Глава 7

Германия, база в Гармиш-Партенкирхене

Сообщение в штаб поступило в 11.49.

В ту же минуту запиликали пейджеры: «Не забудь купить хлеб, любимый». Это был пароль. Тревога, но не учебная. Стряслось что-то архисерьезное.

— Надо же… — Барагин пулей выскочил из-под теплого одеяла и начал спешно одеваться. — Единственный выходной, и тот испохабили…

— Ты куда? — встрепенулась безымянная девица-блондиночка, с которой Николай познакомился прошлым вечером на улице Гармиш-Партенкирхена, и знакомство это вылилось в прекрасную ночь любви.

— Аудиторы заявились, проверяют документацию… Нужно быть на месте…

Барагин представился банковским служащим, и у девицы не было оснований не верить ему.

— Когда вернешься?

— Вечерком. — Он на мгновение замер в дверном проеме, улыбнулся.

«Хорошая девочка. И фигурка что надо. Впрочем, у нас девчонки не хуже».

— Я приготовлю ужин. — Она сладко потянулась.

— Нет, мы пойдем в ресторан. Я знаю одно чудное местечко.

Плохо обманывать. Но что делать? Работа такая…

В 12.25 все были в сборе. Угрюмо сидели в одной из аудиторий центра, томились ожиданием. Только Фрэнки невозмутимо щелкал клавишами своего ноутбука. Все были уверены, что Джек составлял какую-нибудь компьютерную программу или же пытался найти противоядие против новейшего вируса. Никому и в голову не могло прийти, что он резался в третью версию «Дума» и уже добрался до предпоследнего уровня.

Кондиционер вбирал в себя полуденный жар.

Реддвей и Турецкий влетели, как два смерча. Верней, торнадо по сравнению с ними был жалким ветерком.

— Итак, дети мои, нам всем подвалило работенки, — по-ковбойски оседлав стул, возбужденно объявил Реддвей. — Хватить играть в бирюльки, пора и потрудиться!

— Это мы уже поняли, — деловито сложил руки на груди Солонин.

— У него такой вид, будто Хуссейн сбросил на Израиль атомную бомбу, — шепнул Гарджулло на ушко Кати Вильсон.

Он и сам не предполагал, что случайно попал чуть не в самую точку.

— Полчаса назад в самом центре Тель-Авива сработало мощнейшее взрывное устройство, — объявил Турецкий.

— Жертвы? — подал голос Валериан Володин.

— Много жертв, — сжал пальцами нижнюю губу Реддвей. — Именно поэтому израильские коллеги за помощью обратились к нам. Мы уже получили данные с космического спутника, несколько четких снимков. Ознакомимся с ситуацией, определим, что к чему, и в путь.

— Когда? — не отрываясь от дисплея, спросил Фрэнки.

— Самолет уже ждет на взлетной полосе. Надо только домчаться до аэропорта в Инсбруке.

— Ненавижу самолеты, — поежился Мамонтов. — Убалтывает меня…

— Увы, телепортацию еще не придумали, — сочувствующе посмотрел на него Барагин.

…Однако этим поспешным сборам предшествовал разговор, который во многом и определил все дальнейшее развитие событий. А разговор этот вели политики самого высокого ранга, выше не бывает. Президенты Америки и России.

Созданный под эгидой ООН, но исключительно усилиями трех стран — России, США и Германии, «Пятый уровень» был, как это водится, на время благополучно забыт. А может быть, не забыт, может, президенты давали возможность команде как следует подготовиться к работе. Реддвею и Турецкому уже не раз приходилось пробиваться к высокому начальству с одной просьбой — используйте нас, мы готовы.

Однако даже операция в Боснии была полной самодеятельностью. Реддвею и Турецкому всякий раз отвечали, что, мол, их время еще не пришло, пусть себе спокойно живут, а когда понадобится — вызовут.

На сей раз все случилось с точностью до наоборот. Узнав о взрыве в израильской столице, первым забеспокоился американский президент. Конечно, терроризм — страшная вещь, а именно для борьбы с этим дьявольским злом и был создан «Пятый уровень». Но случавшиеся до этого не менее трагические события, связанные с террором, не вызвали такого беспокойства в Америке, как на сей раз.

Президент позвонил в Кремль и напомнил русскому коллеге, что созданная ими команда почему-то бездействует (!), не пора ли ее направить на настоящее дело.

Российский президент особого удивления американскому не высказал, но тут же запросил сведения о взрыве, узнал, что произошло в Тель-Авиве, узнал, что «Пятый уровень» уже давно просится в бой, и дал на то согласие.

С израильскими властями договаривался уже американец.

Русский же президент подумал, что у «вашингтонского саксофониста», очевидно, есть особые причины беспокоиться по поводу теракта. Впрочем, подумал об этом как бы вскользь, не заостряясь.

Дальнейшие события показали, что эта мимолетная мысль была в самую десятку.

И причин беспокоиться у русского президента было ничуть не меньше…

Команда переместилась в просмотровый зал, где на огромный видеоэкран подавалось цифровое изображение.

Снимки действительно были четкими. Все как на ладони. Обрушившиеся стены домов, развороченные автомобили и автобусы, огромная воронка посреди мостовой и люди… Живые и мертвые. Мертвых гораздо больше.

