Предисловие

Привет, читатель.

Когда я писал это произведение в свою тетрадь, у меня не было в планах делать предисловие. Сначала появились только даты и текст, связанные одной личностью – мной. Тоже самое было и с названием: я сразу решил, что не буду его придумывать заранее, оно само придет мне на ум в нужный момент. Так и получилось. Прошло много времени с первого слова в тетрадке до этих букв, что ты читаешь. Однажды, когда я уже почти переписал рукопись в ноутбук, мне пришло понимание, как она должна называться. Я не люблю авторов, которые разжевывают каждое их слово, но считаю необходимым сделать маленькое пояснение. Слово «Заблуждение» в заголовке – это ключ. Именно с таким отношением стоит читать нижеследующее. Не нужно воспринимать мои взгляды, как призывы к каким-либо действиям. И уж тем более, не злитесь, если вам покажется, что я несу полную чушь. Отнеситесь ко всему с иронией и, если это возможно, с состраданием к парню, который шел сложным путем к себе. Временами он совершал глупости и нес чушь, но он старался.

Все это было задумано согласно с мечтой – обратить на себя внимание. И если ты это читаешь, то мое желание исполнено. Enjoy!

1 часть

1.

Десятки тысяч прохожих проходят в день по улице. Бегают туда и обратно по своим делам. Суетятся. Когда загорается красный свет, стоят, когда включается зеленый – пересекают дорогу. Все такие разные. Вот девушка в сером пальто спешит, в руках у неё бумажный стакан с карамельным латте. Лицо сосредоточенно-серьёзное, взгляд строгий, походка прямая. Следом идет тройка школьников. Им по шестнадцать лет. Форма растрёпана, волосы на головах взбиты, щёки красные от смеха. Хохот их слышен далеко. Громче всех заливается невысокий, жирненький Антошка. Или Ванька. Тут уже нет большой разницы. Вряд ли я ещё раз их увижу. Мимо школьников проносится молодой человек на электрическом самокате. Он круто маневрирует между прохожими, оставляя их за своей спиной. На лице выражение самодовольства, ему нравится считать себя самым быстрым. В наушниках, наверное, играет что-то вроде “We are the Champions”. Музыка глушит шум бегущего мегаполиса, и, скорее всего, мысли парня. Вечереет. Солнце уже скрылось за горизонтом. Небо становится тёмным. Повсюду загораются фонари и разноцветные вывески. Холодновато. Походка людей на улице сменяется на более спокойную, уравновешенную. Но и среди них, мелькают гордые головы тех, кто вечно куда-то спешат. А я всё смотрю на эту чехарду со своего балкона. Мне нечем больше заняться. И пойти некуда. Можно было пригласить друзей в бар, только вспомнилось скольких хлопот стоит такое мероприятие, и я передумал. Ничего. Мне нравится одиночество. В нём чувствуешь себя живым и настоящим. Никаких масок надевать не нужно. Можно быть самим собой, и не переживать, что скажут люди. Нашлись бы те, кому покажется странным, что можно вот так, как я, весь день просидеть на балконе, рассматривая город. По-моему, эта картина поинтереснее, чем смотреть в телевизор. Главное, правильно смотреть.

День заканчивался. Я собрался и пошёл за пивом. До 22:00 оставалось ещё десять минут, но мне не продали.

«Касса уже не работает на продажу спиртного».

Надо же. Как будто, я покупаю наркотики. Ладно. Расстраиваться нет причин. В ста метрах от супермаркета всегда есть ларёк, в котором можно купить что угодно и когда угодно. Продавщица даже паспорт спрашивать не стала. Только смерила презрительным взглядом до покупки и после, на прощание. Видимо ей противно видеть людей, способных пить во вторник. Плевать. На таких, как мы, она имеет половину выручки. Да и приятно, должно быть, среди ублюдков сойти за главную. Наверняка она ругается на нас, чтобы мы дольше жили, и чаще заходили к ней в магазин.

Вторник. Рядом с домом стоит несколько вусмерть пьяных соседских алкашей. Синие рожи, красные глаза, опять спорят о чем-то своём.

– Я вас перережу, – кричит один, громче всех.

