Пролог

Турецкого вызвал к себе зам генерального прокурора Меркулов. Поздоровался за руку, указал на стул.

– Саша, как всегда, две новости, хорошая и плохая. С какой начнем?

– Как всегда, с плохой... – насторожился Турецкий. – А можно без предисловий?

– Тогда смотри. – Меркулов взял пульт и стал нажимать кнопки, включая телевизор и видеомагнитофон. – Я знаю, телевизор тебе смотреть некогда, но, наверно, знаешь про вчерашнее убийство капитана милиции Анисимова, которое показали в прямом эфире во время телерепортажа о задержании преступного авторитета?

– Черт знает что... Нет, впервые слышу, – признался Турецкий. – А зачем надо было снимать это задержание?

– Главное, кому? Наверняка и здесь политика, – Меркулов указал на потолок. – Сейчас разворачивается кампания, мол надо срочно поднимать упавший престиж милиции, и все такое. А наши безотвязные телевизионщики рады стараться. Решили в очередной раз показать стране, как бравые менты вяжут криминальных авторитетов, только не в сериалах, а на самом деле. Заранее широко разрекламировали, да так, что все авторитеты попрятались... Они, Саша, ради собственного рейтинга состряпают шоу о смерти своей матери. Вот, началось, сейчас сам все увидишь. Хотели как лучше, а получили, как всегда. В результате вся страна испытала шок...

– Кстати, я-то почему должен об этом знать? – спросил Турецкий подозрительно. – Разве этим должны заниматься мы, а не МУР?

– Разумеется, они, – продолжал официальным тоном Меркулов. – И я уже говорил по этому поводу со Славой Грязновым. Дело они возбудили. Но мы предполагаем, а начальство располагает. Генеральному оборвали телефоны, в том числе звонили и из Кремля. Все действительно в шоке от увиденного. Никому не хочется предвкушать одно, а кушать прямо противоположное. И продвинутая общественность желает знать, как такое могло случиться. А ее доверие к милиции пошатнулось еще больше. Именно этого, помимо гибели своего коллеги, милиция сбежавшему Доронину точно не простит. А если его поймают, то сымитируют попытку побега, так что даже и допросить не успеем.

– У них не заржавеет, – согласился Турецкий. – А вопросы останутся.

– Словом, генеральный сегодня утром приказал возбудить уголовное дело по факту гибели офицера милиции во время исполнения служебных обязанностей. Слава обещал дать в помощь опытных оперов. Генеральный добавил, что если работников правоохранительных органов безнаказанно убивают на глазах миллионов зрителей, то найти преступника – это дело чести не только милиции, но и всех нас. И еще сказал, чтобы я поручил расследование именно тебе, теперь все понял?

– Да понял... – недовольно пробурчал Турецкий, не отрываясь от экрана. – Спасибо за оказанное доверие! Так... А где обещанная хорошая новость?

– А помогать тебе будет наш новый практикант. Впрочем, ты его хорошо знаешь. Дениска Грязнов.

– С чего это вдруг он практикантом заделался? Слушай, а как же его частное детективное агентство «Глория»? Он что, его забросил?

– Оставил на время практики. Оказывается, и ты тоже не все знаешь. А все потому, что не интересуешься, чем живут твои друзья... Стыдно, Саша. Денис-то ведь без отрыва от частного сыска поступил в аспирантуру родного юрфака, год проучился и сейчас будет проходить у нас практику. Слава позвонил мне по этому поводу и попросил пристроить племянника именно к тебе.

– Растут детишки, – кивнул Турецкий. – Особенно чужие. Не заметишь, как тебя на пенсию турнут... Слушай, Костя, а почему Слава мне не звонил? – недоуменно спросил он. – Я бы и сам Дениску с дорогой душой...

– Не знаю, наверно, у тебя, как обычно, занято было, – сухо ответил Меркулов. – Меня же он просил Дениса не жалеть, а гонять его как сидорову козу, проще говоря, сразу втянуть в дело.

– Нет проблем. Вот пусть он этим делом об убийстве офицера милиции и займется.

– Под твоим непосредственным руководством, – добавил Меркулов и встал, давая понять, что разговор окончен.

