что хотела.
– И никто не знал, чем ты занимаешься?
– Экономка знала, миссис Лонсдейл. Строгая была особа, каждый раз меня отчитывала, хоть и знала, что это бесполезно. Когда было нужно, я умела хорошо себя вести.
– А как долго… В смысле, сколько тебе было, когда… Ох, прости. Не хочу лезть не в свое дело.
– Первое что я помню, – как меня принесли в Иордан. Понятия не имею, сколько мне тогда было, – наверняка я еще была младенцем. Меня вез какой-то очень большой мужчина. Стояла полночь, лил проливной дождь, гром, молния, все такое. Он ехал верхом, а меня прижимал к груди, завернув в плащ. Потом помню, как он стучит в дверь пистолетом, и дверь открывается, а внутри тепло и свет… И он передал меня кому-то и, кажется, поцеловал на прощанье, а потом вскочил на коня и уехал. Наверное, это был мой отец.
На Мириам это произвело огромное впечатление. Насчет лошади Лира была не слишком уверена, но лошадь ей нравилась.
– Как романтично! – вздохнула Мириам. – Это правда твое первое воспоминание?
– Да, самое первое. Потом я… просто жила в Иордане. Всю жизнь. А ты что первое запомнила?
– Запах роз, – тут же ответила Мириам.
– Какой-то сад?
– Нет, папина фабрика. Там делали мыло и всякое такое прочее. Я сидела у отца на плечах, мы были в разливочном цеху. Сильный сладкий аромат… Одежда работников пахла розами, и женам приходилось все время ее стирать, чтобы