Frank Thilliez

LA MÉMOIRE FANTÔME

Copyright © Le Passage Paris – New York Editions, Paris 2007

© М. Брусовани, перевод, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа„Азбука-Аттикус“», 2018

Издательство АЗБУКА®

* * *

Тристану

Это скверная память, которая работает только назад.

Льюис Кэрролл

Пролог

Говорили, будто их всех убил он. Женщину, четырехлетнего ребенка, всех, кого на протяжении нескольких лет находили повешенными. Из поколения в поколение молва распространялась, искажалась, ширилась. И никогда никаких доказательств, ничего достоверного. Одни подозрения – не больше. Утверждали даже, что по ночам его снова посещают призраки, что якобы кто-то видел, как на верхнем этаже пляшут странные огни. Рассказывают, что делались попытки разрушить здание с помощью бульдозеров, но всякий раз машины непостижимым образом ломались. Любая попытка сровнять его с землей долгие годы заканчивалась ничем.

Еще неделю назад Салима посмеивалась над этой несусветной чушью. Еще накануне она в нее не верила. Но теперь, оказавшись перед заброшенным домом между Эмом и Рубе…

– Быстренько сфоткай, и валим отсюда, о’кей?

Александр прижал ее к ограде, пытаясь поцеловать, как на школьном дворе.

– Только не дрейфь, ладно?

– И вовсе я не боюсь. Но чем скорее, тем лучше. Ты ведь знаешь мою маму…

Они перелезли через ограду с северной стороны, воспользовавшись наваленной прежними охотниками за привидениями кучей железяк и сучьев, и приземлились в зарослях крапивы и колючих кустарников.

Салима выпрямилась. На черном ночном небе вырисовывались терзаемые ветром кипарисы. А за ними – словно застывшее каменное холодное строение, какое же холодное… Пальцы девушки впились в куртку приятеля.

Они двинулись вперед и не без труда вскарабкались на одно из немногих незаколоченных окон.

Внутри только хруст битого стекла под ногами. Парень включил фонарик.

– Пустые бутылки, – шепнула Салима.

– И шприцы. Я знал, что призраки ширяются. Скажи, это слегка разрушает миф.

Александр посветил вокруг. Мерзкое помещение с ободранными обоями, заплесневелые от сырости стены. Никакой мебели, даже кровати – только продавленный матрас в пятнах мочи.

– Тут была комната того парня. Здесь мать нашла его окоченевший труп. Вот прямо где ты стоишь!

– Заткнись, блин! Вовсе не обязательно знать, где именно!

Александр мгновенно зажал фонарик в зубах и сделал несколько кадров на цифровой фотоаппарат.

– Завтра вывешу в своем блоге. В школке все позеленеют от зависти. Пошли! Сначала проверим первый этаж.

Дочь арабских эмигрантов Салима, с тщательно заплетенными длинными косами, напряглась:

– Зачем? Не надо! Все заколочено, оттуда не выйти! Если нам придется…

– Что придется?

– Я… Не знаю… Убегать, например! Блин! Между прочим, здесь странные дела происходили!

Александр вскинул голову и пожал плечами:

– Если хочешь, оставайся здесь, трусиха. А я спущусь…

Она вцепилась в него:

– Почему последнее слово вечно остается за тобой, придурок!

Они двинулись вниз по лестнице. Повсюду царила ледяная мгла. Разыгравшееся воображение девочки рисовало самые ужасные картины. Она видела, как ее рук касаются костлявые пальцы, на мгновение возникают и тут же тают во тьме и пламени лица. Да, этот дом дышал, где-то тут билось его сердце. Александр впервые так горячо ответил на объятие подружки.

Теперь парню тоже стало не по себе, хотя ему уже стукнуло семнадцать. А вдруг сейчас, как рассказывают, стены начнут сочиться черной, как виноград, кровью?

Да нет, не может быть. Просто болтают.

Они оказались в круглом помещении с заколоченными окнами. Здесь пахло затхлостью, селитрой, сыростью – как из вонючего подвала. На разбитом плиточном полу валялись мешки гипса, штукатурки и строительные инструменты. Мастерки, лопаты, зубила, пилы, заступы. Салима зажала нос шарфом. В ее голове пронеслось жуткое видение – осколки черепа, разбитого молотком.

Раздался треск электрического разряда, и перед ней белым огнем ослепительно полыхнула вспышка. Александр вертелся во все стороны, постоянно щелкая фотоаппаратом, который высвечивал то осколки разбитого зеркала, то щербатые тарелки, то подсвечник в форме звезды с оплавленными огарками свечей.

Вдруг Александр замер. От его самоуверенности молодого петушка не осталось и следа.

Прямо перед собой, на полу, он увидел до краев наполненную красной жидкостью посудину.

– Блин!

Он нагнулся.

– Кажется, это…

В соседней комнате раздался треск. Потом послышался грохот, будто что-то упало и взорвалось.

Кто-то. Или что-то.

Александр отпрянул и налетел на подружку. Его охватила паника. Внезапно затылок юноши похолодел от липкого прикосновения.

Страх сковал его. Он приложил ладонь к уху, и его пальцы покрылись красной пленкой.

Капало прямо с потолка.

Кровь.

Салима сдавленно вскрикнула и навзничь рухнула на лестничной площадке. Ее приятель уронил фонарь, который покатился к стене. Прерывисто дыша, он помог девушке подняться.

Они со всех ног бросились наутек, а в это время в помещении медленно распрямилась какая-то тень и двинулась к середине зала. Фигура в черном капюшоне подняла забытый фонарь и направила его луч вверх.

Произведение близилось к завершению. Математический хаос, очерченный совершенством круга.

Луч фонарика нашарил змеящиеся надписи, состоящие из сотен цифр. Ими был покрыт каждый квадратный сантиметр штукатурки.

Рука в перчатке погрузила кисть в таз. Цифр недостает, их требуется гораздо больше. На всю стену. До самого пола.

Нужно окончательно решить участь следующей жертвы.

Внезапно, когда вязкое вещество растекалось по стенам, лицо под капюшоном странно побледнело.

Темная фигура чего-то испугалась и, прежде чем исчезнуть, торопливо приписала: «Если ты любишь воздух, бойся моего гнева».