Кажется, его зовут Гриша. Жена бросила, с работы давно ушёл. Всё что он делает, только пьет, и разыскивает деньги на выпивку. Маленькая жизнь, замкнувшаяся в круг. С каждым днём она становится ещё меньше, и в конце концов сузится до точки. Нет сомнений, что однажды его найдут в провонялой, грязной квартире с застывшими, стеклянными глазами, устремленными в потолок. Хорошо, если не будет пьяной драки и нескольких трупов. А пока Гриша бодр. Его «зарежу» разносится по кварталу, вливаясь в открытые окна. Недовольные старушки уже устали звонить в полицию.

Я прохожу мимо пьяной компании, и слышу «стой».

Меня это слегка пугает, даже останавливает. Несколько человек подходят шаткой походкой и интересуются сигаретами.

– Не курю, – отвечаю я. Пробую пройти дальше, но дорогу мне закрыли.

– Деньги есть? – спрашивает хромой, лысый и с длинной, засаленной бородой.

– Нет, – вру я.

– А если найду?

Растерянность. То ли бежать нужно, то ли отдавать деньги и пакет с пивом. Боец из меня никудышный. Их трое. Второй алкаш делает шаг в мою сторону, его глаза уже давно обшарили пакет и нашли там кое-что интересное для себя. Он делает шаг ко мне.

Я срываюсь с места, пробую проскочить вправо. Нужно оббежать лысого и дальше прямо до подъезда не останавливаться. Почти удалось. В голову мне прилетает что-то тяжёлое. Раздается звон, треск. Я падаю. Везде осколки бутылочного стекла. Трогаю макушку и вижу на пальцах кровь. Больно. Подходят мужики и начинают бить по мне ногами. Присоединяются остальные, в том числе и Гришка. Удары приходятся по голове, ребрам, печени и ногам. Всё тело ноет. Пакет поднимают с земли, из карманов достают телефон с наличностью и уходят. Быстро и технично. Как будто, никого и не было. Я остаюсь лежать около пешеходной дорожки, в ста метрах от дома. С рассеченным черепом, истекая кровью. Подо мной образуется большая, тёмно-красная лужа. В глазах чернеет. Над головой небо, и в нём светится несколько звёзд. Рядом деревья шуршат своими листьями. Люди проходят мимо. Все такие разные. Так много. Они делают вид, что не замечают избитого парня. От этого грустно. Голова ноет сильнее. Веки тяжелеют, а затем опускаются совсем.

2.

Странно очнуться в незнакомом месте. Ещё страннее, когда осознаешь, что это больница. Перед лицом белый потолок с жёлтыми разводами пятен. Стены выкрашены в светло-зелёный колер. Кое-где проглядываются трещины и выпавшие куски. Окна всего два – маленькие и невзрачные. Через них, и проржавевшую занавеску, пробивается тусклый свет. Наверное, погода пасмурная. В палате шесть коек. Старые, железные кровати с решетчатыми перегородками у изголовья. Если встать, то наверняка услышишь, как заскрипят пружины под матрасом.

В голове муторно. Она оказывается плотно замотана в бинт. Интересно. Я снова начинаю смотреть вокруг себя. Коек шесть, но занято лишь четыре. Две даже не застелены. Я лежу в углу, справа от окна. Дверь в палату напротив. Передо мной, сквозь решётки, видно облысевшую, сморщенную голову какого-то деда. Она у него лежит на подушке, будто приросла, совсем не шевелится. Спит. Надеюсь, не помер. Чтобы увидеть следующего соседа, приходится немного привстать. Это сделать не так просто, как кажется. Всё тело болит. Вижу молодого парня. Сидит боком, опершись спиной о стену, пялится в айфон. Выражение лица кажется туповатым. Второй подбородок уютно лежит на шее. Пальцы суетливо бегают по сенсорному экрану. Возможно, он выводит слово «скука». Или без «к». Сил смотреть на него больше нет. Я отворачиваюсь к стенке и закрываю глаза. В черноте рождаются кривые линии и узоры. Голова гудит, словно её пытались расколоть надвое. Кружится мысль, что надо бы позвонить матери, только дотянуться до мобильного тоже нет сил. Знобит. Я опять засыпаю. Снится какая-то дурь, в которой на мир готовятся напасть пришельцы. Мы разговариваем об обороне, нам нужно построить какую-то, очень высокую стену. Никак не согласимся, где будем строить – на юге или на севере… а потом всё исчезает.

