Часть 1.

Воронежский филиал. Переезд.

19 июля. Вторник. Вечерело, когда вдали, ниже по течению, показался парус. Без сомнений это был корабль «Ока». Он шёл под парусами, а когда приблизился, то мы услышали звук работающего двигателя. По ходу, матросы убрали паруса, к пристани корабль пристал с помощью движителя. Бросили якорь, канатами прикрепили корабль к причалу. Сбросили сходни и по ним на берег сошли человек двадцать, оставив на борту вахтенных. Я и Теплов ждали, стоя на пирсе. К нам подошёл капитан корабля прапорщик Иван. Он отдал нам честь и доложил, что корабль из пробного плавания вернулся. Мы его прервали и разрешили матросам отдыхать, а сами отправились в столовую, послушать его рассказ.

Иван: – после спуска корабля на воду 10 июля, я и 30 волонтёров моего взвода, загрузили на корабль пушку, огнемёт, установили пулемёт на турели и отплыли вниз по течению. Нам предстояло проплыть чуть более 1500 км до Азовского моря и вернуться обратно. Плавание проходило без проблем. Ветер и течение способствовали скорости. За время плавания вниз по течению, установили рекорд скорости без включения мотора -22 км в час. Если вычесть скорость течения, то получится до 12 узлов. Не так уж и плохо. Через трое суток вышли в море. Проплыли часа четыре, развив скорость до 11 узлов, опять же без мотора и повернули обратно. Включили двигатель. С парусами развили скорость до 16 узлов, то есть почти 29 км в час. Обратная дорога заняла гораздо больше времени. Часто приходилось подключать двигатель. Кстати, встретили сегодня две плоскодонки с нашими волонтёрами. Разминулись почти у устья Воронежа.

– Прекрасно, – заметил я. – Значит, они уже на месте.

Иван продолжил: – В пути никого практически не встретили, кроме нескольких лодок с рыбаками, которые спешили удрать на берег при нашем появлении. Это являлось прискорбным фактом. Монголы разогнали половцев, обитавших в тех краях, а русские купцы остерегались плавать в Крым, отложив это до лучших времён, как, впрочем, и генуэзцы, и византийцы, торгующие с Крымом. Монголы напали на Крым весной этого года, и мы не имели информации о происходящих в тех краях событиях. Не было никаких сомнений, что там произошла резня местного населения и грабёж. Сомнительно, что купцы повезут туда что-нибудь, не удостоверившись в своей безопасности. Таким образом весь Дон, от устья до границ Пронского княжества, пустынен, как никогда.

Ну вот и чудненько, – отметил Теплов. – Значит, нам никто не помешает переехать на новое место.

20 июля. Среда. Позавтракали пораньше и уже в 8 часов начали погрузку на корабль. Опять все были в мыле. Руками перегрузить 240 тонн грузов это вам не фунт лиха! Участвовали все свободные от дежурства, полторы сотни человек. Однако управились до темна. Сегодня ещё раз переночуем.

21 июля. Четверг. Отплыли наконец-то в 8 часов. С нами почти вся рота Теплова, без одного взвода, 20 строителей, 30 пленных и мои люди. Без учёта уплывших на плоскодонках ранее, 97 человек. До устья Воронежа дошли за 10 часов, встретив по пути 3 раза лодки с рыбаками, которые при виде нас, спешили убраться подальше. Вошли в Воронеж и стали подниматься по течению вверх. Через 20 км разглядели большой костёр на берегу и причалили к этому месту в половине восьмого вечера.

На песчаном берегу лежали несколько, вытащенных на песчаный берег, лодчонок и наши две плоскодонки. С помощью вёсел и шестов развернулись кормой к берегу на расстоянии от него 2 метра. В этом месте уклон дна составлял не менее 45 градусов и на этом расстоянии глубина достигала 2 м. Мы ещё немного попятились, пока киль не коснулся дна. Бросили якорь и дополнительно накинули несколько канатов, прикрепив

корабль к забитым в землю кольям. Только после этого скинули сходни и открыли ворота в корме. Я вышел из корабля и мне доложили, что всё в порядке. Личный состав уже установил палатки для всех и ждёт приказаний. В стороне стояли несколько оборванных рыбаков, наблюдая за нашими действиями. Я приказал начать разгрузку.