Часть первая

1

Зимние сумерки уже сгущались, когда к бару «Мессалина» подъехали на «уазике» опоздавшие телевизионщики. Запыхавшаяся Галя Володина, телекорреспондент из программы «Криминал», виновато развела руками: дорожные пробки, будь они неладны. Трудно повышать голос на красивую женщину, и капитан милиции Сергей Анисимов только пожал плечами, глядя, как телевизионщики быстро разматывают свои кабели. И только убедившись, что они готовы, дал сигнал: пошли!

Озябшие оперативники, до этого болтавшие с мужиками возле киоска, где продавали подогретое пиво, к удивлению последних, мигом натянули на лица темные маски с прорезями для глаз и с двух сторон двинулись к бару.

Анисимов первым поднялся на крыльцо. Из приоткрывшейся двери тут же показался официант в форменной курточке, в руке у него была зажженная сигарета, он выжидательно взглянул на капитана.

– Здесь? – негромко спросил Анисимов.

Тот едва заметно кивнул и отошел в сторону, пропуская гостей, после чего сделал глубокую затяжку.

Натянув маску, Анисимов распахнул дверь, едва не сбив с ног пожилую подавальщицу с подносом, полным грязной посуды, который со звоном грохнулся на пол.

Несколько студентов, потягивающих пиво за стойкой, вскочили, а десяток парней со стрижеными затылками, сидевших за сдвинутыми столиками в дальнем углу, лишь лениво повернули головы в сторону ворвавшихся.

Анисимов сразу заметил Дона, он же Вячеслав Доронин, некогда известного авторитета местной группировки, ныне, по слухам, завязавшего. Его огромная фигура возвышалась во главе стола среди братков и девиц, подобранных где-нибудь на Тверской.

– Серега, ты, что ли? – спросил Дон, продолжая обнимать какую-то маруху и присмотревшись к его маске. – Ловишь, что ль, кого?

– Да ищем тут одного... – Анисимов подошел к их столу. – А вы тут киряете, типа, отдыхаете?

– Здорово! – протянул руку Дон. – Тенгиза ждем с его пацанами... Чего-то он опаздывает. Садись, посидим, покалякаем... Да нет тут твоих фраеров! Свои все пацаны...

Но в этот момент браслет наручников защелкнулся на его запястье.

– Ты арестован! – сказал Анисимов и махнул перед лицом Дона бланком с печатью и подписью. – Спокойно, Вячеслав, без лишних телодвижений, ты меня знаешь.

– Ты че, в натуре? – не понял Дон. Его маленькие медвежьи глазки стали наливаться кровью, а собутыльники вскочили, но он жестом велел им сесть обратно. – Спокуха! За что? Серега, ты, случаем, не перегрелся?

– Всем на пол! – скомандовал Анисимов и направил свой «макаров» на Дона. – А ты встань, когда с тобой разговаривают!

Девицы взвизгнули, нырнули под стол, братки вслед за ними. Дон встал, продемонстрировав присутствующим огромную разницу в весовых категориях между собой и отнюдь не щуплым капитаном.

– Серега, ты че?.. Это ж я!.. Да ты сыми с морды носок этот рваный, не боись... Не узнаешь уже?

И даже протянул руку, чтобы сорвать маску с лица Анисимова.

– Руки! – заорал тот, отступая. – Руки за головы!

Оперативники между тем деловито обшаривали карманы братков, которые послушно положили руки на затылки. На пол выкладывались выкидные ножи, газовые пистолеты, кошельки, бумажники, какие-то пластиковые мешочки.

Студенты, до этого разинув рты смотревшие на задержание, опомнились и на цыпочках потянулись к выходу.

– Куда?! – крикнул им вспотевший Анисимов. – Сафронов, не пускай их! Будете понятыми, поняли?

– И Сафрон здесь? – покрутил головой Дон. – Ты че, Анисим, никак решил меня вместо Муму утопить?

– Поговори мне... – Анисимов подтолкнул его на выход. Сафронов уселся, чтобы начать заполнять протокол задержания.

Когда они появились снаружи, Дон отшатнулся, встреченный резким, после полутьмы бара, светом ламп телевизионщиков, и тут же увидел нацеленную на него видеокамеру. Это привело его в бешенство.

