Не отношу себя к любителям рассказов о животных и документальные исследования о «братьях наших меньших» никогда не входили в сферу моих интересов, но, наткнувшись на данную книгу с завлекательным названием «Политика у шимпанзе», решила узнать, а что же общего у обезьян и людей в плане взаимоотношений в социальных группах.
Когда Аристотель назвал человека политическим животным, он, возможно, не догадывался, насколько близко подошел к истине. Наша политическая деятельность представляется частью эволюционного наследия, которое мы разделяем с нашими ближайшими родственниками. Если бы кто-то сказал мне это до того, как я начал работать в Арнеме, я отверг бы эту идею, посчитав ее слишком узкой аналогией. Но работа в Арнеме научила меня тому, что корни политики старше самого человечества.
Книга оказалась не совсем про это, автор почти не проводит явных параллелей с человеческими отношениями, но зато весьма увлекательно повествует о привычках шимпанзе, о наблюдениях ученых за своими «подопытными», а также рассказывает об устройстве вольера с шимпанзе в зоопарке Бургерса в городе Арнем, Нидерланды. Писатель спорит с принятой в 1970-х годах бихевористкой догмой, из-за которой его коллеги сторонились любых предположений об эмоциях и намерениях животных, боясь обвинений в антропоморфизме.
цитатысвернутьИспользуя обезьян, чтобы посмеяться над людьми, мы на самом деле говорим, что обезьян не стоит принимать всерьез, тогда как я пытаюсь подвести к прямо противоположной идее. Мне больше интересен другой аспект, а именно: поведение наших ближайших родственников указывает нам на важные составляющие человеческой природы. Даже если не брать политические маневры, шимпанзе демонстрируют множество форм поведения, близких поведению человека, начиная с технологий создания различных орудий и заканчивая войной между разными сообществами. В действительности наше место среди приматов все больше определяется на фоне таких существенных сходств.
Также я не провожу явных параллелей между тем, как соперничающие шимпанзе пытаются снискать расположение самок, занимаясь грумингом и щекоча их потомство, и тем, как политики-люди поднимают и целуют детей, что они, как правило, делают только во время избирательных кампаний.
Следует также помнить о том, что в те времена едва ли можно было соединить в одном предложении слова «животные» и «когнитивные процессы», не вызвав при этом удивленных взглядов. Большинство моих коллег сторонились любых предположений о наличии намерений или эмоций у животных, опасаясь обвинений в антропоморфизме.
Не то чтобы все они отказывали животным в праве на внутреннюю жизнь, но они придерживались бихевиористской догмы, утверждавшей, что, поскольку нам неизвестно, что думают и чувствуют животные, нет смысла об этом говорить.
Из данного произведения можно узнать, как шимпанзе устраивают коалиции, как объединяются, чтобы сместить лидера группы, наказать обидчика или поддержать друга. Интересно было прочесть, как происходит примирение после ссор, какие коммуникационные сигналы используют эти животные, а так же о брачных играх и заботе о потомстве.
цитатысвернутьШимпанзе стремятся к социальной взаимности; поэтому Никки и Лёйт были в равной мере готовы остановить свои вмешательства, выгодные Йеруну, в обмен на нейтралитет друг друга. Результат такого бессловесного процесса неотличим от процесса переговоров.
Самка вольна выбирать, заниматься сексом или нет. Иногда самцы пытаются заставить их агрессией, а в Арнеме мы однажды наблюдали совокупление, к которому самку принудили силой, однако в обычном случае, если самка не хочет совокупляться, этим все сказано.
Во время подросткового периода самкам проще, чем самцам. Им не нужно силой прокладывать себе путь во взрослую жизнь, и к ним относятся гораздо более снисходительно, чем к молодым самцам. Не только Амбер, но и трех остальных девиц крайне привлекают детеныши других самок. Связь с более старыми самками выстраивается достаточно мягко – благодаря общему интересу к самым молодым шимпанзе. Так, техника ухода за потомством передается от взрослых к более молодым самкам.
В целом существует вполне определенная связь между рангом самца и его частотой спаривания, хотя она и является не строгим законом, а скорее правилом, из которого могут быть исключения. Дело не в том, что самцы с более высоким рангом мужественнее, а в том, что они невероятно нетерпимы к соперникам с более низким рангом – они отгоняют их от самок в течке.
Самцы сосредоточены на сексе и власти. Их стремление к власти проистекает из того, что иерархия самцов определяет сексуальные приоритеты. Если стремление получить более высокий ранг приводит к большему количеству потомства у данного самца, у него родится больше сыновей с той же самой склонностью. Эта теория, объясняющая происхождение мужских амбиций, проста, логична, а потому привлекательна.
Например, сам акт деторождения – это только полдела; после того как детеныши родились, их надо защищать. У доминирующих самцов более подходящее положение для защиты матери и ее детеныша. Не совсем легко сказать, что это – альтернатива старой теории или ее расширение, но ниже приводится несколько примеров отношения самцов колонии Арнема к маленьким детенышам.