Вначале трюм покинули ГАЗ 51 и САУ. Затем начали вытаскивать доски и брёвна, уже подготовленные Тепловым для расширения своего лагеря в Данкове, но уже там не нужных. Мы договорились, что, покидая Данков, Теплов захватит и все брёвна из тына, ограждающего лагерь. Разгрузку прервал ужин, после которого работы решили прекратить. Я собрал в своей палатке командиров взводов и старшину, всего шесть человек. Во-первых, приказал обеспечить охрану лагеря целым взводом волонтёров, с дежурством в ГАЗ 51 при пулемёте и в САУ. Завтрак приготовить к 7 часам утра на корабле в камбузе и сразу после него, приступать к разгрузке. У капитана уже имелись ранее назначенные повара, входившие в экипаж судна. После этого отпустил всех.

22 июля. Пятница. Пока волонтёры и пленные разгружали корабль, я с командирами взводов и десятком бойцов охраны, обошли побережье, определяя, где нам лучше начать строительство лагеря. При свете дня я смог увидеть, что наша стоянка расположена на левом берегу Воронежа, где река образует широкую и длинную бухту в глубь территории, обусловленной впадающим в реку, пересыхающим летом ручьём.

Бухта вдавалась в этот овраг на полкилометра, делая незаметными, находящиеся здесь объекты. Берег с нашей стороны поднимался вверх, под углом 30 градусов, достигая в самом высоком месте 15-20 метров выше уровня воды. А вот на другом берегу Воронежа, подъём был отвесным и представлял из себя небольшие горы до 70-80 метров выше уровня реки. Наше место было уже тем хорошо, что его выбрали для себя, поселившиеся здесь рыбаки. Я уже рассмотрел их деревеньку. Имелось 12 землянок, в которых проживали люди пяти семей, родители и их взрослые дети с семьями. Всего 48 человек, что я позже насчитал. Шестеро стариков, 12 мужиков в возрасте от 20 до 50 лет, их жёны и 18 детей от 3 до 14 лет. Пока мы тут работали, все мужчины выплыли на лодках в реку и закидывали сети. Берег отчётливо выдавал ширину разлива реки.

На первый взгляд, половодье повышало уровень воды на 2-3 метра. Заметная граница максимального разлива в нашем месте простиралась вглубь суши на 3 метра, поскольку подъём достигал 45 градусов. Такой берег тянулся в обе стороны на 30 метров и представлял собой наилучшее место для причала, а вот дальше берег становился совсем пологим, и граница затопления отодвигалась на 20-30 и даже до 100 метров. Как раз на таком расстоянии от берега начинали расти деревья. Сначала мелочь – берёзы, осины, а ещё через сотню метров уже начинался настоящий лес. Здесь преобладал уже смешанный лес. Между прочим, в числе лиственных деревьев, огромная доля принадлежала дубам, среди которых попадались могучие великаны в 2 и 3 обхвата. Росли и сосны, и ели. Строить посёлок на самом берегу было бы опрометчиво, и я решил поступить, как в нашем Маргелово – защититься хотя бы 50 -60 метрами леса.

Мы прошли вглубь участка, имеющему незначительный уклон к реке, примерно, как и в Маргелово. Я принял решение – проделать проход среди деревьев длиной в 60 метров и начать с этого места вырубать лес для строительства посёлка. Мы прошли ещё метров пятьсот, обозначая границы будущего посёлка и вдруг наткнулись на небольшой участок вырубленного леса, площадью в 3 гектара, на котором колосилась рожь. За полем наблюдалась ещё одна деревенька. Мы подошли к ней. Получалось, что она расположилась на расстоянии километра от реки. Здесь, видимо, жили землепашцы.

