…А иногда они возвращаются.

Из разговоров

Пролог
ДЕТИ ГИТЛЕРА И СТАЛИНА

1

В декабре 1935 года, одержимый идеей арийского господства, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер основал союз «Лебенсборн». Цель союза: воспитание детей от избранных родителей-арийцев в духе национал-социалистического идеала. Союз должен был собирать по всей Европе подходящих детей германского типа и свозить их в построенные специально для этой цели детские дома в Германии.

Адольф Гитлер, рассматривая идею Гиммлера, поначалу сомневался. Однако, когда подсчитал, что его «Лебенсборн» может в будущем обеспечить рейху армию в четыреста тысяч человек для дальнейшей борьбы за мировое господство, фюрер наконец согласился. А когда осознал чудовищность своих военных потерь, отдал распоряжение уделить особое внимание работе в этом направлении как стратегическом. Ведь если дела на фронтах будут продолжаться подобным образом, очень скоро защищать Великую Германию станет просто некому.

В Германии было построено девять детских домов, и до конца войны в них воспитывалось примерно одиннадцать тысяч детей, отцами которых являлись, прежде всего, члены СС.

Дети поступали в детские дома «Лебенсборна» не только от добровольцев на родной земле, но и от порабощенных европейских народов. Германизации подлежали расово полноценные дети во Франции, странах Бенилюкса, Дании и Польше. Их отрывали от родителей и отправляли в детские дома Германии. Выбирались мальчики и девочки по так называемым арийским таблицам СС. Наиболее важным критерием при измерениях считалось расстояние от лба до затылка.

Норвежские дети не проходили процедуры измерения. Норвежцы, являясь прямыми потомками викингов, заведомо обладали отвагой, силой и твердостью. Эти качества должны были присутствовать у них в генах. Они словно самой природой были созданы для воспитания в духе нацизма…

После разгрома фашистской Германии союзники получили в наследство не только разрушенную страну, разбитые фабрики и заводы, чертежи и научные разработки в области ядерной физики и ракетостроения, готовые коллективы ученых, награбленные во всех странах шедевры мирового искусства, но и концентрационные лагеря.

Дети, имевшие хоть какие-то документы, помнившие несколько родных слов, были вывезены на предполагаемую родину. Но осталось несколько тысяч детей, не знавших никакого языка, кроме немецкого. Не помнящих ничего, кроме лагеря. Их определили как детей немецких антифашистов и поселили в специально созданных детских домах, куда влились и дети из многочисленных приютов. Приютских презрительно называли детьми Гитлера, нацистскими выкормышами.

В сорок седьмом году Советская военная администрация создала Пятый комиссариат. Построен он был по образу и подобию советского ВЧК-НКВД. И то, что детские дома попали под крыло «дзержинцев», казалось вполне естественным. Однако практичные немцы не ограничились воспитанием слесарей из мелких воришек или сирот. При необходимости им придумывали подходящие биографии, которые в дальнейшем становились великолепными легендами при засылке агентов на Запад.

Получив в руки послушный материал, они продолжили начатое фюрером дело, слегка изменив его вектор. К шестьдесят первому году, когда была воздвигнута Берлинская стена, уже вся Западная Европа была буквально наводнена молодыми честолюбивыми людьми.

Пока их сверстники отращивали длинные волосы, сходили с ума по «Битлз» и Элвису Пресли, покуривали марихуану и прожигали жизнь, эти энергичные парни и девушки заканчивали университеты и делали блестящие карьеры.

Таких грандиозных успехов, как восточногерманская разведка Штази, не добивалась ни одна спецслужба в мире. Руководство КГБ воспринимало ее питомцев не иначе, как передовой отряд на фронтах «холодной войны».

2

Уилли Крафт всегда знал, что его родителей уничтожили фашисты. Он смутно помнил собачий лай как самый большой кошмар своей жизни. В послевоенной Германии долгое время вообще не было собак. Всех уцелевших овчарок вывезли для селекции или уничтожили, а собаки других пород, вероятно, были просто съедены. Поэтому однажды, уже подростком, внезапно услышав злобный лай, Уилли обмочился от страха.

