Отзывы на книги автора «Франсуа Рабле»

Социальный институт, вот что в ней граммотно показано и хорошо завуалированно))
(из почившего в бозе приложения "Я читаю")

Друзья мои! Да чтоб мне допиться до белой горячки, если читал я хоть что-то более замечательное! Пусть буду я сейчас драть козла, толочь воду в ступе, переливать из пустое в порожнее, перескакивать с пятое на десятое, начинать не с того конца, расчёсывать волосы стаканом, садиться между двух стульев, попадать впросак, ловить в небе журавля, гнаться за двумя зайцами, бить собаку в назидание льву, пытаться прыгнуть выше носа, запивать суп водой и постоянно возвращаться к нашим баранам, но не сказать хоть пару слов о громоподобном Рабле я не могу.
Разве есть у вас, потаскуны вы мои разлюбезные, на примете хоть что-то столь же пантагрюэличное и крышесносительное? Люди добрые, достославные пьяницы и подагрики, да разве есть хоть одна книга, что подходила бы вам, блудодеюшки мои ненаглядные, лучше, словно пшик и фунька, незримо выходящие из одного отверстия в единый миг, чем эта?
Разве же можете вы поспорить со словами мэтра Диогена, философа-циника, который высшим счастьем считал искры солнечных лучей в стакане вина (или сверкание груд золота? Всегда я забываю слова этого старого развратника)? Можете ли вы сказать, что есть что-то слаще и приятней, чем доброе застолье со старыми друзьями? Коли так (хотя поверить в это так же сложно, как найти чистого на руку епископа, не пробирающегося тайком каждую ночь из винных погребов с бутылкой бургундского в одной и свиным окороком в другой руке, чтобы задобрить сим подношением молоденькую шлюшку, которая и является тем самым бесом, который не даёт покоя нашим рёбрам, когда борода покрывается почтенной сединой), то только дураками я и могу вас назвать, недостойны вы идти по тернистому, зернистому, землистому, благоухающему, правдуговорящему, запоясзатыкающему, громогласноп...ему, дослёздушевному и наизнанкувыворачивающему пути пантагрюэлизма!
А коли вы, как и я, любите отличное времяпрепровождение, то утирайте свои красные носы, друзья!
Налейте же стаканчик, открывайте эту славную книгу и прекращайте брюзжать о всякой ерунде.
Bibite!

Честно говоря, вполне отчетливо себе представляю уложенные штабелями вокруг книги тела упавших в обморок особ, то бишь всех тех, кого шокировали неоднократные упоминания отходов жизнедеятельности человеческого организма, определенных частей этого самого организма и всего того, что можно этими частями делать. Да и правда, если смотреть на "Гаргантюа и Пантагрюэля" одним глазом да и то прищуренным, то только это и увидишь. Но, люди добрые, нельзя ли хоть как-нибудь отвлечься от какашечек, а? Это ж одна из самых жизнеутверждающих книг, которые я когда-либо читала! Она кричит о свободе, наслаждении, прорыве к свету! Давайте попробуем поставить себя на место человека средневековья, внимательно вглядимся в тот мрак, что нас окружает. Вокруг одно сплошное "нельзя". И вдруг... он самый! луч света в темном царстве! Книга, которая призывает ЖИТЬ, а не отказываться от всего сущего, ибо это запрещено церковью. Вот цитата: "желаете быть добрыми пантагрюэлистами, то есть жить в мире, в радости, в добром здравии, пить да гулять" - это ж разве не мечта любого нормального человека?

Пребываю в восторге от многих списков, которые можно назвать одной их характерных особенностей произведения.

- «О разгрызании свиного сала, в трех книгах», сочинение достопочтенного брата Любэна, духовного отца провинции Болтании;
- «О вкушении козлятины с артишоками в папские месяцы вопреки запрещению церкви», сочинение Пасквина, мраморного доктора;
- «Об употреблении бульонов и о достоинствах перепоя» Сильвестра Приерийского, иаковита;
- «Искусство благопристойно пукать в обществе» магистра Ортуина.

Это выдержки из списка книг, которые Пантагрюэль прочитал в университете. Знаете, вот на этом месте (это где-то почти в начале) я поняла, что книга будет не только интересна с исторической точки зрения, но и чрезвычайно современна. Ибо я поняла, что уже читала такой же список, когда первый раз пришла в библиотеку Вернадского (это главная научная библиотека Украины) и начала просматривать каталог диссертаций. Ну ей-богу, тютелька-в-тютельку! Знал господин Рабле, что многое, над чем он смеялся, останется жить в веках...

