Кристине Бейкер

Все персонажи – вымышленные, даже если черты августейшей героини позаимствованы у ее величества королевы Елизаветы II

1

Обычно Сэм хорошо переносила перелеты. Рейс из Южной Африки Йоханнесбург – Амстердам следовал своим путем без происшествий, но после Альп зоны турбулентности пошли подряд без перерыва. Прогноз обещал сильнейшие снегопады, грозы и град во всей Северной Европе.

Стюардесса прошла по проходу, проверяя, пристегнуты ли ремни. Она усадила пассажира, который задержался поболтать стоя, и резким щелчком захлопнула его багажную полку. Спортивная, загорелая, умело накрашенная, она напоминала Сэм актрису из «Голодных игр» – этот фильм девушка выбрала, чтобы скоротать долгий полет.

Самолет мотало, но стюардесса как ни в чём не бывало дошла до своего места у запасного выхода и застегнула на себе сбрую. Сэм отметила ее безупречно накрашенные ногти – ей самой было далеко до этого. Чувствуя, что на нее смотрят, молодая женщина улыбнулась, и Сэм улыбнулась в ответ, хотя ее улыбка вышла чуточку кривоватой из-за нового нырка самолета.

Сосед, спавший пьяным сном, всхрапнул и уронил голову ей на плечо. Она оттолкнула его и покосилась в иллюминатор, где бились о стекло кристаллики льда. Вдали прорезали тьму вспышки молний – обещанные грозы распространяли свой накал, – словно распускались в толще облаков огромные светящиеся цветы.

Звякнул сигнал, и в динамиках зазвучал голос командира:

– Прошу внимания. Мы начинаем снижение к аэропорту Амстердам-Схипхол. Расчетное время прибытия тринадцать часов тридцать минут по местному времени с опозданием на двадцать минут в силу погодных условий… Температура в Амстердаме минус два градуса Цельсия, снег и сильный ветер…

От снижения заложило уши, и Сэм зажала нос. Она отрегулировала рычажок кондиционера и попыталась расслабиться, но качка снова бросила ее к иллюминатору. За габаритным огоньком в снежном вихре тянулся зубчатый, как пила, след.

Девушка задумалась: как металлическая конструкция этих широких крыльев, таких хрупких на вид, может выдержать подобные нагрузки, не сломавшись и не отвалившись? В трех рядах впереди стюардесса, сидевшая лицом к ней, повесила телефонную трубку и повернулась к стюарду.

Сэм заметила, как тот побледнел.

Динамики снова затрещали, и раздался голос пилота:

– Воздушный контроль сообщил мне, что мы не можем, как предполагалось, приземлиться в аэропорту Амстердам- Схипхол. Из-за сильных снежных заносов наш самолет берет курс на Лондон-Хитроу. Просим вас пристегнуть ремни, убрать столики, привести спинки кресел в вертикальное положение и внимательно перечитать инструкции по безопасности. Компания приносит вам извинения за доставленные неудобства. Будут приняты все меры, чтобы по возможности скорее доставить вас другим рейсом в Амстердам.

Сосед Сэм, проснувшись, издал что-то вроде мышиного писка, не вязавшегося с его массивной фигурой, а за ее спиной какой-то тип дал волю гневу:

– Да что же это за дерьмовая компания? Они на нас совершенно…

Его голос утонул в реве двигателей реактивного самолета, вновь набирающего высоту. Борясь с подступающей паникой, Сэм повернулась к стюардессе, и та подняла большой палец, будто говоря: «Не волнуйтесь, всё будет хорошо». Сэм цеплялась за этот безмолвный разговор, чтобы сладить с дыханием.

Самолет пролетел над пригородами Лондона и заложил вираж над погруженными в полутьму полями. Сэм различала озёра цвета олова и крошечные машинки, медленно катившие за кистями света зажженных фар. Всё остальное было белым, покрытым снегом: дороги, деревья, дома. Неужели на дворе апрель? Самолет выпустил шасси, и от резкого толчка дернулись все головы разом. Сэм почувствовала, что они садятся на посадочную полосу наискосок, по-крабьи.

