Посвящается эмигрантам трех поколений
Всем павшим и живым, подарившим нам жизнь и свободу в борьбе с фашизмом
Фердинанд Фингер
Эмигрантам
Вот мой чудесный дом, долина подо мною,
На ней лежат луга в невинной красоте.
Вершины гор в снегах – туманной синевою,
И птицей хочется взлететь в сияющей голубизне.
А запахи травы, покошенной на зорьке.
И в полдень жаркий – вот кормилицы идут на водопой,
И смех, и крик детей, играющих на горке,
И душу радует мне сельский быт простой.
В ручьях форель блестит в струящейся воде,
Боками в черных, красных точках тут и там мелькая,
Леса стоят в могучей красоте,
И белки по стволам то вверх, то вниз шныряют.
Живи и радуйся, все я душой приму.
Не многим ведь такая радость воздается,
Но что-то точит сердце, не пойму,
Щемящею тоской какой-то отдается.
Все, как в китайской сказке, в клетке золотой,
В ней трелью соловей не запоет в неволе.
Так сердце русское без Родины щемит тоской,
Не знаю я таких, кто был бы всем доволен.
Ты немца привези в Сахару, головой в песок воткни,
Он прорастет в пустыне саксаулом,
А русского без Родины хоть в рай ты посели.
Душа его не расцветет, он будет хмурым.
Без трели соловья придется обходиться.
Подаренного Богом нам, поющего над тихою водой,
А может, чудо вдруг произойдет, свершится,
И Родина, не мачеха, нам подарит покой.
25.05.2009
Звени моя коса – коса, не подведи.
Сверкай своим зеркальным полукружьем.
Один прокос давно уж позади.
Трудом его прошел я не натужным.
Вот точный легкий взмах я делаю тобой,
Смотри, трава почти с бесшумным охом,
Как бриллиантами покрытая росой,
Ложится под ноги мои со вздохом.
Хоть нехотя сопротивляется она,
Но скошенная все-таки ложится,
Как девушка в невинности, когда
Впервой не хочет парню покориться.
Вот покоряется косцу трава,
Прокошен луг второю полосою,
И станет кружкою парного молока,
Когда коровушка придет домой к подою.
Закончена вторая полоса по всей длине.
Уже пора за третью браться,
А пот слепит глаза, стекает по спине,
И от рубахи мокрой надо избавляться.
Вся жизнь моя, как жизнь того косца.
Заполнена была трудом натужным,
И бесконечно благодарен Богу я,
Что труд мой оказался людям нужным.
Дорогой жене Риточке и сыну Георгию посвящаю
О, юность дальняя моя – тех дней сияние,
В своей душе хранил я долгие года,
Тебя я, Господи, прошу – продли воспоминанья,
И на дальнейший путь благослови меня!
01.05.2009
Ф. Фингер
Итак, друзья, приступим понемногу,
Хотя в душе моей шевелится немного страх.
Мне надоела проза. С помощью Господней,
Всю жизнь мою я опишу в стихах.
Родился я в Москве – в тридцать четвертом,
Мой верный друг жена – в тридцать седьмом.
Года промчались вихрем быстролетным.
А как прошли года, я опишу пером.
Когда я был мальчишкою трехлетним,
И чувства страха не было совсем во мне,
Родители мои тогда в одежде спали,
Дрожа душой и телом в беспокойном сне.
Повсюду и везде сновали по Москве фургоны,
Что на боках своих простые надписи несли.
То «Мясо-Хлеб», то «Овощи», то «Фрукты-Воды»,
А в них спресованно стояли зеки-москвичи.
Искали крамолу по всем углам,
Искали там, «где конь и не валялся»,
А оказалось – вот он, таракан.
Одним плевком вождя убить собрался.
Москва была не та, которую мы знаем,
Машину личную и думать не моги,
Полуторки тогда дровами отоплялись,
Своими дизелями бревна жгли.
А сталинский кошмар средневековья
Здесь описать совсем не мой удел,
Об этом Галич пел, стихом прожег Высоцкий,
И Солженицын описать пером сумел.
И жил СССР, страх внутрь себя загнав,
В геометрической прогрессии текла людей посадка,
И если б не вмешался тут Господь,
Страна ушла вся б в землю без остатка.
Генералиссимуса гений безграничным был —
На целый мир такой пытался цирк устроить,
Чтобы младенец на младенца доносил,
А невиновный должен был свои грехи утроить.