Когда у меня будет эта книга в бумажном варианте, обязательно перечитаю. И сколько ж всего еще найду! С первого раза в этой пестроте карнавала многого и не разглядишь.

9 / 10

Иногда мне кажется, что самая-пресамая большая на свете заслуга божественного, великолепного, неподражаемого, неповторимого, красочного, вольного и карнавального Франсуа Рабле не в том, как он от души повеселил своих современников, не в том, какое влияние он оказал на развитие французской и мировой литературы, не в том, что он спровоцировал Бахтина на написание соответствующего труда, а в том, в какой разрыв шаблона и ступор вводит он поколение за поколением филологических девочек-цветочков в наши трудные и смутные времена. Являясь в блеске синих молний, он заставляет их потом строчить унизительные рецензии вроде "...эта книга была столь мерзка и отвратительна, что я заблевала кухню, туалет и прихожую!.. Фу-у-у! Какэтоможностолькомерзкойфизиолологии!", а сам при этом смеется как бог и опрокидывает стаканчик за стаканчиком холодненького красненького. Опрокину-ка, пожалуй, и я стаканчик, а потом продолжу.
Ну так вот. С моей точки зрения это абсолютный шедевр, и концептуально, и технически. Истинное дитя своего времени, мэтр Алькофрибас бережно собрал все средневековье в свою котомку, а потом в полном соответствии с законами карнавального жанра перевернул его вверх тормашками и чотко по гротеску вывернул наизнанку. То, что он при этом вытворяет с языком - это уму непостижимо! Прямой предшественник Джойса, не иначе. Честное слово, клянусь брегетом святого Гундяя, я не знаю, кого еще можно между ними впихнуть по этому признаку! А уж о море смешного без границ и компромиссов даже и упоминать не стану - а то еще утонете там. Когда медики шутят - это ведь всегда смешно. Ну а если это медики-богословы, то это и вовсе наповал.