Шасси коснулись земли, дважды подскочили, пилот заглушил двигатели, и тяжелый лайнер довез до конца посадочной полосы двести шестьдесят восемь пассажиров и экипаж в полном составе без иного ущерба, кроме сильного испуга.

– Дженнифер Лоуренс, – пробормотала Сэм.

Толстый сосед удивленно посмотрел на нее.

– Дженнифер Лоуренс играет в «Голодных играх», – объяснила Сэм, как будто продолжая начатый разговор.

Она сделала смешной жест, адресованный стюардессе, робкое приветствие на японский манер, ладошка веером.

Как только к самолету присоединили трап, пассажиры ринулись открывать багажные отделения, и по всему салону загудели мобильные телефоны.

2

– Как ты, детка, не слишком устала?

– Так себе, daddy^[1]. Посадка была просто акробатическая, нам сказали, что возникла проблема с приземлением, а только что сообщили, что мы застряли в Лондоне. Люди обезумели! Дело чуть не кончилось бунтом.

Прижимая телефон к уху, другой рукой волоча за собой чемоданчик на колесиках, Сэм шла в потоке пассажиров по коридорам аэропорта.

– Я тебя очень плохо слышу, – продолжала она, краем глаза косясь на табло.

– Здесь, – повторил отец, – ветер усиливается и то и дело сыплет снег. Амстердам блокирован снегопадом. Машины едут черепашьим шагом, люди на тротуарах падают, как мухи. Вряд ли твой рейс сможет вылететь до завтра.

– Ты хочешь сказать, мне придется заночевать в аэропорту?

Она тревожно оглянулась на своих товарищей по несчастью, угрюмых, недовольных и помятых, словно их подняли с постели. Служащие в форме, в чьи обязанности входило регулировать поток пассажиров, совершенно не справлялись со своей задачей. Она продолжала тише, доверительным тоном:

– Мне совсем не хочется ночевать среди всех этих людей.

– У твоего билета хорошая страховка, Сэм, – смеясь сказал отец. – Компания должна оплатить тебе гостиницу.

– Да, да.

– Ладно, детка, передаю трубку брату, он горит желанием с тобой поговорить.

В трубке раздался тонкий голосок Тео:

– Алло, Сэм?

Она услышала, как он набрал в грудь побольше воздуха, чтобы выпалить единым духом:

– Дом весь в снегу, папа говорит, что можно кататься на санках, я и тебе дам покататься, когда приедешь.

– Супер, Тео.

– А ты правда в Англии? Почему ты в Англии?

– Я села на дрянной самолет, который только и мог что приземлиться в Амстердаме. А он взял и сломался.

– Почему его не взяли на буксир? У них нет летучей аварийки?

– Боюсь, что нет.

– Плохо.

– Так вышло, Тео. Самолеты еще не умеют лечить в воздухе.

– Но ты всё равно приедешь на мой день рождения? Будет весело, покатаемся на санках.

– Конечно, приеду, дурачок.

– Обещаешь?

– Обещаю. Дашь мне папу?

– Да. Чмоки.

– Чмоки.

Толпа густела, и ей пришлось замедлить шаг; зажимая телефон плечом, она рылась в карманах в поисках паспорта.

– Сэм, – сказал наконец голос отца, – не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Тебе лучше?

– Да, но ты не мог бы позвонить маме? – спросила она жалобным голосом. – Я едва успела послать ей сообщение, когда сели…

Нильс на другом конце линии колебался. Диана, его бывшая жена, терпеть не могла, когда он вставал между ней и дочерью. Сэм, готовая расплакаться, настаивала.

– Папа? Здесь такой бардак! В объявлениях ничего не понять, мы ходим по кругу, люди орут друг на друга, я тебя едва слышу. И потом, нет никакой информации. Ноль. Мама с ума сойдет, если мне нечего будет ей сказать.

Голос Нильса в трубке с трудом пробивался сквозь гомон, но Сэм с облегчением услышала ответ, которого ждала:

– Не волнуйся, я всё сделаю. Только перезвони мне, когда что-нибудь узнаешь.

– Спасибо, daddy!

Сэм узнала нескольких пассажиров, смотревших на электронном табло следовавшие одно за другим объявления об отмене рейсов. Служащий аэропорта вызвал в толпе волну, подняв табличку с номером их рейса.

