Отзывы на книгу «Рыбья кровь»

Люблю находить у давно знакомых и любимых мною авторов совершенно нетипичные для них произведения - я обеими руками за литературные эксперименты.

Франсуаза Саган вошла в мое сердце как автор любовно-сентиментальной психологической прозы, проникнутой меланхолическими нотками, с привкусом разочарования и безнадежности. Ее герои и героини обычно очень противоречивые и сложные личности, склонные к саморефлексии и внутренним конфликтам, а зачастую еще и к саморазрушающему поведению. Еще одна отличительная черта прозы Саган - много любовных связей, чувств и секса.

“Рыбья кровь” не стала исключением ни по одному перечисленному выше пункту. Но тем не менее, это совершенно особенное, не похожее на другие, произведение французской писательницы.

Как только мне попалось на глаза описание сюжета “Рыбьей крови”, я сразу же захотела прочитать ее. Совершенно неожиданно встретить у Франсуазы Саган упоминание о немецком фашизме и оккупированной Франции: обычно рамки сюжета ее романов ограничиваются лишь отношениями героев и их внутренними переживаниями, а все события внешнего мира остаются за скобками.

В этот раз писательница вышла за привычные для себя рамки и создала настоящий литературный манифест против немецкого фашизма и геноцида еврейского населения. Она смело и открыто высказывает свою позицию: ее негодование и протест видны в каждой строчке, посвященной описаниям злодеяний немецкой армии и полиции. И читатель не может не проникнуться теми же самыми чувствами: боль, скорбь, ужас, отвращение, злость, отчаяние, страх…

В центре повествования голливудский режиссер Константин фон Мекк, который после ошеломительного успеха в Америке решил вернуться на Родину - в Германию и снимать фильмы для принадлежащей нацистам киностудии.

До конца романа меня не покидало недоумение: зачем он это сделал? Константин - ярый приверженец справедливости, человечности и милосердия, готовый на любые риски, чтобы спасти своих знакомых с еврейским происхождением, и он явно чужеродный элемент в фашистском логове. Зачем?

Предложенное Геббельсом объяснение о чувстве вины и стыда перед погибшими во время Первой мировой войны товарищами по школе и колледжу показалось мне явно недостаточным: как будто не хватает главной детали пазла.

И эта деталь появляется в самом конце, когда глазам Константина открывается настоящая неприглядная правда о своих соотечественниках. Вид сожженной немецкими нацистами маленькой деревушки безжалостно развеивает все иллюзии главного героя.

Фон Мекк казнит себя, терзаясь чувством вины и отвращением к самому себе.

"Он никогда и ни по ком еще так не плакал, а теперь оплакивал себя самого, свой образ, искаженный и померкший, и сознание того, что плачет он из-за себя, над собой и с такой невыносимой горечью, удваивало его стыд, его отчаяние и его рыдания".

"– Ванда! – почти простонал он. – Ванда, ты права, что не хочешь меня; я жалкий кретин, в моих жилах течет не кровь, а вода, я человек с рыбьей кровью!"

Но я не спешу обрушить на голову главного героя обвинения и упреки. Мне кажется, многие люди в то время просто не могли вообразить себе все преступления против человечности, совершаемые нацистами. Потому что в голове обычного человека, которому знакомы понятия милосердия и справедливости, просто не укладываются такие жестокость и безжалостность.

Вот и ответ на вопрос почему. Он вернулся, чтобы доказать в первую очередь самому себе безосновательность обвинений, выдвинутых против его родной страны и соотечественников. К сожалению, ему пришлось убедиться в обратном…

И здесь самое важное то, как главный герой отреагировал на открывшуюся правду и что сделал после этого. Конечно, в его благородном порыве чувствуется нотки саморазрушающего поведения - его просто затопили ненависть к самому себе и груз вины. Но я в любом случае уважаю его выбор. И самого героя. За его искренность, честность, любовь к людям и готовность к самопожертвованию.

Не могу обойти вниманием такого яркого и харизматичного персонажа как Романо. Восхищена его смелостью, решительностью и выдержкой. Тот случай, когда первое впечатление оказывается обманчивым: можно вести аморальный и порочный в глазах других людей образ жизни, но при этом быть гораздо выше тех, кто кидает в тебя камни.

Невероятно сильная и пронзительная история, окутанная сентиментально-романтическим флером, которую я искренне полюбила. Понравится всем, кто не ждет от нее реализма чистой воды.

Не смогла я насладиться романом. Вроде читается легко, вроде интересно, но не захватывает. Как-то скучно, затянуто, тягомотно.
А тема-то интересная. Вторая Мировая война. Территория оккупированной Франции. Известный немецкий режиссер, снимающий фильмы в Голливуде, возвращается в Европу, в Париж, чтобы снять фильм по заказу Третьего рейха. Немец, практически ставший американцем, ненавидящий несправедливость, любящий независимость, однако формально поддерживающий политику нацистов, но при этом спасающий евреев от преследования и арестов.

О да, еще бы, он ведь так успешно играл в свободу и независимость - при благосклонной поддержке Геббельса!

Любимец женщин, вместе с тем любящий свою бывшую жену. Интересная личность, но как-то скучно описанная.
Какое-то вялотекущее повествование без интриг, без неожиданных поворотов сюжета.

Одним словом, не мой автор. Практически всё, что у нее прочитано, восторгов не вызвало. За редким исключением. Жаль.