Мы нашли примерно 15 землянок, окружённых небольшими огородами. Но людей не было, видимо они убежали, заметив наше приближение. Я посчитал, что эти люди нам не помеха, да и мы им вреда не принесём. Короче задача стала ясна –разгрузить корабль, устроить временный навес для грузов и немедленно начинать вылить лес. Я грубо набросал на тетрадке план участка, и мы вернулись к берегу. Вызвал бригадира артельщиков и поставил перед ним задачу. Один артельщик с бензопилой направился к лесу и начал спиливать деревья, обозначая проход шириной в 4 метра.

С ним принялись отпиливать сучья шестеро других артельщиков, вооружённые двумя двуручными пилами, топорами и ножовками. Ещё десяток артельщиков начали споро возводить бревенчатые стойки для временного склада. Волонтёры и пленные сгружали доски и брёвна. Я с ординарцем Арзамасом и его братом, подошли к землянкам рыбаков, и я спросил у одной из женщин, которая стирала одежду в корыте, о лесной деревеньке. Женщина поведала, что в самом деле, в лесу стоит деревенька, жители которой занимаются выращиванием зерна и с которыми они обмениваются рыбой.

Там живут 8 семей, общим числом около 50 человек. Все они поселились в этих местах всего лишь 10 лет назад и было их совсем мало, но к ним постепенно примыкали новые жильцы, представляющие из себя убежавших от своих хозяев холопов. Они не платят налогов, а по своей бедности их не трогают забредающие в эти края разбойники, называющиеся бродниками, которые обитают гораздо ниже по течению. Бродники сразу покорились монголам и даже пошли к ним на службу, но не все. Некоторые занялись грабежами, нападая на южные границы княжеств, порой захватывая мелкие городки. Это сообщение вызвало у меня тревогу. Необходимо усилить охрану лагеря!

Я отправился в свою палатку и начал рисовать более подробную карту местности, применяя имеющуюся карту из атласа СССР. Будущий город Воронеж будет начинаться в этом месте и простираться далее вверх по течению. Разгрузкой занимались весь день с перерывом на обед и закончили в 20 часов. После ужина я вызвал командиров и сообщил им о наличии в этих местах бродников, которых следует опасаться. Я велел поставить САУ передом к лесу и наблюдать его через прицел ночного видения. В случае обнаружения опасности, немедленно разбудить меня и попытаться не поднимать шума, чтобы их не спугнуть, а уничтожить всех, чтобы ликвидировать риск последующих нападений. Сегодня ночью сторожить подступы от леса двумя взводами.

Бродники.

23 июля. Суббота. Ночь прошла спокойно, и мы продолжили разгрузку. Артельщики соорудили к вечеру временный склад с навесом над сложенными предметами. От леса отгородились небольшим забором из досок, высотой в полтора метра и длиной от реки до склада, где-то 200 метров. В заборе устроили промежуток в два метра, в котором поставили САУ. ГАЗ 51 поставили между складом и берегом в другой стороне. Получилась дуга обороны, длиной в 400 метров, прикрывающая палаточный лагерь.

23 июля. Воскресенье. И эта ночь прошла спокойно. Разгрузку мы почти закончили к обеду. Посредине лагеря воздвигли на брёвнах площадку с ограждением, высотой в 6 метров. Незадолго перед обедом на неё забрался наблюдатель с биноклем. Он то и заметил примерно в 13 часов каких-то людей в глубине леса с юго-восточной стороны. Это явно были не пахари, деревня которых располагалась на северо-востоке от нас.

