От сознания, что он оказался прав, у него слегка кружилась голова, словно его занесло в какие-то иные сферы, чуждые здравому смыслу, механизм действия, а главное, будущее которых было ему неведомо. Притом что, стоя ночью, в одиночестве, на горном гребне, он чувствовал себя так же непринужденно, как пиренейская серна. Но мир Франсуа Шато, ставший сейчас еще более непроницаемым, был чужой территорией. Он вспомнил любимую сказку Мордана – стоило человеку войти в лес, как ветви смыкались у него за спиной, скрывая обратный путь, превратившийся в непролазную чащу.