— По-видимому, взрывчатка была в припаркованном грузовичке вот здесь, — Турецкий ткнул указкой в эпицентр взрыва. — Разумеется, от него ничего не осталось. Версий может быть множество. Сейчас полиция опрашивает свидетелей, но…

Он замолчал, и все поняли, что на показания свидетелей рассчитывать не придется. Надо будет самим раскапывать, песчинку за песчинкой, собирать информацию, внедряться, вести наблюдение… Словом, применить на практике все те знания и навыки, что они получили в «школе».

Тягостному молчанию Турецкого можно было найти и еще одно объяснение — это было их первое настоящее антитеррористическое дело, не считая боснийского. И права на ошибку они не имели.

— Кто-нибудь взял ответственность? — нарушил тишину Солонин.

— Пока нет.

— Задницей чую, это «Хэсболла». Их стиль. У них жалость отсутствует как таковая.

— Может быть… — не стал возражать Турецкий. — Нам предстоит все это выяснить.

— А какая сейчас погода в Тель-Авиве? — осведомилась Маргарет Ляффон.

— Ох уж эти бабы… — закатил глаза Гарджулло. — Самое главное — узнать погоду, чтобы подобрать подходящие туфельки.

— Действуем по пятому варианту, дети мои, — сказал Реддвей.

В общем-то больше ничего объяснять было не надо. Пятый вариант — это когда все члены группы должны работать как бы порознь, каждый за себя. Никаких собраний и совместных действий. Разумеется, до тех пор, пока не поступит команда приступить к другому варианту.

— Я останусь здесь, — продолжал Питер, — буду держать с вами круглосуточную связь, а заодно попытаюсь выйти на ребят из ЦРУ, Интеллидженс сервис и других разведок. Наверняка у кого-нибудь да окажется кое-какая информация. Турецкий возьмет на себя контакт с ФСБ, ему в этом смысле проще. — Он выдержал паузу, после чего торжественно произнес: — И да поможет нам Бог!

Все поднялись и хором выпалили:

— Служим Отечеству!

— Каждый своему… — тихо добавил Гарджулло.

Лишь Фрэнки не изменил своего положения, остался сидеть, заложив ногу за ногу. Джек был одиночкой по жизни, ему было чуждо всяческое проявление коллективизма. Людям искусства, а он себя к таковым причислял, противопоказано ходить строем.

— А погода сегодня в Тель-Авиве сказочная, — проговорил Фрэнки, перелистывая страницы Интернета. — Вот, пожалуйста. Двадцать восемь выше нуля по Цельсию, солнечно, ветер южный, умеренный.

— Я успею заскочить за купальником? — взмолилась Марго.

— Я одолжу вам свои плавки, мадам, — хмуро процедил сквозь зубы Реддвей, но, смягчившись, ласково хлопнул девушку по упругой попке. — Ты иврит-то еще не забыла?

В 13.29 вылетели с аэродрома австрийских ВВС. В 15.54 приземлились на секретную посадочную полосу близ Тель-Авива и пожимали руку представителю службы Моссад Соломону Берковичу, встречавшему их у трапа.

— Восемьдесят шесть человек погибли, — искренне причитал статный мужчина лет сорока, по очереди пожимая руки бойцов. — Более двухсот ранены. Беркович Соломон, очень приятно… Дети, старики… Беркович… Торговый район, знаете ли, обеденное время… Соломон Беркович…

— Мне нужны самые свежие сведения. — Турецкий надел темные очки. Интернет не врал, в столице Израиля и в самом деле было очень солнечно.

— Мои ребята исследуют каждый сантиметр, через час я должен получить подробный отчет.

— Уже сейчас можно сказать что-нибудь определенное?

— Можно сказать, что совершен теракт.

— Неужели? — «изумился» Турецкий.

— Не надо иронизировать, — жестко одернул его Беркович. — Поначалу мы действительно сомневались в этом. И на то были веские причины — в одном из домов ремонтировали газопровод. Плюс ко всему — ни по одному из наших каналов не прошло и намека на готовящийся взрыв.

— Вам бы следовало хорошенько прочистить эти каналы.

— Вместе с газопроводом… — пробормотал Гарджулло.

— Такое случилось впервые за последние несколько лет. У нас очень разветвленная агентурная сеть. Обычно мы загодя получаем предупреждение с точными временными координатами и успеваем предпринять соответствующие меры. Но на этот раз…

— Так, может, это был все-таки газ и вам надо разобраться с коммунальными службами? — вклинилась в разговор Кати Вильсон. — Тогда какого черта мы сюда приперлись?

— Газовый взрыв не очень вяжется с ранениями, которые получили жертвы… — пояснил Беркович. — Некоторые из них были буквально нашпигованы гвоздями и шурупами…

— Тип взрывчатки?

— Скорей всего, это был нитроглицерин.

— Нам бы хотелось лично осмотреть это место.

— Я в полном вашем распоряжении, — приосанился Беркович.

— Где тут у вас ближайший туалет? — тяжело опираясь на плечо Барагина, простонал сине-зеленый Мамонтов. — Кажется, у меня началась небольшая интоксикация…

К сожалению, от услуг Мамонтова пришлось отказаться на неопределенное время. Бедняга как скрылся за дверцей с двумя нулями, так и поселился там. Кстати, этот недостаток Георгия — плохая переносимость авиаперелетов — не раз обсуждался командованием центра. Однажды даже ставился вопрос о его отчислении. Но у Мамонтова было неоспоримое преимущество перед остальными членами группы — никто лучше и быстрей него не мог завербовать и раскрутить «лопуха»^[1], а уж в наружном наблюдении ему просто не было равных.