Чем больше я взваливаю на себя задач, тем меньше времени остается на подумать - зачем оно все мне надо? Каждый день одно и то же, круговорот мелких, и, зачастую, никому не нужных дел. Утром - чашка кофе, тосты. После занятий - бумажный стакан с кофе, и потом еще очередь из таких же бумажных стаканов, кофе, кофе, кофе... И везде люди, которые заняты тем же - занимают время, чтобы не думать. Странно, но никто из нас не живет для того, чтобы получать удовольствие от жизни, скорее даже наоборот - стремимся все непомерно усложнить, и это получается. Сложный проект, бессонные ночи и все это только для того, чтобы можно было взять следующий проект, еще сложнее. Жизнь развивается по спирали - у кого-то вверх, у кого-то вниз.
Мои наивные попытки отыскать удовольствие в стакане заканчиваются тем, что я заказываю латте. Да, я полагаю, что молоко скроет кофейную горечь, которая и сама по себе хороша, но в сочетании с молоком - это уже желание порадовать вкусовые рецепторы. И ложка сахара, хотя моя диета и не позволяет сладкое. Бассейн, бег - а все равно, когда смотрю на себя в зеркало - я вижу эту ****скую ложку сахара. Мое неудовольствие собой - это тоже спираль. Бег - ложка сахара - бег - чуть меньше сахара.
Иногда я думаю о людях, которые поставили как принцип своей жизни - получать удовольствие. Есть в свое удовольствие, пить, заниматься сексом, искать проблем, а главное - быть свободным от условностей. Такая свобода предполагает великую мудрость, чтобы правильно этой самой свободой распорядиться. Пантагрюэлизм - кажется так? Жизнь - это наслаждение, еда - это наслаждение, алкоголь - это наслаждение. Что есть у меня? Пирожное - это жир на моем заду, алкоголь - это сыпь по всему телу, весенние травы - это приступ астмы. Нельзя так, Нумочка, нельзя. Ты уподобляешься всемирному броуновскому движению. Ты кормишь в себе свою ТП.
Есть свобода для и свобода от. И это вы знаете. Мы ищем в литературе обе этих свободы. Что есть в "Гаргантюа и Пантагрюэль"? Вы видите то, что видели в этой книге современники автора? То, что можно себе очень многое позволить. И наоборот - то, что ТАК много позволять себе нельзя. Я безгранично далека от религии в католическом ее трактовании, но могу оценить, насколько далеко зашел Рабле. Чего искал этот человек? К какой свободе он стремился?
Медик? тогда многое понятно. Для многих людей высшим достижением является принятие своего тела, каким бы оно не было. Почему так много табу для самых естественных процессов? Все знают, что наш организм избавляется от отходов жизнедеятельности - и избегают говорить об этом вслух. Секс правит человечеством - а только последние лет 30-40, как на постсоветском пространстве вообще эта тема перешла от сортирного юмора в литературу. Похоже, что такие вопросы задаю не только я сейчас, но и Рабле 500 лет назад. Он своими романами вскрыл большой гнойник снобизма и упоротости от религиозных миазмов. То, о чем приличные дамы и господа не говорили вслух, но каждый думал, то, что простой народ думал о религии в общем и священнослужителях в частности, все это, щедро приправленное эрудицией автора дало по сути своей легендарнейший роман. Новая Одиссея, новая религия.
Чем больше я углублялась в канву рассказа, тем больше понимала, что не Гаргантюа и Пантагрюэль являются главными героями. Они всего лишь основа, точка отсчета. Наделенные какой-то неземной мудростью, решающие все вопросы, почти боги во плоти. И плоти там много. Плоть на каждой странице романа, плоть торчит в виде половых органов, кишок, крови. В виде испражнений всех мастей, в виде похабных шуток и откровеннейших желаний. Плоть - это именно то, в чем отказывали себе европейцы на протяжении всей истории средних веков, зарывшись в богострадание, кровопроливание, смертоубийства и ведьмосжигание. Усмиряли плоть. Но жизнь всегда прорвется. Как газы из кишечника. Сотни, даже тысячи лет люди отказывались от своего тела. И продолжают это делать. Имитируют свою свободу для и свободу от. Заменяют. Симулируют.
Симуляция - вот чего мы добились своей эволюцией. Мы можем только имитировать - начиная с оргазма, заканчивая любовью. Мы и жизни свои не проживаем, а имитируем. Вот только относительно времен Рабле все встало с головы на ноги. Теперь уже не стыдно упомянуть о желании заняться сексом, но крайне тяжело не поддаться на веяния времени и не говорить о сексе и дерьме.
Книги, фильмы, музыка - все кричит о наших желаниях. Все производится для того, чтобы мы утолили свои ненасытные аппетиты, общество потребителей только то и делает, что ест и испражняется, окружая себя самым разнообразным мусором. И Рабле пытался полтысячелетия назад сказать нам о том, что жить надо в радость, вдоволь есть и пить, слушать музыку, любить мужчин/женщин, познавать новое, помогать ближним. Но мы как всегда, мы все похерили.
Моя ТП говорит, что хочет макбук, талию 58 см, грудь 3-го размера и синенькую машину. Моя ТХ говорит, что пошли вы нах со своей астрологией, мифотворчеством и гуманизмом. Ведь у меня есть Делл, попень, томик Ницше и велосипед. Так что, Нумочка, хватит читать такие книги, вернись к Сорокину Желязны, выпей кофе и ложись спать. Завтра будет новый день

Ужели, Господи, Ты, чей удел вечность, не знаешь того, о чем я Тебе говорю? Или то, что совершается во времени, Ты видишь в то же самое время? Зачем же я Тебе столько рассказываю и так подробно? Не затем, разумеется, чтобы Ты от меня об этом узнал, но чтобы возбудить и в себе и в тех, кто это читает, любовь к Тебе, да скажем все: "Велик Господь и достохвален".

В 17 лет, когда мир кажется особенно изменчивым и во всех отношениях ненадежным, такие книги помогают жить: ты стоишь на пороге веры или просто чего-то подлинного, чему названия не подберешь, и достаточно одного шага, чтобы войти и остаться навсегда или бесповоротно уйти прочь.
Не отстраненный рассказ о праведнике, а монолог человека, который и оступался, и отчаивался, но все-таки сумел освободиться и найти то, что требовалось его душе. "Исповедь" - путь живого человека к живой вере, потому что каждое слово существует в ней здесь и сейчас. Ты открываешься ей, потому что веришь Августину, ведь одна только выстраданная вера (может, я не права) настоящая. О похожем чувстве напишет гораздо позже Пастернак: "Я думаю, я не любил бы тебя так сильно, если бы тебе не на что было жаловаться и не о чем сожалеть. Я не люблю правых, не падавших, не оступавшихся. Их добродетель мертва и малоценна. Красота жизни не открывалась им." Красота жизни для Августина - вера в Бога. Жизнь, вера, любовь - все сходится в Нем одном, и даже от секундного осознания этого становится и боязно, и светло, и спокойно.