По моему мнению, это самая сильная книга Франсуазы Саган. Остальные про то,что "она была некрасива, но встретила его, он её полюбил и т.п." меня не трогают. А это произведение - сильное, мощное, трагическое! Для меня это - книга -откровение, такие встречаются раз в 10 лет и их невозможно забыть.
Начинается роман с игривой легкой сцены на киносъемках. Затем действие всё нарастает, сворачиваясь в трагический клубок, напряжение растет и конец - взрыв! (Без спойлеров, это в переносном смысле)
Потрясающая вещь. Мой любимый герой - Романо, цыган-хастлер, который оказался верным и преданным другом, героем.
Интересны и другие персонажи, например, старуха Бубу, которая с удовольствием смотрела, как морщатся юные любовники, жадные до денег, когда она раздевается.
Рекомендую тем, кто любит читать про Вторую мировую, интересуется оккупированными странами, их сопротивлением фашистам.
Единственное "но"- не рекомендую гомофобам, потому что есть любовная линия двух мужчин, но описано всё очень деликатно, без пошлости. К тому же в этой истории есть настоящие чувства и самопожертвование ради любимого человека.
В общем книга очень цепляет, очень советую прочитать.

... совершенно не похоже на типичную Саган. Впрочем, концовка очень даже в ее стиле.

Сюжет, собственно, о том, как в оккупированной Франции голливудский режиссер русско-немецкого происхождения снимает какой-то дурацкий фильмец, работая на Германию. И в свое время весь Голливуд охренел, когда он сбежал в эту геенну огненную. И я тащемта офигеваю, понимая, что, похоже, Саган описывает ту самую загадочную славянскую душу в этом режиссере. Потому что Костя фон Мекк срет на идеологические предписания германской машины, прячет от охранки юного любовника-цыгана по совместительству проститута и подпольщика, самолично подкрашивая ему корни волос до состояния блонд, бьет морду высоким чинам из гестапо, спит с девочками, с мальчиками, ПЬЕТ, обижается на отказ бывшей жены заняться сексом и одновременно закрывает глаза на то, что евреев повально отправляют в концлагеря и расстреливают, просто не может в это поверить. Короче, относится очень-очень несерьезно ко всему и убеждает сам себя, что дело в гонорарах, что ему платят. Но концовка как раз показывает, что вовсе не в них дело. Нда.

И еще мне очень нравится один персонаж в книге. Элизабет Браганс или Бубу. Давайте-ка я процитирую.

Одетая, а вернее, туго запеленутая в черное атласное платье от Пакэна, несомненно считавшееся шедевром в 1935 году, Бетти Браганс удивительно напоминала кругленький бочонок на двух подпорках. Но это был бочонок, полный золота и могущества; никому и в голову не пришло бы посмеиваться над ней, такой почтительный страх внушала она окружающим. Ее первым мужем был один из совладельцев сталелитейного концерна «Дюваль»; он умер еще молодым, перед тем завещав ей все свои капиталы; затем она вышла замуж за Луи Браганса, безвестного писателишку, также довольно скоро канувшего в небытие, – этот оставил ей в наследство сомнительный салон, из которого она сотворила самый престижный салон в Париже. В нем-то она и царила вот уже два десятка лет, и люди не знали, чему больше дивиться: то ли безраздельному влиянию Бубу, то ли ее сказочному богатству, то ли уму и проницательности. Бетти Браганс и в самом деле была далеко не глупа и обладала безошибочным чутьем на моду и на тех, кто должен был войти в моду – даже сейчас, при оккупации.

При этом за два года оккупации в доме Бубу никто не видел немецких мундиров. По ее требованию все гости, что военные, что штатские, обязаны были являться во фраках или прочей гражданской одежде. Поэтому в салоне Бубу можно было встретить немецких офицеров в смокингах – лощеных, прекрасно воспитанных людей, и явно не все они были фанатично преданы Гитлеру. Однако если кто-нибудь из них все же высказывал свое обожание фюреру чересчур шумно, Бубу Браганс тут же подавляла выскочку своим незыблемым хладнокровием и авторитетом хозяйки дома. «Ш-ш-ш! У меня о политике не говорят!» – бросала она нежнейшим голоском, со снисходительной усмешкой, словно Гитлер был всего лишь претендентом на пост мэра в какой-нибудь деревушке. Потом, взяв провинившегося под руку, она уводила его в свой будуар и цинично приступалась к нему со столь недвусмысленными авансами, что нацист быстренько приходил в себя. То была одна из граней могущества Бубу: она пускала в ход всю себя, вплоть до физических недостатков; более того, ей даже нравилось откровенно и беззастенчиво расписывать эти недостатки красивым молодым людям, коль скоро она заключала, что кого-то из них можно купить. Вот уже десять лет, как Бубу Браганс открыла для себя – и весьма охотно практиковала – этот новый вид сладострастия: низкое удовольствие бесстыдно и неторопливо демонстрировать свою непристойно-жирную, обвислую, отвратительную наготу испуганным юношам, которые поспешно натягивали на себя шелковые покрывала ее ложа и скрывали иронический или ненавидящий взгляд под длинными – всегда слишком длинными – ресницами.

А потом, когда испуганный Ганс или Фриц улепетывали, она укладывалась в постельку и кушала что-нибудь вкусненькое. Как это мило, как это по-французски. Мррр.