Но сироте повезло с воспитателями и учителями. Те постарались, чтобы у парня было счастливое детство и не оставалось вопросов и сомнений. Никто не знал, кто он по национальности. Ему придумали биографию сына героических борцов Сопротивления. Мир в сознании ребенка был четко разделен на черное и белое. Уилли знал, что зло разгромлено не до конца и копит новые силы на Западе. Учась отказываться от удовольствий, Крафт упорно готовился к борьбе. Он заставлял себя засыпать на холодном жестком полу рядом с расстеленной мягкой постелью. Держал руку над пламенем свечи, пока не начинало шипеть мясо. Часами метал в нарисованного на деревянном заборе человека перочинный нож. Легко мог отказаться не только от компота в столовой, но и вообще не есть три дня. Его настольными книгами были: «Как закалялась сталь» и «Овод». Он мог бесконечно смотреть советские фильмы про отважных разведчиков и подлых шпионов. И когда эти фильмы «крутили» в местных кинотеатрах, он сбегал из интерната, входил на первый сеанс и не покидал зал до последнего. При этом Уилли не платил ни пфеннига. Он умудрялся прятаться в складках занавеса так, что ему позавидовали бы сами шпионы.

В двенадцать лет Уилли жестоко избил сверстника за то, что тот в тетрадке нарисовал маленькую свастику. В шестнадцать он пропал. Парня искали двое суток. На третий день директора интерната вызвали в полицейский участок, где он смог получить своего воспитанника…

Агенты Штази были всегда начеку. И когда появилась информация о том, что некий подросток знает тайный ход в Западный Берлин и за определенную плату берется доставить туда любого желающего, на его поиски были брошены все агенты. Наконец внезапно разбогатевший парень был найден. Получив задаток, он повел двоих агентов, прикинувшихся перебежчиками, старинным подземным ходом. Вдоль бесконечного коридора со сводчатым потолком зияли черными дырами боковые тоннели… Возможно, это были монашеские кельи или камеры средневековой тюрьмы, используемые фашистами как тайные застенки.

Заведя провокаторов в одну из келий, он ловко выскочил и запер задвижку. Если бы не установленная за подростком слежка, несчастные могли остаться там навсегда. Парня взяли на выходе, и ему пришлось показать, где томятся узники. Но еще большее изумление испытали полицейские, когда услышали посторонний шум и, пройдя по камерам, освободили еще с десяток крайне истощенных людей. Оказалось, что таким образом юный антифашист боролся с язвами прошлого.

С Крафтом провели воспитательную беседу, и парень успокоился. Он с невероятным рвением принялся изучать языки: английский и шведский, а также биографию некоего Мартина Гриффита.

Реальный Мартин Гриффит также ничего не знал о своем прошлом. Но о нем знала вся восточногерманская разведка. Парень, практически насильно, был зачат от немецкого офицера. Молодому норвежскому адвокату поставили условие: его жена рожает для нацистов ребенка или семья разделяется и отправляется в лагеря. Родители троих малышей были вынуждены пойти на сделку. Едва родившегося сына отняли у матери и вывезли в Германию.

Однако подросший парень оказался неповоротливым увальнем, да еще и весьма средних умственных способностей. В школе Мартин учился хуже всех. Мало того, влюбившись в свою одноклассницу по интернату, зачал первого ребенка уже в четырнадцать лет. И спецслужбы постарались оградить паренька от какой-либо информации о его настоящем имени и скандинавских родственниках.

Зато поддельный Мартин Гриффит, закончив школу, начал писать трогательные письма матери, в которых убеждал ее, что чувствует себя настоящим норвежцем. На семейном собрании было принято решение принять едва не потерянного сына. Он приехал и всех очаровал. Однако обстановка подозрительности, вызванная тем не менее его приездом, помешала ему остаться с семьей. Справив себе документы, в которых уже не указывалось гэдээровское прошлое, Мартин уехал учиться в Великобританию. Чувствовавший себя виноватым по отношению к нему, приемный отец посчитал своей обязанностью оплатить его учебу.

Мартин изредка навещал семью на Рождество. А жить остался все равно на туманном Альбионе. Впрочем, полюбить эту страну он так и не смог.