Наблюдатель не стал поднимать шум, а доложил мне об увиденном. Я сообразил, что не сегодня, так завтра, следует ждать нападения. После обеда собрал командиров, и мы начали строить планы обороны. Несомненно, что бродники, живущие в нижнем течении Дона, могли к нам проникнуть только с запада. Мешающий им залив со стороны реки, защитит нас с той стороны, так что нападение следует ожидать с юга, там, где у нас поставлен забор. Решили, что следует послать засаду, с целью обхода противника с севера и захода в их восточный фланг.

Существовала опасность нападения и со стороны реки на корабль. Скорее всего, бандиты нападут на нас с двух сторон – с реки и из лесу. Это, между прочим, облегчало нашу задачу по уничтожению всех врагов разом. На корабле я приказал установить ночью наблюдение за входом в узкую бухту с помощью прибора ночного видения. На случай нападения договорились включить прожектора и ослепив противника, тут же, включив двигатель, напасть на врага, используя огнемёты. В это время с вышки заорал часовой: – Тревога, к оружию!

– Твою же мать! Все планы полетели к чёрту!

Мы выбежали из палатки, и я заорал командирам: – Бегом, к своим взводам, приготовиться к отражению врага!

Я, держа в руках бесполезный пистолет помчался к САУ. Хорошо, что наблюдатель заметил опасность вовремя! С южной и восточной сторон, из леса выбегали вооружённые люди. К складам, которые представляли из себя вполне достаточную защиту своими стенами из доски сороковки, бежали артельщики из леса. Пленные, бросив кладь кинулись туда же. Волонтёры, к счастью, бывшие при оружии, частью легли на землю, выставив винтовки, частью забежали за ГАЗ 51, закрывшись за его корпусом, а другие к забору. Спрятаться успели все, так как враги не могли стрелять из леса, где им мешали деревья. Однако выскочив оттуда, они начали пускать стрелы в сторону лагеря. Это во многом помогло нам собраться.

Те, 3-4 минуты, пока в нас стреляли, командиры, в какой-то степени, организовали обороняющихся и те успели прихватить щиты, лежащие рядом с маршрутом между кораблём и складом, приготовившись к стрельбе. Боковым зрением я заметил входивших в бухту множество ладей на вёслах, которые устремились к кораблю. Десятка три волонтёров успели вскочить в трюм, откуда им открывался путь на палубу, так что за корабль я мог не беспокоиться. Самое опасное происходило на земле. Выпустив несколько сотен стрел, не причинивших нам вреда, воткнувшихся в доски склада, продырявив пустые палатки, бродники кинулись на штурм. Их было несколько сотен.

Я заорал во всю силу лёгких: – Не стрелять без команды! Сам же кинулся к забору и начал следить за подбегавшими. Когда до них осталось примерно 30 метров, я вновь заорал – Огонь! -и выстрелил из пистолета в набегавших.

Бандиты, на бегу, продолжали стрелять из луков по забору и это принесло плоды. Несколько волонтёров получили ранения и сидели, и лежали на земле под защитой забора, утыканного стрелами. И тут волонтёры открыли огонь. Десятки винтовок и нескольких автоматов, пулемётов с вышки и из САУ, произведённые фактически в упор, свалили в первую же минуту сотню нападавших. Остальные, продолжая бежать по инерции, натыкались на пули и пачками падали на землю, роняя луки, копья и другое оружие. За одну минуту картина боя изменилась кардинальным образом.

На земле лежали, по крайней мере триста убитых и раненых, а уцелевшие, развернувшись, показали спины, в которые стреляли уже, как по мишеням. Некоторые бросались на землю, закрыв головы руками. Несколько человек, державшихся сзади, являвшиеся видимо командирами, увидев ужасающую картину разгрома метнулись за деревья. Я выхватил из рук, стоявшего рядом волонтёра, карабин и начал отстреливать удирающих руководителей. К сожалению, деревья мешали целиться, но пару человек я срезал и скомандовал – Вперёд! –

