Он знал ее характер, твердый от природы и ставший еще более твердым после сорока лет горечи и лишений; даже смерть сына не выжала из нее ни единой слезы. Он посмотрел на нее с упреком. Она закусила губы, вытерла глаза рукавом и снова принялась за еду.