Я мог называть ее только Мией.
Она считала, что самый вкусный напиток – какао. И говорила, что ацтеки хорошее какао называли tlaquetzalli – «драгоценная вещь». Однажды мы устроили смотр драгоценностей – обошли несколько кафе и всюду заказывали одну на двоих чашку какао, чтобы сравнить, где делают лучшее, так что уже через час я и слышать не хотел ни о шоколаде, ни о молоке, ни о драгоценностях. Когда оказалось, что ни одно какао ни в одном кафе не может считаться достойным ацтека, Миа привела меня в антикварную лавку, мы купили там две уродливые чашки пятидесятых годов, в продуктовом взяли лимонад и устроили пикник на асфальте, у сухого дуба, на бывшем Тверском бульваре. Мы по очереди изображали фигуры с картины Моне и говорили на французском, как Джоуи («же те флю фли, ми ля пи, же те ку пляу, же та пли млю»). Наш завтрак был разогнан росгвардейцами («Граждане, ваш сход не санкционирован, требуем освободить место у клумб военной доблести»).