиер, – сказал я ласково, – я согласен, это красиво – идти в лобовую атаку с опущенными копьями на то, чего не знаем! Но глупо.

Альбрехт в помятых и сильно порубленных доспехах, покрытый гарью, но привычно щеголеватый, даже с крохотным султанчиком, укрепленным на верхушке серебряного конского налобника, посмотрел с седла на обоих чистых сердцами паладинов отечески и почти с любовью.

– Зато красиво, – сказал он ясным голосом. – И геройски… Песни потом будут петь. Молодых рыцарей надлежит воспитывать на таких примерах отваги и беззаветной доблести.

– А вот мне нужна победа, – огрызнулся я. – Согласен на любую, даже не геройскую. Главное – победить!

Альбрехт соскочил на землю, оруженосец перехватил повод, Тамплиер поморщился, во взгляде отразилось сильнейшее неодобрение.

– Ваше величество, ну что вы такое говорите!

– А что не так?

– А если, – спросил он, – победить недостойно?

Я фыркнул.

– Недостойных побед не бывает. Есть победы, и есть поражения. Победы всегда только блистательные! И чем дальше от нас, тем значительнее, а героев больше и больше!.. Вы что, книг не читали? Ах да, вы же ни разу не грамотный.

Он пророкотал обидчиво:

– Ваше величество!

– Блистательными, – пояснил я, – и даже героическими победы делают в летописях. Это нужно для воспитания молодежи в правильном направлении и чувстве прекрасной любви к королю и к этой, как ее, ах да, родине!

Примчался на взмыленном коне сотник Норберта, крикнул, не покидая седла:

– Наблюдатели посланы!.. Прощупают эту штуку со всех сторон… если удастся приблизиться.

– Спасибо, – сказал я. – Вы услышали мое мысленное повеление, ценю. Сейчас основная нагрузка и ответственность ложится на вас и на сэра Норберта!.. Продолжайте собирать все сведения о существах, что покажутся из этого корабля, не пренебрегая ни одной мелочью…

Тамплиер рыкнул:

– А мы?

– Все в лес, – повторил я. – Что, в самом деле настроились на красивую атаку с опущенными копьями? Да вы еще больше, чем я думал! Просто легендарный герой. В лес! До особого.

Альбрехт пробормотал:

– К тому же, сэр Тамплиер, вы человек не мелочный. Не ваше это дело – собирать сведения.

Норберт посмотрел на него осуждающе, повернулся в мою сторону.

– Простите… корабля?

Я отмахнулся.

– Небесный корабль тоже как бы корабль. Воздушный, знаете ли, корабль. Не в смысле, что сам воздушный, как вон ваша леди Кларитта вся как бы воздушная, взбитая, с приподнятыми, а что по воздуху прибыл.

– Но эта гора из железа! – напомнил Норберт. – А оно даже в воде тонет.

Я рыкнул:

– А если это легкое железо? И вообще, не спорить!.. Монарх не может ошибаться. Тем более в военное время.

Альбрехт подумал, сказал многозначительно:

– Кстати, ввиду военного времени… Ваше величество, не пора ли…

– Чего? – спросил я сердито. – Граф, что-то у вас морда хитрая. Если снова гадость, то я могу в неудержимом монаршьем гневе…

– Момент удобный, – объяснил он серьезно.

– Для чего?

Он чуть понизил голос:

– Принять императорскую корону.

Я дернулся, чуть не сплюнул, но он смотрел очень серьезно, к тому же на лицах остальных лордов и знатных рыцарей, что прислушиваются жадно, не отразилось неприятия, напротив – полное одобрение.

– Граф, – сказал я зло, – вот самое что ни есть время!.. Вы бы еще и пир по этому случаю! А то и вовсе бал. С этими, как их… уже и забыл! У которых эти самые… здесь и здесь. И которые весьма.

– Это после победы, – сказал он деловито. – А пока ввиду военного времени, когда все для победы, ни у кого даже мысли не возникнет что-то сказать против. Сейчас все силы должны быть в одном кулаке. Простите за грубость, но ваш подходит больше всего для такой недоброй роли.

Норберт, уже в седле, развернул коня в сторону чудовищной красной горы.

Я прокричал вслед:

– Проследите, чтобы со стороны Маркуса ничто не указывало на тропы, по которым уходим!

Он красиво и лихо умчался, даже такие суровые и неулыбчивые превращаются в подростков, когда под ними горячие сильные кони, а я подумал, глядя вслед, что мой приказ хорош и умен, если имеешь дело с людьми, но кто знает, что оттуда выйдет. Может быть, бронированные тараканы размером с сарай? Или динозавры в скафандрах из нейтрида?

Сигизмунд сказал торопливо:

– Антихристовцы наверняка сперва в Штайнфурт или Воссу. Или их лучше звать маркузейцами?

Тамплиер прорычал:

– Просто тварями. Этими тварями!

– В Штайнфурт, – уточнил Альбрехт. – Тот ближе. И чуть крупнее.