Случались между тем и провалы. С несколькими заданиями руководства, требовавшего реальных действий, агенты не справились. Одного западные спецслужбы вычислили, после того как он напился пива, стараясь завязать знакомство с американскими солдатами. Другой вызвал подозрение тем, что стал постоянным покупателем журналов на военную тематику, третьего засекли на взятом в прокат автомобиле вблизи полигона, где проводились военные учения. Руководство Штази потребовало от своих сотрудников более бережного отношения к агентуре. И Уилли Крафт (он же Мартин Гриффит), как один из наиболее талантливых и перспективных, был законсервирован.

3

Однажды в конце шестьдесят четвертого года, отправляясь на службу по обычному маршруту, Уилли увидел, что арбузную горку во фруктовой лавке пакистанца Абу Бакра венчает арбуз с вырезанной на нем веселой мордашкой. Это означало, что вечером необходимо прибыть на конспиративную квартиру. Уилли, соблюдая крайнюю осторожность, прошел к подъезду. Маршрут был тщательно изучен. Слежки он за собой не обнаружил.

В квартире его ждал крепкий, слишком подтянутый для гражданской профессии молодой человек. Темные кудри удачно гармонировали со средиземноморским загаром. Однако светлые глаза, скорей зеленоватого оттенка, выдавали в нем северные корни.

Протянув руку, он произнес с легким восточным акцентом:

– Я привез вам привет от тетушки Эльзы из Лотарингии.

Посетитель назвал пароль самого высшего уровня. Это означало, что, скажи он сейчас: «Прыгай в Темзу», Уилли не раздумывая выполнил бы указание.

– А свое любимое варенье из кабачков она передать не забыла? – спросил Крафт в ответ на приветствие.

Связной рассмеялся и предложил:

– Знаете, я голоден как собака! Давайте где-нибудь поужинаем, но так, чтобы вокруг было достаточно людно и шумно.

– Вас разве не пасут? – спросил осторожный Уилли.

– Я час назад прилетел из Валенсии, где имею небольшой гостиничный бизнес. Кому в чопорной Англии интересен владелец частного отеля из сонной Испании? Кстати, зови меня Карлос. А что за кормежка в самолетах, сам знаешь. Угости обедом!

Уилли привел своего нового шефа в небольшой рыбный ресторанчик. Карлос заказал себе бутылку водки и ассорти из морепродуктов. Крафт первую стопку также выпил. От второй, строго соблюдая правило: мозг разведчика должен быть чистым, категорически отказался. Собеседник пожал плечами и «уговорил» всю бутылку сам, проявив при этом чудовищный аппетит.

Уилли никогда ничего подобного не видел. Он не представлял себе, как можно так много есть и пить! Он уже прикидывал в уме не столько даже сумму, в которую обойдется ему обед, и не проблему доставки шефа на такси до дома, а чего ему будет стоить реанимация резидента в клинике неотложной помощи.

Однако русский, как Уилли уже смутно догадался, был не только не пьян, напротив, выглядел гораздо трезвее самого Крафта, слегка разомлевшего от пятидесяти граммов. А самое ужасное, что после морепродуктов его потянуло еще и на мясо.

Затем они гуляли по набережной Темзы, и новый знакомый, искренне восторгаясь красотой, произнес:

– Вид-то какой! Дух захватывает! Как вообще живется в Англии?

– Ничего, – ответил Крафт, – удобно и комфортно. Единственное, что отравляет жизнь, это чудовищные цены.

– А чудовищный климат? – обернулся к нему собеседник. – А чудовищные женщины? А что они едят? Пудинг, этот кровавый бифштекс и овсянку! Разве не чудовищно?

– Полностью с тобой согласен, – засмеялся Уилли. И снова ужаснулся, услышав от резидента предложение зайти поужинать.

В латиноамериканском ресторане, пожирая огромный кусок мяса под мексиканским соусом, от которого у любого европейца немедленно должна была открыться язва желудка, и смачно запивая пищу текилой, которую он принимал, соблюдая все правила, слизнув соль и закусив грейпфрутом, Карлос наконец удосужился рассказать о сути предстоящего задания.