За мной цепью помчались до сотни волонтёров. На ходу, я приказал бежавшему рядом командиру взвода, остановить своих и разобраться с лежащими. Мы же погнались за убегающими. Командиры бродников не имели луков, и мы не опасались напороться на стрелы. Они быстро выдохлись и рухнули на колени, моля о пощаде. Я приказал их вязать и вести в лагерь. В это время на реке развернулись следующие события: двадцать ладей войдя в бухту, гребя вёслами, приближались к кораблю. Они даже не торопились, уверенные, что корабль не сможет уйти от них, запертый в тупике. У команды было аж 10 минут на организацию отпора. Вскочившие в трюм волонтёры, закрыли ворота и сбросили в воду сходни. Одновременно, матросы подняли якорь.

Корабль был готов плыть. Включили двигатель и направились навстречу ладьям, из которых велась стрельба, но стрелы в большинстве ещё не долетали, падая в воду, а долетевшие не имели силы даже воткнуться в борт. Волонтёры и матросы, числом в сорок человек, открыли огонь по людям в ладьях. Застучал и пулемёт, как косой, валя за борт десятки бортников, прикрывавшихся щитами в тщетной попытке заслониться от смерти. Сметя экипажи десяти ближайших ладей, корабль подплыл почти вплотную, к уже начавшим бешено грести в сторону берега, пиратам. Капитан корабля прицелился из огнемёта и полоснул струёй огня по одной из ладей.

Второй огнемёт выплюнул заряд огня в другую ладью. Десятки загоревшихся людей выпрыгивали из ладей в воду. Корабль настиг убегающих и начал их топить корпусом. Ни одна ладья не ушла, только несколько десятков людей плыли к берегу, но получив пулю, тонули. До берега добрались несколько счастливчиков и побежали к лесу, но их всех застрелили, не дав добежать до деревьев. Некоторые бандиты, из потопленных ладей, хватались за корабль и просили их пощадить. В некоторых ладьях остались живые и они стояли, подняв руки вверх, ожидая смерти или плена. Подплывая к очередной ладье, в неё спрыгивали два-три волонтёра и вязали живых, а потом брались за вёсла и гребли к берегу. Сражение закончилось в течении полутора часов.

Корабль, загрузив ещё 30 волонтёров, направился к устью Воронежа, чтобы осмотреться и проверить, нет ли ещё где прячущихся бортников. Уцелевшие ладьи подогнали к берегу и вытащили на песок. Пленных согнали в одно место и заставили сначала снять все доспехи, оружие и сложить в кучу. По месту сражения бродили волонтёры, добивая раненых, которые не могли подняться, избавляя их от мучений, а тех, кто мог передвигаться, гнали в общее стадо. Пленные Суздальцы раздевали и обыскивали убитых, снося всё найденное в одно место. Вылезшие из землянок рыбаки, до этого момента сидевшие там в страхе от скорой смерти, подошли к нам и попросили забрать с мёртвых одежду. Я разрешил и они, позвав своих жён, начали раздевать убитых почти догола. Только к половине шестого были закончены все работы по раздеванию и сбору оружия. У нас были потери, пятеро убитых, из которых два волонтёра и три суздальца, восемь раненых, два артельщика и шесть волонтёров.

Пленных бортников оказалось 102 человека, среди которых 54 легко ранены. Взяты в плен живыми 3 главаря. Здоровых бортников заставили стаскивать трупы своих в одно место и затем рыть ров, для их погребения. Своих убитых, мы положили отдельно. Я корил себя за то, что не придал должного внимания к замеченным в лесу бандитам. Почему то, я думал, что они будут нападать на нас в ночное время, но не учёл, что бортники, обладая достаточной военной подготовкой, не побоятся напасть на нас днём, осознавая своё преимущество, более чем два к одному, а к тому же учитывая фактор внезапности. Да, жизнь постоянно вносит свои корректировки. Я, с командирами начал выслушивать показания главарей бортников. Мы уселись прямо на берегу, на брёвнах, пока наши люди занимались сбором оружия и материальных ценностей.