Все устремились к нему, как стадо. Бранились, толкались локтями, лишь бы подойти первыми. Сэм не пришлось идти дальше, фаталистическое выражение лица служащего, его бессильные жесты, ярость одних и досада других ясно дали ей понять, что у нее нет никаких шансов добраться до Амстердама в ближайшие часы. Колесики чемодана нечаянно прокатились по ногам сердитого пассажира.

– Да вы что! Совсем спятили? – прорычал он, хватая девушку за руку и выпустив в ее адрес залп юридических угроз.

Это был ее сосед из самолета, тот самый, что пил и храпел весь полет. Сэм высвободилась с гримасой отвращения и ускорила шаг, а вслед ей неслась ругань.

Толпа, потолок, крики и стук тысяч нервных шагов- молоточков закружились у нее в голове. Она бросилась к туалетам, дыхание зашкаливало, в бронхах свистело. Там тоже была давка. Сэм порылась в рюкзаке, нашла спрей вентолин, поднесла ко рту и вдохнула облачко лекарства, закрыв глаза, прижавшись спиной к фаянсовой плитке, чтобы не сползти на пол.

– Дженнифер, – выдохнула она, вдруг заметив в зеркале напротив стюардессу, которая мыла руки над раковиной.

Та изогнула бровь запятой и указала на себя, ткнув в грудь наманикюренным пальчиком.

– Дженнифер?

Сэм слабо повела рукой, словно хотела стереть слово с доски.

– Вам нехорошо? – встревожилась стюардесса.

Сэм проглотила слезы.

– Сейчас пройдет.

Порывшись в сумочке, стюардесса надорвала маленькую квадратную упаковку.

– Возьмите, – сказала она, протягивая ей влажную салфетку с запахом лимона.

Сэм промокнула лоб и виски. Она была ужасно бледна.

– Может быть, проводить вас в медпункт?

– Спасибо, сейчас пройдет. Я паникую по любому поводу…

– Я наблюдала за вами в полете. Лично я нахожу, что вы держались мужественно.

Сэм мотнула головой. Ей казалось, будто легкие сжимают в тисках.

– Это… люди… – извинилась она. – Когда вокруг толпа, злоба, ненависть… я не могу дышать. С этим никак не сладить. Как подумаю, что придется ночевать здесь, среди этой толпы… ужас.

Стюардесса кивнула, не сводя глаз с девушки: еще подросток, на вид совсем девчонка, но, скорее всего, совершеннолетняя. На застежке-молнии ее рюкзака болталась плюшевая игрушка, маленькая горилла в шортах и каскетке. Занятная девочка.

– Вы одна?

– Да, я летела в Амстердам к отцу, на день рождения моего младшего братишки.

– Можно спросить, как вас зовут?

– Саманта Гёз.

Стюардесса разгладила складки форменного жакета и решилась.

– Окей, Саманта, не обижайтесь, но выглядите вы не лучшим образом. И мне не улыбается оставить вас справляться одной. Отели берут штурмом. Компания забронировала нам номера в двух станциях метро отсюда, а наш командир предпочитает ночевать в своей семье в Лондоне. Так что его номер свободен. Возьмем ваш багаж и поедем со мной, хорошо? Так и мне будет спокойнее, и родителей вы сможете успокоить.

Сэм с облегчением выпрямилась.

– Катрин Стириделос, – представилась стюардесса, протягивая ей руку.

Сэм взяла ее ладошку, словно ухватившись за спасательный круг.

– Спасибо. Вы… В самолете я подумала, что вы похожи на Дженнифер Лоуренс.

Стюардесса сделала большие глаза.

– Вы забавная! Я как минимум на двадцать лет старше ее, и два больших мальчугана ждут меня дома. Вы не нашли для меня сравнения повзрослее?

Смутившись, Сэм закусила губу. Опять она попала пальцем в небо!

– Я вообще-то терпеть не могу мое имя, все зовут меня Сэм.

– Хорошо, Сэм. Кстати, если на то пошло, зовите меня Кэти. Идемте. И улыбнитесь: это приключение!

Сэм с облегчением кивнула и, когда Кэти прошла вперед с веселой гримаской, вдруг приосанилась, и лицо ее просияло широкой улыбкой.