Эти примеры иллюстрируют то, что самцы придают безопасности маленьких детенышей огромное значение. Эта установка на защиту больше выражена у двух более старых самцов, чем у двух более молодых. И это может опять же объясняться тем, что у старых самцов больше потомства.
Франс де Валь расскажет нам о том, как с юного возраста обезьянки учатся делиться едой (той, что является «дополнительной», вопрос о голоде и битве за еду ради выживания не рассматривается), как сотрудничают, чтобы добиться желаемого, как утешают друг друга и как выступают арбитрами в ссорах. Из книги можно получить представление об уважении к старости и терпимости к выходкам молодняка, о том, какие есть у лидера привилегии и какие «обязанности» .
цитатысвернутьКогда шимпанзе напуганы или подавлены, они обнажают зубы намного больше, чем тогда, когда у них так называемое игровое лицо. Обычному зрителю широкий оскал напоминает счастливую усмешку, но вы можете быть уверены в том, что такому шимпанзе нечему радоваться. Такую усмешку можно увидеть у младенца шимпанзе, которого на мгновение оставила мать, или у более взрослых обезьян, которые вступают в конфликт с более высокими по рангу членами своей группы (и которые сами редко показывают свои зубы).
Такой крик, который может быть назван формой протеста, соединенного с испугом, часто меняется на повизгивание, более тихий звук, который звучит как обиженный плач. Шимпанзе также общаются при помощи лая, хрюканья, скуления и уханья.
Жест с вытянутой рукой и открытой ладонью мы называем «протягиванием руки». Это самый распространенный жест в колонии. Его значение, как и значение многих других сигналов шимпанзе, зависит от контекста, в котором он используется. Обезьяны применяют его, чтобы попросить еду, получить телесный контакт или даже поддержку в драке. Когда две обезьяны агрессивно сталкиваются друг с другом, одна из них может протянуть руку к третьей обезьяне. Этот приглашающий жест играет важную роль в формировании агрессивных союзов, или коалиций, – главного политического инструмента.
Возбужденный или испуганный шимпанзе, очевидно, нуждается в срочном физическом контакте с другими. Видимо, это единственное, что может быстро успокоить. Потребность в утешении в случае агрессии приобретает такие пропорции, что противники часто словно бы забывают по ходу дела друг о друге. Например, кричащий и вопящий взрослый самец бежит по вольеру, встречает нескольких молодых и более взрослых обезьян, пытается потрогать их, поцеловать и обнять.
Просьба о поддержке осуществляется, как я уже описывал, за счет протягивания руки. То, что протягивание руки выступает призывом, становится очевидным, когда другая шимпанзе поднимается и подходит вместе с жертвой к врагу, поскольку позиция «попрошайки» в корне меняется. Теперь он уже не визжит, он уже не то прежнее испуганное создание с протянутой рукой; с лаем и криками он агрессивно набрасывается на противника, постоянно озираясь, чтобы увериться в том, что сторонник все еще поддерживает его. Если кажется, что сторонник колеблется, процедура выпрашивания может повториться заново.
Люди, работающие с шимпанзе, знают по собственному опыту, насколько сильна потребность в примирении. Вероятно, ни один другой вид животных не проявляет эту потребность в столь кричащей форме, и нужно какое-то время, чтобы привыкнуть к этому.
Когда две обезьяны доходят до драки или угрожают друг другу, какая-либо третья обезьяна может решить вступить в стычку и встать на сторону одной из них. Результатом оказывается коалиция двух против одной. Во многих случаях конфликт разворачивается и далее, так что образуются более широкие коалиции. Поскольку все происходит очень быстро, может сложиться впечатление, что шимпанзе движимы только агрессией по отношению друг к другу и что они присоединяются к коалициям вслепую. Но этот вывод совершенно не соответствует истине. Шимпанзе никогда не совершают непродуманные ходы.
При этом автор не идеализирует животных, расскажет и о случаях каннибализма, о том, как дикие обезьяны уничтожают детенышей, а так же о жестоких драках в самом зоопарке Арнема.
цитатысвернутьОт еще одной претензии на уникальность людям пришлось отказаться, когда открыли, что мы – не единственные приматы, убивающие себе подобных. Сообщения о драках за территорию со смертельным исходом между сообществами шимпанзе сильно повлияли на послевоенные споры о корнях человеческой агрессии.
В зоопарках принято правило никогда полностью не доверять ни одному взрослому шимпанзе. Они не тяжелее человека, но намного сильнее. Проблема с шимпанзе в зоопарке в том, что они слишком хорошо осведомлены о своей силе, превосходящей человеческую. Это, а также их темпераментный характер делает их смертельно опасными.
Подводя итог, писатель - отличный популяризатор науки и ему удаётся заинтересовать даже того читателя, который в целом не любит обезьян. Так что рекомендую эту книгу для знакомства с автором и тем читателям, которые хотят узнать больше о шимпанзе.