– Я могу сжечь весло, – горько сказал он.
– Нет. Вот этого не надо. Добудь хворосту и попробуй разжечь костер, Мал. Это действительно важно.
Он посмотрел на ослабевшего ребенка у нее на руках, на ее полузакрытые глазки, на несчастного деймона, приникшего к ее шее. Лира выглядела больной и измученной.
Он сунул весло обратно в каноэ.
– Не трогай его. Если совсем развалится, починить будет еще труднее. Я найду дрова.
Медленно и нехотя Малкольм поднялся к мавзолею, обходя еще не высохшие лужи крови, и отворил дверь. Бросив почтительный взгляд на открытый накануне гроб, он пробормотал:
– Доброе утро, леди и джентльмены, и еще раз простите великодушно. Нам правда очень, очень надо…
Еще одна крышка, еще один скелет (снова извинения) и еще один костерок.
Через несколько минут в кастрюльке грелась чистая вода (ее почти не осталось). Малкольм пошел поискать среди оградных столбиков что-нибудь для починки весла. Проблема была не в том, чтобы к чему-то его привязать – главное, чем привязать? Бечевка, веревка, любой шнурок… Увы, нигде ничего не было. Лучшее, что ему удалось найти, – это кусок ржавой проволоки.
Малкольм вытащил его из кучи столбиков, оторвал от тех двух, к которым он был прикручен, и принялся возиться с веслом. Проволока попалась тугая и упрямая, и намотать ее достаточно плотно никак не выходило, но ничего другого под рукой все равно не было. И, самое главное, ее хватило, чтобы обмотать древко несколько раз, так что даже отвались лопасть