Когда она была уже в ночной рубашке, дверь отворилась и вошла Марджори.
– Вероника, – сказала она, – мне очень жаль, что так неудачно вышло с этим балом у Дейо. Поверь, у меня просто вылетело из головы.
– Чего там, – буркнула Вероника.
Стоя перед зеркалом, она медленно провела гребнем по своим коротким волосам.
– Завтра я тебя свезу к хорошему парикмахеру, и он наведет на тебя красоту. Я никак не думала, что ты решишься. Мне, право, очень жаль.
– Чего там!
– Впрочем, раз послезавтра тебе все равно уезжать, это, по-моему, не имеет такого уж значения.
И тут Веронику передернуло – Марджори, бросив пышные белокурые волосы на грудь, стала не спеша заплетать их на ночь; в кремовом пеньюаре, с двумя длинными косами, она, казалось, сошла с картинки, изображающей прелестную саксонскую принцессу. Вероника завороженно следила, как косы становятся все длиннее. Густые, тяжелые, они извивались в ловких пальцах Марджори, как растревоженные змеи. Веронике же ничего не оставалось, кроме этих куцых остатков прежней роскоши, щипцов для завивки и любопытных взглядов,