Боже мой! Как вспомнить и возблагодарить Тебя, как исповедать милосердие Твое, на меня излитое? Да исполнятся кости мои любовью к Тебе и да воскликнут: "Господи! Кто подобен Тебе?.."

Знаете что, дорогие мои? Я больше не хочу читать французскую классику. Более того, я не хочу ее также видеть, слышать, слушать, предвкушать, любить, обожать, ненавидеть, бояться, держать в руках, валяться с ней, подглядывать в нее, смеяться над ней, плакать над ней, и кучу каких-то там еще глаголов, на которые, безусловно, способен был Рабле, но я такое выдать не могу. Это вам так, для затравочки. Рабле нас просит не забыть выпить, пока мы читаем его книгу. Ну, а я, в свою очередь, прошу выпить читающих сиё творение, потому что как и творчество Рабле, так и моё, читать на трезвую голову практически невозможно.
Разродившись на целых пять книг о великанах и вроде как собирательных образах Гаргантюа и Пантагрюэле, Франсуа Рабле, должно быть, не перечитывал и не анализировал сотворенное. Шатало писателя из стороны в сторону изрядно (видимо выпивал он за свою книгу неоднократно, если не постоянно, да и покуривал, кажись, тоже - ту самую чудо-траву пантагрюэлион, которую курили Пантагрюэль и Панург). Его шатало и вкривь, и вкось, и прямо, и назад, и направо, и налево, и по диагонали во все стороны, которые только можно увидеть и представить. Куча маленьких историй понапихал он в эти пять книг, которые занимают кучу пространства, но несут в себе не особо много смысловой нагрузки. Однако больше всего его шатнуло (и меня тоже), когда он начал терять нить повествования (ну, мне так показалось). [Изменю единому стилю рецензии, дабы объяснить - частое упоминание "я" и "меня" в данном случае указывает не столько на мое мнение, сколько на то, что это произведение оценить и понять практически невозможно, не то что проанализировать, поэтому что вижу, то и пою пишу, а у других может быть своё мнение на сей счет.] А нить повествования - штука очень важная. Но поддавшись творческому порыву талантливого мозга, Рабле выдавал шикарнейшие и воистину никого не запутывавшие предложения, начав читать которые, где-то после десятой-пятнадцатой запятой просто забываешь, к чему вообще идет сиё перечисление. Вот например:

Между тем из хлеба на корню вы можете приготовлять превосходный зеленый соус: он быстро усваивается, легко переваривается, оживляет деятельность мозга, разгоняет по телу животные токи, улучшает зрение, возбуждает аппетит, приятен на вкус, благотворно действует на сердце, щекочет язык, оздоровляет цвет лица, укрепляет мускулы, способствует кровообращению, ослабляет давление на диафрагму, освежает печень, уменьшает селезенку, облегчает почки, влияет на гибкость поясницы и позвоночника, опорожняет мочевой канал, освобождает семяпровод, сокращает кремастеры, очищает мочевой пузырь, увеличивает яички, умягчает крайнюю плоть, делает более твердой головку, выпрямляет детородный член; благодаря этому соусу у вас исправно работает желудок, вы отлично рыгаете, испускаете ветры, газы, испражняетесь, мочитесь, чихаете, икаете, кашляете, плюете, срыгиваете, зеваете, сморкаетесь, дышите, вдыхаете, выдыхаете, храпите, потеете, буравите, и еще с ним сопряжен ряд других ценных преимуществ.

Ах да, вы еще не забыли выпить за здоровье Рабле, Гаргантюа, Пантагрюэля и свое? Забыли? Выпейте, выпейте, тогда станет полегче.
Полегче станет еще и от того, что спасибо смелым людям-переводчикам - иногда действительно было смешно! Не только от всех этих "вы отлично рыгаете, испускаете ветры, газы, испражняетесь, мочитесь", но и от тех же говорящих фамилий, которые, слава Богам, не поленились перевести. Все эти Лижизады, Пейвино, Колбасорезы, Сосисокромсы и так далее действительно заставляли улыбнуться. Не менее позабавили поиски Божественной Бутылки (искали они вместе с травкой, ну, той самой, упомянутой выше).
Говоря по правде, создалось ощущение, что дело вообще было не в Гаргантюа и Пантагрюэле, а в желании Рабле создать что-то, что насмешило бы честной народ. Потому что кто в здравом уме и трезвой памяти будет представлять таких великанов (да, преужаснейших, но все же) и анализировать их действия и поступки? Хотя ведь анализируют, критикуют, размышляют... Вся книга - одна сплошная карикатура, которую лично у меня понять не получилось, ибо читать про гульфики, испражнения, постоянные пьянки и пиры, да еще и теряя периодически нить происходящего от безумного количества перечислений - просто невозможно [без нескольких бокалов вина, само собой]!