– Ты, сука, совсем оборзела? Меня для кино снимаешь? – заревел Дон и рванулся с крыльца так, что Анисимов упал на бок и потащился вслед за ним, прикованный наручниками.

– Стой! – крикнул он, пытаясь подхватить выпавший пистолет. – Славка, стой!..

Но Дон бешено сметал всех, кто попадался на пути, волоча за собой тело капитана Анисимова, обмякшее после звучных ударов головой о бетонные ступеньки, и несколько капель брызнувшей крови попали на объектив телекамеры...

Галя на мгновение, не больше, встретилась с налившимися глазами авторитета.

– Я те поснимаю, сука! Я те припомню!..

Она едва успела отскочить, когда он на ходу выбил у из ее рук видеокамеру, та упала на асфальт, после чего рванул по тротуару, волоча за собой Анисимова, и скрылся в гуще толпы. От него шарахались, перед ним расступались, потом толпа снова смыкалась.

Съемка о задержании опасного преступника была сорвана. Галя, закусив губу, смотрела вслед скрывшемуся в плотной толпе авторитету. Слышала, как где-то, уже возле метро, истерично кричали женщины.

Выбежавшие из кафе оперы крутили головами, стараясь понять, куда мог сбежать Дон, потом бросились в толпу, которая в это вечернее время только увеличивалась, ибо час пик был в самом разгаре.

Матерясь и расталкивая встречных, Дон рвался в глубь толпы, отчего окровавленная голова капитана моталась, будто у оторванной куклы. Наконец бросился к ближайшему гастроному, втащил Анисимова за собой, приведя в ужас всех, кто там был, и только здесь увидел, что тот уже не шевелится.

Женщины панически кричали, продавцы попрятались под прилавки, все кинулись к выходу, и в дверях образовалась давка.

Не обращая на них внимания, Дон перегнулся через прилавок, взял бутылку пива, отбил горлышко об угол мраморного прилавка, часть отпил, оставшееся вылил себе на голову.

– Зин, – заметил он спрятавшуюся за холодильником дрожавшую продавщицу. – Колян там? – он кивнул в сторону двери, откуда только что доносились мерные удары топора.

Дверь скрипнула, и в зал осторожно выглянул лысоватый молодой парень в грязном от засохшей крови фартуке. В руке он держал тяжелый топор.

– Не ссы, – хрипло сказал Дон. – Че смотришь? Не видишь, от ментов сбежал...

Он втолкнул его назад в помещение, где на дубовой плахе лежала наполовину разрубленная бычья туша. Морщась от боли в посиневшем запястье, куда впилось кольцо наручников, Дон втащил за собой тело Анисимова. Сбросил тушу на пол, положил на ее место свою руку, соединенную наручниками с рукой мертвого капитана, и, взяв топор из рук Коляна, с размаху разрубил цепь. Вторым ударом воткнул топор в колоду.

– Дарю, – он кивнул помертвевшему от страха мяснику на тело Анисимова. – За баранину сойдет?

И ударил труп ногой, так что голова капитана безжизненно запрокинулась.

Потом кивнул на вторую дверь, противоположную той, за которой уже слышались крики оперов, ворвавшихся в магазин.

– Там открыто?

Колян неопределенно кивнул.

– Пошли, откроешь... – Дон взял его за ворот халата. – И ключи от тачки... скажешь, я угнал, соврешь чего-нибудь...

Колян своим ключом открыл, потом запер запасный выход, на что Дон одобрительно кивнул. Они быстро вышли в служебный двор магазина, потом мимо пустых ящиков прошли к стоящим у ворот машинам. Дон шел чуть позади, оглядываясь по сторонам.

У Коляна была видавшая виды «девятка».

– Нет, поведешь ты, – сказал Дон, когда мясник открыл дверь машины с тонированными стеклами. – Я сзади прилягу... Скажешь, мол, принудил я тебя, ага?

Они выехали со двора, никто их не остановил, проехали мимо входа в гастроном, и Дон, лежавший на заднем сиденье, чуть приподнялся, выглянув в приоткрытое окно. Присвистнул, увидев толпу зевак и съезжающиеся милицейские «газики» с «мигалками» и машины «скорой».