И снова больница. Зелёная стена не такая уж красивая и чистая, как на первый взгляд. Я разворачиваюсь, чтобы осмотреться. На первой кровати, рядом со входом в палату, сидит смуглый мужчина. Наверное армянин, лет под сорок. Правая ступня у него загипсована. Он сидит, поджав под себя левую ногу, и жуёт сочный кусок копчёной колбасы с хлебом. Борода и пальцы блестят от жира. Ест с удовольствием и не торопясь. Сразу видно, доброй души человек.

Дверь в комнату открывается, и заходит врач в белом халате. Высокий, худощавый как я, на шее болтается стетоскоп. Он оглядывает комнату и встречается со мной глазами. Легко улыбается. Подходит.

– Добрый день, Максим Александрович, вы проснулись?

Я не вижу смысла отвечать на подобный вопрос.

Врач долго смотрит на меня, затем в папку, которая пришла с ним в руках. Его маленькие, карие глаза сверлят буравчиками. Изучив содержимое папки, он присаживается на стул рядом со мной и спрашивает моё самочувствие.

– Ничего, – отвечаю я.

Такой ответ его не устраивает. Он начинает расспрашивать про боли, голову, и слушает моё сердце.

– Вам очень повезло, Максим. – говорит он, между делом. – Если бы вас привезли на десять минут позже, то мы могли бы и не успеть.

– Какая удача, – отвечаю я, тихо, с иронией.

Врач окидывает меня недовольным взглядом.

– Нужно благодарить Бога, что он сохранил вам жизнь. И также, стоит подумать о том, почему такое произошло. В ваших анализах были обнаружены следы алкоголя и каннабиса. Не мне рассказывать о том, что второе вообще незаконно, но я призываю вас прислушаться к моим словам. Сделайте соответствующие выводы из ситуации, подумайте. Здесь для этого времени достаточно.

Я напрягся.

– Сколько мне нужно пробыть в больнице?

– Как минимум две недели, пока рана не затянется, и можно будет снять швы.

Какой кошмар. Две недели в больнице.

– А домой нельзя? – с тоской в голосе спрашиваю я.

– Ни в коем случае, – доктор ухмыляется. – Наша обязанность выпустить вас здоровеньким за эти стены.

Поднимается со стула. Собирается уйти.

– Отдыхайте, Максим. Набирайтесь сил. Мы с вами ещё увидимся.

– Не сомневаюсь, – отвечаю я, снова поворачиваясь к стене. Снова засыпаю, чтобы увидеть продолжение сна про пришельцев.

***

С тех пор прошло пять лет. Я иногда задумываюсь о том, как этот случай на меня повлиял…

***

Как же так вышло, что именно я,

В этом пестром море соцветий,

Стал самым гадким цветком?

На вопрос сей никто не ответит.

Ну и пусть. Но зато меня можно,

Как пример всем показывать детям.

Говорить: Вон, смотрите, ребята,

На те тощие, гнутые плети,

Что навстречу тянутся к солнцу,

Сквозь бетон, кирпичи и кафель.

Ему бы вернее сдохнуть,

а не портить чужих фотографий.

Ему бы вернее завянуть,

а не пытаться в ответ улыбаться,

Заранее зная, что тщетно.

Но он решил не сдаваться.

3.08.19

Около 11 ночи. Среда? Выходной. Проснулся рано. В часов 6, наверное. Писал. Кажется, получилось неплохо. Перекрестился. Готовить было лень, поэтому сходил в Мак.

– Бургер, картошку и апельсиновый сок, пожалуйста.

Потом доехал до Новокрестовской. Прогулялся мимо берега. Почитал. Сфотографировал небо и воду. Вода была грязно-зеленого цвета, а небо – голубое, с солнцем, и белыми, густыми облаками. Вернувшись домой, бездельничал. Убивал время. Вечером сходил с Герой на «Однажды в Голливуде». Получил огромное удовольствие от новой картины Тарантино.

Утром поругался с девушкой, которая мне нравится, и это снова