– Знаете ли, – сказал я сварливо, – это не значит, что наше местопребывание не нужно скрывать. За нарушение маскировки будем весьма карать. А пока, сэр Альбрехт, распорядитесь насчет маскировки и сокрытия наших следов. Ни одна душа не должна знать, где мы скрываемся, хотя, конечно, такое невозможно, но все равно желательно.

– Ничего не понял, – ответил Альбрехт, – но, как догадываюсь, вы хотели сказать, что, простите, ваше почти императорское величество, часовых стоит распределить на больших расстояниях один от другого?

– Вы прямо мысли мои не читаете, – ответил я. – Полагаете, если их даже заметят, то не обратят внимания.

– Сразу хватаете идею, – сказал он с одобрением. – А то иногда смотрю на вас и думаю…

– Граф, – сказал я предостерегающе, – я вам подумаю, я подумаю! Сейчас не думать надо, ибо! Но идея, да. И вообще. Эти звездные твари в первую очередь бросятся в места большого скопления народа, тут вы случайно угадали.

– У меня бывает только случайно, – ответил он смиренно, – а вот у вас…

Я поднялся в седло арбогастра, Бобик уже скачет рядом, рыцари поспешно вскакивают на коней.

– После этой великой войны, – крикнул я громко, – многое изменим, но сейчас объявляю всеобщее Великое Перемирие! Перед лицом самого опасного в истории мироздания врага, неведомых существ с Багровой Звезды, призываю на страшный бой с врагом всех-всех: эльфов, гномов, троллей, огров, гарпий, всех чудовищ и любых противников, с которыми велись войны!.. На время Великого Испытания нет колдунов, инквизиторов, магов и паладинов – все просто люди, даже если они не люди, все мы защищаем наш общий мир!..

Альбрехт добавил уже негромким голосом, что прозвучал почти зловеще:

– А потом, после победы, посмотрим, кто внес вклад в победу, а кто старался ударить в спину.

Я представил, как по всем королевствам в каждом городе и даже селе, где есть церквушка, тревожно звонят колокола, а глашатаи громко и страшно кричат на перекрестках и площадях мой составленный неделей раньше указ:

– Вставайте все!.. Все на бой с Антихристом!.. Он приближается, он уничтожит дивное создание Господа – его райский сад, в который уже начали превращать землю!.. Вставайте все!.. Берите в руки оружие, какое у вас есть!.. Мы можем умереть или победить, но не сражаясь – умрем все!

Несколько человек на легких конях выметнулись из леса и, размахивая руками, указывали, куда направить путь.

– Мы не знаем, – сказал я, – насколько захватчики хороши в лесу, потому на всякий случай наш штаб расположим не просто в лесу, а в его глубине на обширном болоте. Разведчики сэра Норберта отыскали там сухой островок, а к нему тропку. Правда, идти по грязи, иногда по самые голенища…

Сэр Робер охнул:

– А по болоту еще и лягушки?

– Много, – заверил я. – Здорово, правда?

– Еще бы, – сказал он с чувством. – Обожаю, когда их много! Толстых, противных, в бородавках…

– То жабы, – возразил я. – А лягушки без бородавок. Но не печальтесь, к жабам еще отведу. Чуть позже.

Он произнес сквозь зубы:

– Ну спасибо. Вот уж счастье привалит так привалит! Обожаю, когда в бородавках…

– Особенно, – буркнул барон Келляве, – женщины. Ваше величество, я займусь охранением?

– Только ставьте на дальних подступах, – предостерег я. – Если звездные демоны заявятся, боюсь, нас уже ничто не спасет. И весь мир.

Он кивнул и придержал коня, пропуская нас вперед. После охраны холма со скардером спешит поручить себе новое ответственное задание, что хорошо, очень серьезный и ответственный воин, бывалый, тертый, такой, как был Нечеса-князь, таким доверяю особенно.

В лес все еще бегут из окрестных сел запоздавшие. Большинство деревень и так на краю леса, это чтоб за дровами и бревнами далеко не ездить, но в этом и минус, крестьяне до последнего часа надеются, что либо беда пройдет мимо, либо успеют укрыться в погребах или добежать до леса.

Мы промчались около мили, на опушке младшие командиры Норберта перехватывают людские потоки, распределяют и указывают, кому куда, заранее разведанные тропки проведут в уже приготовленные для убежищ места.

Я остановился на опушке, развернул арбогастра в обратную сторону, со страхом и ненавистью смотрел на этот чудовищный багровый купол. Тамплиер и Сигизмунд встали рядом, как паладин с паладином, а еще по праву тех, кто сражался со мной рядом в только что закончившейся исполинской битве, определившей новое лицо мира… если, конечно, он переживет страшный час Маркуса.

На их лицах страх и замешательство, красный купол закрывает собой половину пылающего неба, и кажется, что от него сейчас воспламенится весь мир.

Альбрехт отослал с поручениями двух серьезного вида рыцарей и подъехал к нам, все еще в тех же в помятых доспехах, даже удивительно, что не сменил и не почистился от гари.