Лена сродни царю Мидасу: когда я смотрел на нее, все превращалось в золото – время дня, и ее шея, и ноги, и холмик крохотных ступней, выгибающихся в дешевых босоножках, и воздух вокруг нее, и даже язык, если бы можно было его увидеть, превратился бы в слиток золота.