Он признался, что думает о ней каждую минуту, каждую секунду, и что бы он ни ел, ни пил – с ним всегда ее запах, она – сама жизнь, везде и всегда, как сам Господь Бог, имеющий на то право и власть. Высшим блаженством для него была бы возможность умереть вместе с ней. Он говорил и говорил, не глядя на нее, легко и жарко, словно читал стихи, пока ему не показалось, что Мария Анхела спит. Но она не спала. Глядя на него глазами загнанной лани, спросила робко, с тревогой:
– Как же теперь быть?
– Никак, – ответил он. – Я просто рад, что ты знаешь.