Цитаты из книги «Тайный Тибет. Будды четвертой эпохи»

пость, и монастырь. Она не просто выражает грубую силу, в ней ум, стремление к благочестивому одиночеству, высшее чувство прекрасного без следа какой-либо фривольности или вычурности. У нее та же красота, что и у горизонтов и красок этих высоких плато. Говорят, что Потала в Лхасе, буддийский Ватикан, в самой радостной и самой возвышенной манере сочетает все лучшие качества тибетского архитектурного стиля.

Архитектура, пожалуй, тот род искусства, в котором дух этой страны нашел самый своеобразный выход. Определенно это аспект тибетской культуры, который больше всего гармонирует с окружающей средой. Ее отличительные черты – простота широких поверхностей, элементарные, вавилонские контуры, грандиозные и торжественные пропорции, ее колонны и слегка сходящиеся внутрь стены, похожие на человека с расставленными ногами, твердо стоящего на камне или земле. Это смелая и благородная архитектура, одновременно напоминающая и кре

Поль Валери сказал, что красота – высшая степень внешности. Можно перефразировать его мысль и сказать, что красота – высшая степень того образа, в каком цивилизация проявляет себя, кульминация и плод веков, квинтэссенция, в которой дистиллированы мириады отдельных радостей и горестей, весна, в которой на поверхность выходят соки после тысячелетнего брожения под землей.

Ответ Кумпхела показал, насколько вещи, в которые ты веришь, важнее вещей, которые ты видишь. То, что ты видишь или чувствуешь, ты сразу же вплетаешь в свой внутренний ландшафт. Западная мысль, на двадцать веков отставшая от восточной, теперь наконец-то в этом убедилась. Но мы по-прежнему уделяем слишком мало внимания тому, что именно культурная константа, а не индивидуальная переменная является решающим фактором в преображении, через которое проходит космос в душе. Иными словами, если бы мы родились и выросли в ламаистской среде, мы бы тоже, безусловно, считали гонканг самым уютным местом на свете.

С виду подводный мир мечтательного голубого цвета со сказочными отсветами и дрожащими, изящно оттененными бликами. В реальности же это яма, где никогда не прекращается борьба, где тишина царит только потому, что боль там не сопровождается криками и стонами.

Любой, кто пытается почувствовать скрытую душу мест, по которым путешествует, знает, как глубоко в нем поселились местные боги. Да, бог создал людей, но и люди тоже создали бога. На самом деле высшая и конечная цель каждой цивилизации – создать бога. В его личности сублимируются поэтические видения, соборы мысли воздвигаются в его честь, и самые возвышенные выражения красоты стремятся его изобразить. Наконец, бог возвращается к человечеству, наполняя долины, моря, леса и города жизнью и вдохновением.

должно быть, у вас кровожадная и жестокая религия, ведь у вас над каждым алтарем на деревянных досках висит этот измученный человек!» Европейцы и американцы, родившиеся в христианской среде и воспитанные так, чтобы воспринимать христианство как религию любви, веками отучались от того жуткого первого впечатления, которое производит распятие, и реакция моего японского друга-буддиста, для которого божество означало созерцательную безмятежность, совершенно застигает нас врасплох. Но услышать такую ошеломляюще иную точку зрения – это ценный и важный опыт.

Мне всегда вспоминается, как меня поразило замечание одного японского друга, который как-то раз сказал мне: «Какая,

Единственное, где они ставят предел, – это строительство нормальных дорог и ввоз автомобилей. Если допустить их сюда, говорят в Тибете, что станет с погонщиками мулов? Правда в том, что тибетцы предпочитают изоляцию и независимость коммуникациям и неизбежному подчинению. Учитывая, в каком состоянии сейчас находится мир, трудно их упрекать.

лицо в поразительной космической драме, в которой были действующие лица и до него и после.