Уоррен заерзал. И, поддавшись неожиданно накатившему на него порыву сострадания, решил испробовать на Веронике свой излюбленный прием. Повернувшись, он заглянул ей в глаза.
– У вас жутко чувственный рот, – невозмутимо начал он.
На балах в своем колледже, особенно если беседа велась в такой вот полутьме, Уоррен порой подпускал девушкам подобные комплименты. Вероника буквально подскочила. Щеки ее побагровели, она чуть не выронила веер. Такого ей никто еще не говорил.
– Нахал! – выпалила она, но тут же спохватилась и прикусила язык. Теперь уже поздно делать вид, будто ей смешно, решила она, и одарила Уоррена смятенной улыбкой.
Уоррен обозлился. Хотя ему было не внове, что этот его заход не принимают всерьез, все же обычно ему отвечали смехом или прочувствованной болтовней. И потом, он мог лишь в шутку допустить, чтобы его называли нахалом. Благородный порыв его мигом угас, и он перестроился.