Из льдин домкратом самодельным вынули корабль,
Со страшной глубины – хоть смейся или плачь,
А из Москвы в Нью-Йорк дыру заделали коловоротом,
Как указал усатый наш палач.
Еще отмечен был один народный подвиг,
Не крик стоял на улицах, а вой.
Когда на Полюсе спасли собачую упряжку,
А с нею чукчу с мерзлой незаконною женой.
С утра до вечера сплошной «ура» гремел,
Как Гризодубова с известным вместе Леваневским
В советском самолете океан пересекли,
А вышли не одни, а с маленьким секретом вместе.
Вот так десятилетьями дурачили народ,
В те страшные года, которые уж позабыли,
«Усатый» избежал осиновый свой кол,
Хотя на этот кол его бы и сейчас не посадили.
И в семьдесят четыре не возьму я в толк никак,
Как все прощается убийце-фарисею,
За что был на кресте распят Иисус Христос,
За правду-мать, которую он сеял?
Родительским крылом прикрыт был, слава Богу,
И с папой, мамой проживал спокойно дни,
Не знал того, что в дальнюю дорогу
Мешочки с сухарями припасли они.
И в этой вот стране – свободной и прекрасной.
Ведь мало палачу еще смешных забав,
Он в бедную семью ворвался, кровожадный,
От матери одно крыло он отрубил, отца забрав.
И вот с одним крылом, как раненая птаха,
С такою жизни тьмой сражалась птица-мать,
Чтоб вырастить меня и сделать человеком,
И в детский дом, когда придут, чтоб не отдать.
Шли трудные года, и шла война, но, слава Богу
В дом к нам уж не пришел усатый Вор,
Он больше нам не пересек дорогу,
Так здравствуй, наш московский двор!
О, наш московский двор – мы были обогреты,
Всегда он теплым был и солнышком согрет,
В те времена моя жена жила в среде военных,
А я рос в центре, там, где красный Моссовет.
А дождик детства никогда я не забуду,
Он дробной каплею по крышам колотит.
И с туфлями в руках, прыжками через лужу,
Девчонка из двора к свиданию спешит.
Мальчишка из двора бумажный свой кораблик,
В искрящейся воде вдоль тротуара запустил.
Другой мальчишка солнечный свой зайчик
Осколком зеркала прохожим засветил.
Другой у теплой стенки, солнышком прогретой,
К большущей мухе нитку привязал, и вот
Она летает на огромном расстоянье
И недовольно там жужжит, как самолет.
В подвальном сумраке старинные редчайшие монеты
Так, между прочим, находили в те года.
И в «расшиши» их в пух и прах о стенки разбивая,
Не понимали, что мы делали тогда.
Монеты весили по сотне граммов, может.
Лица царей из серебра отлиты профилем.
И этот профиль так стирался на асфальте,
Что дворовой асфальт светился серебром.
Ах, сколько натворили всяких дел мальчишки,
И в том, что делали, не понимали ничего,
Не знали, к счастью, нумизматы все про это,
А то, наверняка, лишились бы сознанья своего.
В мои годы все пространство, которое сейчас занято машинами, было обнесено забором. Двор имел замкнутое пространство, в котором мы росли и развивались.
Многие ребята ушли на фронт защищать родину и погибли.
Дом, где я родился, 1989.
О нем написано стихотворение «Коммуналка».
Заходите в домик и смотрите.
В углу мальчишки, что постарше, и девчонки
Затеяли играть в футбол – эх, эта детвора.
И в тысячи осколков разбивались стекла,
Поставленные только лишь позавчера.
Играли часто мы с чекою на гранате,
Чеку могли бы вырвать из нее – какой скандал.
Бог защитил – могли б мы это сделать,
И этих бы стихов я никогда не написал.
Война все стерла цены, кроме жизни.
А игры наши были – вот сплошной задор —
Столетней давности бесценные дагерротипы
Осколками ушедших жизней покрывали двор.
А в ожиданье вечеров – сплошные муки нетерпенья,
Когда же заиграет, наконец, трофейный патефон.
До трех утра двор утопал в волшебных звуках танго,
Которые нам всем дарил, скрипя иголкой, он.
На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Просто жизнь», автора Фердинанда Фингера. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанру «Cтихи и поэзия». Произведение затрагивает такие темы, как «размышления о жизни», «эмиграция». Книга «Просто жизнь» была написана в 2010 и издана в 2010 году. Приятного чтения!
О проекте
О подписке