Я никогда не писала рецензии на книги, а тут что-то мне захотелось. Причем выбрала я для сие действия не самое легкое произведение.

Я думаю, если бы крещение было осознанным поступком, а не традицией при рождении, то я бы не крестилась. Я не назову себя атеистом, скорее я человек, у которого слишком много вопросов и сомнений - человеком, который заблудился.
Поэтому я не искала в этой книге Бога и не понимаю людей, которые из-за своих иных религиозных воззрений не смогли по достоинству оценить "Исповедь". Для меня это Книга с большой буквы. Книга, в которой я нашла ответы на многие вопросы, связанные с гносеологией, антропологией и онтологией. Как бы пошло это не звучало, но Августин, можно так сказать, просто разжевал и представил нам свой взгляд на бытие.

Где же и когда знал я свою счастливую жизнь, чтобы вспоминать о ней, любить ее и тосковать о ней? И не только я один или вместе с немногими; решительно все мы хотим быть счастливы. Если бы мы определенно не знали о ней, мы бы так определенно и не хотели ее. Что же это такое? Что это? Если спросить у двух человек, хотят ли они служить на военной службе, то, возможно, один ответил бы "да", а другой "нет"; но если у них спросите, хотят ли они быть счастливы, то оба сразу же, не колеблясь, ответили бы "да". Именно ради того, чтобы быть счастливым, один и хотел поступить на военную службу; именно ради этого другой от нее отказывался. Ни потому ли, что у одного человека радость в одном, а для другого в другом? Все, однако, согласны в том, что хотят быть счастливы, и если их спросить, в чем они согласны, они ответят, что хотят радоваться, и эту самую радость и называют счастливой жизнью. И хотя один гонится за одним, а другой за другим, но все стараются прийти к одному: радоваться. А так как никто не может сказать без собственного опыта, что это такое, то мы, слыша слова "счастливая жизнь", узнаем, что это такое, найдя сведения о ней в своей памяти.

Причем читать книгу очень легко, а искреннее и преданное отношение Августина к Богу, тот долгий и тернистый путь, который он прошел, дабы достичь звания Человека, заслуживает уважения. И хочется мне также найти смысл своей жизни и ВЕРИТЬ. Ведь для Августина вера стала тем светом в конце тоннеля.
Вот теперь теплится в моей душе надежда, что я смогу, что я найду. Возможно, я просто слишком мала и безграмотна, и пока не заслужила этой веры.

Как-то даже странно говорить о такой книге "понравилось", уж слишком тема серьезная, мировоззренческая.
Но мне понравилось. Очень. Такая страстная без истерики и искренняя без позерства история, что нельзя не восхититься. Такая чувствуется громадища ума и духа, которая, тем не менее, не подавляет, а вдохновляет. Это прекрасно.
Читается, конечно, нелегко, но оно того стоит.

Книга написана очень художественным, красивым и насыщенным языком, так, что читается как увлекательное повествование. И однако же Августин, излагая его, преследовал вполне определенные цели. Попробуем привести некоторые из них.

1. Изложить свой путь к христианской вере.
Он описывает свои душевные и интеллектуальные поиски, которые в конце-концов и привели его христианской вере.
Как молодой человек он ищет любви, ищет дружбы, также признания, успеха. Он достигает многого. У него были чувственные отношения сначала с одной женщиной, потом с другой. У него были прекрасные друзья, которых он искренне любил, и обществом которых наслаждался. Он получил блестящее образование и строил карьеру. И однако он исповедует, что не нашел удовлетворение ни в чем из этого. Он стремился к какому-то другому счастью, осознание которого у него откуда-то было, и однако же он его не испытывал и им не обладал. Августин на своем примере показывает, что это счастье обретается только в Боге.
Его эмоциональные или душевные изыскания происходят параллельно с интеллектуальными. Он ищет истину. Счастье обретается в истине. Потому ему так важно знать, как же на самом деле устроен мир, кем является Бог, какое место в мироздании занимает человек? Августин, который родился у матери-христианки, не удовлетворяется простой верой. Он ищет настоящего знания, ищет мудрость. Он обращается к наукам и философским школам, и однако его острый ум не может найти удовлетворения в ответах, которые предлагала ему современная ему греческая философия и околохристианские культы. В конце-концов он обращается к христианским догматам и христианской книге мудрости — Священному Писанию. В его цель входит показать достаточность и необходимость Священного Писания для того, чтобы привести человека к познанию истины.

