Он спросил:
– На сколько лет себя ощущаешь?
– В смысле?
– Мне уже за сорок, а я все еще не понимаю, где она, зрелость? Я в мои сорок один могу сказать, что мой внутренний возраст – двадцать восемь.
– А я не знаю, – сказал я. – Иногда мне двадцать один, иногда четырнадцать. А иногда все семьдесят три. Но чаще двадцать один.
– Да, есть версия, что дети конца семидесятых – начала восьмидесятых не успели повзрослеть.
– Прячешься за слово «поколение»?
– Поймал, прячусь.
– Не успели повзрослеть. Как Питер Пэн?
– Просто застряли где-то между разными странами и временами. И у них – у нас – в принципе нет возраста. Только разные агрегатные состояния.
– Чаще подростковые.
– Инфантильные главным образом.