– На все у нас десять минут, – сказал он. – Не больше. – И усмехнулся. – Гони в центр, сбросишь, где покажу.

– Слав, а почему не за Кольцевую? – Колян удивленно обернулся к нему.

– Соображать надо, – усмехнулся Дон. – «Перехват» поди уже объявили. Там меня и ждут, где-нибудь на «Щелковской». И не только менты... Скажешь им, что я заставил тебя отвезти в Гольяново, там и скрылся во дворах... И не вздумай ссучиться, я тебя везде найду...

Сопя и кривясь от боли, он крутил на запястье так и этак наручник с остатком цепочки.

– Вот сука!.. Перекосило, что ли... Шило есть? Дай чего-нибудь потоньше... Прикинь, пер его на себе метров сто, он чуть мне руку не оторвал... Заходит, главное, как свой, и я ему, как человеку, стакан наливаю, на мол, Серега, расслабься...

Колян искоса взглянул в зеркальце заднего обзора на вздувшуюся правую руку Дона. Пошарил в бардачке и протянул ему узкий и тонкий ключ от собственной квартиры.

– Подойдет?

Дон кивнул, посопел, наконец открыл замок и сунул наручник в карман.

– Гони к Курскому по Садовому, там покажу...

– Слав, ну ты даешь, – наконец выдал свой комментарий Колян.

– С-суки, – сквозь зубы ответил Дон. – Хотели меня по ящику напоказ выставить. Как, мол, в Москве авторитетов вяжут.

Он говорил, а сам поглядывал в чуть приоткрытое окно наружу. На Лефортовской набережной, возле парка окружного дома офицеров, тронул Коляна за плечо:

– Тормозни... Здесь соскочу.

– Так до Курского еще не доехали...

– Чует мое ретивое, что там уже ждут, – усмехнулся Дон. – А вот здесь мне в самый раз.

Машина остановилась, и Дон, прежде чем вылезти, внимательно огляделся.

– А ниче у тебя тачка... – рассеянно сказал Дон. – Как новая.

– Капремонт только что сделал. Сегодня пригнал... Ободрали, суки.

– Бывай! – протянул руку Дон. – С меня причитается. Значит, скажешь им, сбросил меня в Гольянове. Не забудь.

– Да понял, понял.

– А это мы после узнаем, понял ты, или нет... – усмехнулся Дон и вылез наружу. – Черт, шуба в баре осталась, еще дуба дашь...

– Возьми мою, – сунул ему свою меховую куртку Колян.

– У тебя какой размер? – усмехнулся тот. – Меня первый же мент спросит, где спер. А вот если еще ствол одолжишь... Тебя ж сейчас все равно обыщут.

– Нет ствола, Слава. С собой не ношу.

– Ладно, мне тут недалеко, так добегу. Мой сотовый помнишь?

Колян кивнул.

– Позвонишь утром, расскажешь, что и как.

Он поднял воротник своей короткой, шестидесятого размера кожаной курточки и двинулся, не оглядываясь, в сторону парка.

Он шел по переулкам, стараясь не идти слишком быстро, чтобы не привлечь внимания. И все равно привлекал. На него оглядывались редкие прохожие. Вряд ли они видели в тусклом свете фонарей кровь на его куртке или на руках. Просто шел огромный человек, легко одетый для нынешней погоды.

Наконец он свернул в захламленный двор с «ракушками» и, прежде чем войти в дверь подъезда, впервые оглянулся. Двор был пуст. Он взял на заметку «шестерку», стоявшую неподалеку. На ее крыше были снег и наледь. Похоже, ею давно не пользовались. При случае может сгодиться...

Дон поднялся по грязной лестнице на второй этаж, позвонил в ближайшую дверь слева, прислушался. Послышались легкие шаги...

– Кто?

– Дед Пихто... – хмыкнул он. – Любаша, я это.

– Слава, ты?

Послышался лязг снимаемой дверной цепочки, потом щелкнули замки.

Невысокая и сухощавая молодая женщина привстала на цыпочки и обняла наклонившегося к ней Дона за шею.

– Откуда у тебя кровь? – спросила она, отстранившись. – И что у тебя с рукой? Смотри... Посинела вся и распухла...