2. Христианская апологетика.
Хотя книга и написана в очень личностной манере, автор пишет на темы глубоко волнующие его самого, и никак не пытается скрыть этого, однако же среди ее целей есть явно и более широкие, чем просто изложить свой путь. Одной из этих целей является апологетика, или защита христианской веры от нападок нехристианской или околохристианской философии и культов. Августин был не просто искателем истины. Но он был христианским служителем. Он ревновал о христианской вере и отстаивал ее пред лицом нападающих на нее. Потому Августин не просто упоминает о том, что он интересовался той или иной школой и придерживался тех или иных убеждений, но и показывает их несостоятельность, либо же наоборот соответствие христианской вере. А там где они нападали на христианскую веру, Августин приводит возражения, и излагает сами христианские взгляды и их здравость.
Особенное внимание он уделяет полемике с манихеями. Он сам долгое время принадлежал к этой секте, и ею удерживался от обращения к христианской вере. В конце-концов, он нашел ошибочность как их собственных взглядов, так и их нападок на христианскую веру. В «Исповеди» ряд их убеждений критически рассматривается. Манихейская секта была довольно распространенной, при чем на протяжении длительного периода времени. Она нанесла немалый урон христианской церкви. Более того, манихейская секта во многих чертах схожа с гностической ересью, которая преследовала христианскую веру от самых ранних времен. Своим примером Августин дает верующим средства для защиты, утверждает неутвержденных, пытается обратить колеблющихся и вразумить заблуждающихся.

3. Оценка современной ему культуры
Августин пишет и как христианский апологет и как пастырь душ. Он размышляет над ценностью и значимостью современной ему культуры, а также вскрывает опасности, таящиеся в ней, и заблуждения, находящиеся в корне некоторых культурных явлений. Он делает критические замечания о классической литературе, тесно связанной с языческими религиями и культами. В то же время похвально отзывается об изучении грамматики. Критикует злоупотребления риторикой, которая использовалась софистами, жанглирующими словами, для того, чтобы оправдывать виновных и осуждать невинных. Он критикует кровавые и развращенные представления в цирке и в театре и увлечения ими. Одобряет дисциплину и стремление к знаниям студентов, однако же предостерегает их от праздности и разнузданности. Он осуждает незаконные и беспорядочные сексуальные связи.

4. Изложение христианской веры.
Безусловно, Августин раскрывает сущность христианского вероучения на страницах своей «Исповеди». Он делает это как от случая к случаю, затрагивая и поясняя христианские догматы там, где это уместно, описывая свой путь к ним и свое понимание этих догматов. Но также он старается сделать это системно, в конце книги, толкуя первую главу первой Библейской книги Бытие.
Он размышляет о природе Бога, о происхождении и природе зла, о Троице, о природе Христа, Его Личности и Его Труде, о Божьей Церкви и ее задачах, о священном Писании христианской церкви — Библии. Он повествует о христианских исповедниках и о величии подлинно христианской жизни.

Уфф... Выжить из меня агностика, склоняющегося скорее к атеизму, чем наоборот, этой книге не удалось. Хотя, собственно, этого от нее никто и не ждал.
Поскольку никаких струн в моей душе Августин не задел, коротко о содержании.

"Исповедь" - это история обращения Августина к христианству. Первые две трети книги Августин рассказывает о своем пути к Богу, (если учитывать то, что писалось это в V веке, то понятно что путь был достаточно тернистым), описывает то, как менялось его мировоззрение, философские и религиозные взгляды. Последние главы касаются отношения Августина к христианскому учению и описывают его отношение к тайне истины.

Читалось чертовски тяжело. Но познавательно. Рекомендуется душам страждущим обращения к Богу или тем, кто подобно мне, восполняет пробелы в образовании.