слышала меня не только Аглая.
Она так и стояла посреди комнаты, не зная, что делать дальше, после того как мы ее так спешно покинули. Я прибегла к проверенному методу и, подбежав к ней, спряталась за ее спиной, для уверенности еще и за плечи обхватила.
На пороге комнаты появилась смерть моя. Нос Николаса малость потерял классические черты и начал распухать.
– Эй, держи себя в руках! Тут дети! – потребовала я, демонстрируя этого самого ребенка в своих руках и покрепче прижимая ее к себе.
Аглая напряглась, и я, оправдываясь, выкрикнула:
– Это не я, он сам упал!
– Иди к себе, нам надо поговорить, – сказал Николас сестре.
– Мы уйдем вместе! Мне воспитание не позволяет с молодыми людьми наедине оставаться! – выдала я голосом пай-девочки. Правда, тут же некстати вспомнилось, как он массажировал мою ногу, против чего я не возражала.
Взгляд Николаса обещал репрессии.